Александра Кравченко - Ее последняя роль Страница 38

«Всякое порицание самого себя есть замаскированная похвала».

Эльвира не знала этого изречения, но оно было применимо к ней в полной мере. Ей оставалось только жалеть, что слишком рано родилась. Впрочем, после удачной пластической операции в швейцарской клинике Эльвира выглядела гораздо моложе своих пятидесяти лет. У нее, как и у Жоржа Фалина, не было детей, и актриса посвящала свою жизнь себе, любимой. Слава, успех, деньги, наряды, драгоценности и, конечно же, любовники — это был тот привычный круг удовольствий, без которого она не мыслила своего существования. Причем, в соответствии с ироничной поговоркой, чем старше она становилась, тем все более молодых любовников выбирала. Столкнувшись возле своей гримерной с красивым темноволосым парнем, она приняла его за поклонника. У актрисы как раз был застой в любовных делах, ее последний бой-френд уехал в командировку за границу, да там и остался. Бросив оценивающий взгляд на Романа, Эльвира нашла его весьма привлекательным. У нее был часок времени до отъезда на званый вечер, и она решила использовать его для общения с молодым незнакомцем. — Вы пробрались сюда за автографом? — спросила актриса, очаровательно улыбнувшись. — Я?.. Да, вообще-то… — растерянно пробормотал Роман, оглядываясь по сторонам. — Ну, хорошо, уважаю настойчивых поклонников. Однако не буду же я расписываться в коридоре. Следуйте за мной. И, не успел Роман возразить, как Эльвира уже открыла дверь своей гримуборной и жестом пригласила парня войти. Роман не стал закрывать за собой дверь, чтобы не пропустить Юлю, когда она будет идти по коридору. Эльвира уселась возле стола, закинула ногу на ногу, так что колени вызывающе оголились из-под короткой юбки, и, протянув руку в сторону Романа, сказала: — Ну, давайте, что у вас там? Фото или журнал? На чем расписаться? — Простите, я не знал, что вас увижу, — пожал плечами Роман. — И у меня с собой ничего нет. — Да? Ну, ладно, что-нибудь придумаем, — снисходительно улыбнулась Эльвира, доставая из ящика стола свою фотографию. — Кому подписать? Ваше имя, профессия?

— Роман. Менеджер по рекламе.

— Вот как? И что же, успешно идет рекламный бизнес?

— По-разному.

— Кстати, у меня есть один знакомый в этой области — брат моей подруги. Вот он в рекламном деле собаку съел. Может, слыхали — Влад Ховрин?

— Еще бы, кто же из рекламщиков не знает такого зубра, — усмехнулся Роман. — Ховрин — это величина.

— А вы хотели бы у него работать?

— Хотеть не вредно, — вздохнул Роман. — Но к нему ведь так просто не подъедешь. Нужны рекомендации.

Рука Эльвиры, уже нацелившаяся расписаться на фотографии, застыла в воздухе, и актриса с загадочным видом сказала:

— Если вы сумеете убедить в своих положительных качествах меня, то считайте, что рекомендация у вас в кармане.

Молодой человек изобразил на своем лице благодарную улыбку. Но в этот момент в коридоре послышались чьи-то шаги, и он невольно оглянулся на дверь, боясь пропустить Юлю. Его движение заметила Эльвира и тут же поинтересовалась:

— Вы кого-то ищете? Вам кто-то нужен в театре?

— Дело в том, что я пришел сюда со своей знакомой, она сейчас в реквизиторской, но скоро должна вернуться.

— И кто же эта знакомая, если не секрет? Актриса?

— Нет… то есть, да, по образованию она актриса, но служит домработницей. Она из провинции, и ей сложно устроиться в Москве.

— Особенно, если нет таланта, — с иронией заметила Эльвира. — Я сама из провинции, но домработницей мне быть не приходилось.

Роман вспомнил широко известные слухи о том, что путь Бушуевой к успеху лежал через постельную работу, и едва сдержал улыбку.

— Кстати, я знаю, о какой особе идет речь, — продолжала Эльвира. — Это та девица, которая работает у Голенищевых? Между прочим, Инга Голенищева — сестра Влада Ховрина и моя подруга. Она рассказывала, что эта ваша… гм, знакомая частенько предоставляет свое голое тело в распоряжение начинающих художников… от слова «худо». А в наш театр ее пытался протащить Жорж Фалин, которого я выгнала и который ей в отцы годится. Но сейчас этот алкоголик совсем деградировал и не подходит даже для домработниц.

— А, это тот Фалин, который был женат на Потоцкой? — небрежно спросил Роман. — Они вместе играли в этом театре?

— Да, когда-то она тоже здесь работала, еще при Рославлеве. — Эльвира слегка поджала губы. — Честно говоря, мне очень жаль Потоцкую. Бедняжка хоть и происходила из аристократической семьи, но как актриса была бездарна. Когда старика Рославлева не стало, и в театр пришел прогрессивный человек с новыми идеями, она оказалась просто не у дел.

Роман хотел еще что-то спросить, но тут из коридора вдруг послышался пронзительный мужской голос, переходящий на высоких нотах в фальцет:

— Какого хрена ты тут сидишь, когда я тебя уже полчаса жду на выходе?!

В гримерную вбежал, вытирая вспотевшую лысину, упитанный мужчина лет сорока с небольшим.

— Веня, только без хамства, — строго заметила Эльвира, с угрожающим видом шагнув ему навстречу.

Роман догадался, что лысоватый крепыш — не кто иной, как «прогрессивный человек» Вениамин Цегельник, главный режиссер театра. Быстро оглянувшись, Цегельник обнаружил присутствие постороннего лица и с саркастической усмешкой сказал:

— Понятно. Могла бы отложить это дело на потом. Нам давно уже надо быть в дороге.

— Чего зря волны поднимать? — пожала плечами Эльвира. — У нас еще час времени в запасе.

— Да ты что?! Начало банкета перенесли на пять часов! — воскликнул главный режиссер, выпучив глаза. — А до этой виллы еще доехать надо!

— На пять?! А почему же мне никто не сообщил? — возмутилась актриса и стала торопливо собираться.

Роман понял, что речь идет о каком-то торжестве в олигархических кругах, которое Бушуева и Цегельник должны были украсить своим присутствием.

Эльвира на ходу вручила Роману свою визитку со словами: «Позвоните, я постараюсь свести вас с Ховриным» и, закрыв гримуборную, умчалась вслед за Цегельником.

Роман прошелся туда-сюда по коридору, пытаясь успокоиться, но настроение его после разговора с Эльвирой было безнадежно испорчено.

Наконец, подбежала слегка запыхавшаяся Юля и, взяв его за руку, потащила к выходу со словами:

— Извини, что задержалась, Лерка мне доделывала берет. Ты тут не скучал?

— Наоборот, я шикарно провел время, могла бы и дольше задерживаться. — Он искоса взглянул на девушку. — Представь, я пообщался с самой Эльвирой Бушуевой!

— Да ну?.. — Юля даже приостановилась. — Представляю, каких гадостей она тебе наговорила.

Пока они шли по зданию, Роман молчал, но на улице сразу же спросил Юлю:

— А что, у вас с Эльвирой враждебные отношения? Наверное, из-за Фалина?

— Да она ненавидит всех, кто моложе ее и красивей, — хмуро ответила Юля. — А уж тех, кто талантливей — просто в землю зарыть готова. Но, говорят, особую ненависть она питала к Марине Потоцкой.

— Интересно, почему?

— Наверное, завидовала Марине.

— А мне она говорила, что жалеет «бездарную бедняжку» Потоцкую.

— Ну, и лицемерка! — возмутилась Юля. — Да ведь они с Цегельником просто выжили Марину из театра, потому что она была не их поля ягода. Об этом все знают.

Роман немного помолчал, потом вдруг остановился, взял Юлю за плечи и спросил:

— Ну, а как получился твой берет? Примерь, я посмотрю.

— Не хочу прямо на улице, дождь капает, — капризно сказала Юля, поправляя капюшон куртки.

— Пойдем ко мне. — Он обнял девушку уже знакомым ей грубовато-порывистым жестом. — Пойдем, я хочу рассмотреть тебя, как следует.

— А, по-моему, ты просто меня хочешь. — усмехнулась она. — Как это ты еще выдержал целых пять дней? Думаешь: провинциалка, домработница, легкая добыча, да? А я вот не пойду к тебе в гости. — Юля холодно отстранилась от него.

И вдруг глаза Романа недобро засверкали, он побледнел и, тряхнув девушку за плечи, воскликнул:

— Значит, старику Фалину можно, лохматым художникам можно, а мне нельзя?

Юля вспыхнула от возмущения и замахнулась, чтобы дать пощечину Роману, но он перехватил ее руку и крепко сжал ей пальцы.

— Пусти, а то закричу, — прошипела она, испепеляя его взглядом.

И вдруг в нем словно что-то надломилось. Он поцеловал ей руку и стал горячо и настойчиво умолять:

— Прости меня, Юленька. Ну, пожалуйста. Я ничего плохого не думал, честное слово. Не хочешь ко мне — пойдем в другое место. Мне все равно где быть, лишь бы рядом с тобой.

Она отвернулась и немного помолчала, стараясь осмыслить происшедшую с ним перемену. Потом, наконец, подняла голову и посмотрела на парня в упор. Ее большие зеленые глаза с трогательной влажностью засияли на хорошеньком личике, обрамленном пышным ореолом рыжевато-русых волос. Этот взгляд и облик сводили парня с ума. Роман испытывал к Юле смешанные чувства. Иногда она казалась ему воплощением всего лучшего, что может быть в женщине. И, вместе с тем, он невольно ее презирал, а временами даже ненавидел.