Чингиз Абдуллаев - И возьми мою боль Страница 39

Она кивнула, и он достал бутылку водки, усаживаясь напротив. Она посмотрела на него изумленным взглядом.

— Я не пью спиртного, — прошептала девушка, — я хотела воды.

— Может, ты еще и не куришь? — спросил хозяин квартиры. — Если окажется, что ты еще и девственница, я поверю в чудо. Ладно, вот тебе вода.

Повернись. Там за твоей спиной стоит бутылка с кипяченой водой.

Девушка повернулась и взяла бутылку.

— Спасибо, — благодарно сказала она.

— Хочешь посмотреть мои рисунки? — вдруг спросил он.

— А вы художник? — значит, она правильно почувствовала этот запах краски. Значит, он действительно был художником.

— Немного, — улыбнулся хозяин дома, — тебя как зовут?

— Ирада.

— Я так и подумал, что ты не русская. А меня Савелием.

— У вас есть телефон? — решилась девушка.

— Зачем тебе?

— Мне нужно позвонить в адресное бюро.

— В коридоре, — показал он на столик. — Ты знаешь полное имя того, кого ищешь?

— Нет, — растерялась девушка, — только имя и фамилию.

— Тогда адреса не дадут, — сказал Савелий. Она задумалась.

— Можно я позвоню в Стамбул? — нерешительно спросила она.

— Куда? — изумился художник.

— В Стамбул, в Турцию. Я скажу, чтобы разговор оплатила Другая сторона, — торопливо добавила Ирада.

— Тогда звони, — удивился художник еще больше. Она вскочила и побежала в коридор. Начала быстро набирать номер. Она хорошо помнила и код страны, и код города. Трижды набор срывался. Он вышел в коридор и смотрел на нее. Девушка нервничала, хмурилась, волосы падали на лоб. Наконец с четвертого раза она попала.

— Здравствуй, тетя, — закричала Ирада.

— Вай, Ирада, — заплакала тетя. — Где ты находишься, откуда звонишь?

Все твои родные с ума сходят.

— Я у знакомых, — она говорила по-чеченски, и хозяин дома ничего не понимал, — у меня мало времени, тетя. Пусть разговор будет за ваш счет, вы его оплатите. Только быстрее.

— Как мы его оплатим, — удивилась тетя, — ты ведь сама к нам позвонила.

— У меня мало времени, тетя, — крикнула девушка, — вышлите мне триста долларов на предъявителя. Хотя нет, без паспорта мне их не дадут.

— Твой дядя Адалят сейчас в Москве. Он полетел к твоему раненому отцу.

Где ты находишься? Что мне им сказать?

— У друзей, — торопливо сказала девушка, — я тебя прошу, тетя, найди справочник отца.

— Какой справочник?

— Такую желтую книжку.

— Он забрал ее с собой. Что сказать Адаляту? Девушка закусила губу. Она чуть не плакала. Потом вдруг решилась.

— Позвони ему, — сказала девушка, — пусть он найдет Стольникова. Запиши — Стольникова. И пусть приедет вместе с ним за мной. Но только вдвоем. Чтобы они никого больше не брали. Ты понимаешь, тетя, никого!

— Да-да, все понимаю. Ты где?

— Который сейчас час? — спросила девушка у хозяина квартиры по-русски, — Половина четвертого утра, — посмотрел он на часы.

— В пять часов утра я жду их у станции метро «Новогиреево». Запиши название — метро «Новогиреево», — она сказала по буквам, — не перепутай, тетя.

Позвони им.

— Ты сама можешь им позвонить, — вдруг сказала тетя, — я могу дать тебе телефон.

— Да, — согласилась девушка и вдруг вспомнила о человеке, оказавшемся предателем. А вдруг он будет там рядом с другими? — Нет! — крикнула она. — Звони ты сама. И скажи, чтобы они ничего и никому не рассказывали. Ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Какой у них телефон в Москве?

— Сейчас, сейчас, — заторопилась тетя и через минуту продиктовала номер. Ирада закрыла глаза, запоминая.

— До свидания, — сказала она и положила трубку. Потом взглянула на художника. Поправила волосы. Майка после горячей еды и нервного разговора прилипла к телу. Под ней отчетливо проступали ее груди.

— Спасибо вам, — сказала она хозяину дома. — Так ты не хочешь посмотреть мои рисунки? — иронически просил он.

— Да-да, конечно, — сказала девушка, решив, что можно задержаться еще на полчаса. В конце концов, он был так любезен с нею.

Художник повел ее в комнату. Повсюду висели его рисунки.

В основном они были эротического плана, и девушка сильно смутилась, даже покраснела. Но один рисунок ей понравился. Это были наброски линий переплетенных тел мужчины и женщины. Она замерла около рисунка, когда вдруг почувствовала, как он встал за ее спиной.

— Нравится? — спросил он.

— Да, — кивнула она, — интересно. И вдруг почувствовала на своей груди его руки. Она вздрогнула. Он прижал ее к себе, больно тиская грудь.

— Мы можем так же, — шепнул он ей в ухо.

Глава 22

Прошло еще пять минут, и снизу позвонил один из оставшихся в автомобиле боевиков. Они стояли на другой стороне улицы, напротив дома ювелира.

— Он пришел, — доложил бандит Мироненко.

— Один?

— Да, один.

— Сукин сын, — пробормотал Мироненко, — решил обмануть. Приготовьтесь, — приказал он своим людям.

В дверь позвонили. Мироненко сам пошел открывать.

— Ты один? — криво улыбнулся он хозяину дома.

— Она здесь, — твердо сказал Наум. — Но я хочу иметь гарантии.

— Все торгуешься, старый друг, — понял Мироненко, все боишься прогадать.

— А как бы ты поступил на моем месте? — спросил старик. — Смотри, сколько людей ты нагнал в мою квартиру. У меня столько гостей за полвека не было.

— Ладно, ладно, где девушка? — спросил Мироненко. Но старик, отодвинув его в сторону, прошел к столу, где сидел Алексей Сыроежкин.

— Здравствуй, Леша, — печально сказал он. Тот молча кивнул ему. От страха он не мог выдавить ни слова.

— Я ведь тебя предупреждал, — печально сказал старик. — Почему ты меня не послушал?

Сыроежкин дергался, пытаясь что-то сказать, но так ничего и не мог вымолвить.

— Господь карает человека, отнимая у него разум, — изрек словно размышляя, старик, — от жадности ты потерял голову Леша, предал меня, старого друга твоего отца, чуть не погубил девушку. Как ты мог, Леша, как ты мог стать таким? Если бы твой покойный отец узнал о том, каким ты стал, он бы умер второй раз.

— Хватит, — рявкнул Мироненко, — где девушка?

— В соседнем доме, — вздохнул старик, — если хочешь, пойдем за ней вместе. Но сначала пусть твои боевики выйдут из дома. Иначе я вас туда не отведу. — Хорошо, — согласился Мироненко, — но это твое последнее условие, которое мы выполняем. Слышишь, Наум, последнее.

— Пошли, — сказал он, кивая боевикам, — а ты останься, — показал он на Лешу. И вдруг остановился.

— Нет, — вдруг сказал он. — Так не правильно. Почему мы должны верить тебе больше, чем ты нам? Двое останутся здесь. Я вам позвоню, если все будет в порядке.

И он подмигнул тому, кого отзывал в соседнюю комнату.

— Дядя Наум, они вас обманут, — сумел наконец закричать Сыроежкин и тут же получил короткий болезненный удар по шее.

— Нет, — твердо сказал старик, — господь не позволит им этого сделать.

Пойдем, Гриша, нас с тобой ждут.

Первым из квартиры вышел один из боевиков. За ним вышли Наум Киршбаум, Григорий Мироненко и второй боевик. Двое других остались в квартире вместе с Сыроежкиным.

— Поедем в лифте? — спросил старик.

— Давай спустимся по лестнице, — улыбнулся Григорий, — в твоем возрасте полезно ходить.

— В моем возрасте уже нужно умирать, — заметил старик.

— Ну это ты всегда успеешь сделать, — усмехнулся Мироненко, доставая телефон и набирая номер оставшихся в машине. — Чего они так долго не отвечают? — буркнул он с раздражением. Наконец кто-то ответил, и он нервно спросил:

— У вас все в порядке?

— Все нормально..

— Мы выходим, — он отключился и еще раз улыбнулся старик.

— Все проверяешь? — угрюмо спросил Наум.

— Время такое сложное, — серьезно ответил Мироненко, — Доверять никому нельзя.

Они спустились по лестнице. Первым из подъезда вышел один из боевиков.

Он оглянулся и сказал:

— Все в порядке. Они вышли на улицу.

— Ты прав, — сказал поворачиваясь к Мироненко, старик, — время сейчас плохое. И сегодня не твой день, Гриша.

Мироненко не успел даже ответить. Внезапно со всех сторон на них повалились какие-то люди. Они появились неожиданно и в таком количестве, что его боевики даже не успели оказать сопротивления. Рядом затормозили два автомобиля. Из них выскакивали сотрудники милиции.

— Быстро наверх, — приказал руководивший операцией полковник, показывая на окна квартиры ювелира, — там в квартире еще остались люди.

Сразу пять человек побежали по лестнице. Григорий с изумлением смотрел, как его людей выводили из первой машины.

— Ты… — зашипел он, поворачиваясь к Науму, — ты… милицейская сука, подставка, я тебя…

— Нет, Гриша, — сказал старик, — я не сука. Я ничего не нарушал. Это ты нарушил наши правила. К тебе человек принес часы, а ты отобрал их, не заплатив ему за его вещь. И самого его хотел убить. Мы так не поступаем, Гриша. Ты ведь знаешь наши правила, клиента можно обмануть, но убивать или грабить нельзя.