Анна и Сергей Литвиновы - Ревность волхвов Страница 39

— Я должна еще раз допросить Саню. Действительно ли он видел Горелова, который выходил из домика сразу после убийства?

— Интересно, кстати, сообщил ли он об этом Кууттанену? — встрял я.

— Да, и об этом надо его спросить… — согласилась Леся. — И почему он раньше не рассказал нам про Петю?

— Ну, это совершенно понятно: он пытался Горелова шантажировать. А тот на шантаж не повелся.

— Знать бы, почему не повелся. Может, потому, что действительно не выходил?

— У Сашки со зрением все в порядке. Да и с головой тоже.

— А может, прав был тогда за обедом Петя? И это не он, а, наоборот, Сашка был рядом с коттеджем Сухарова?

— Жаль, Горелова теперь не расспросишь…

Мы мирно, как двое товарищей, беседовали. По тому, как она вела себя со мной, я понял, что она простила мне историю с Женей… Нет, не так… Не простила… Скорее, она решила не порывать со мной отношений, а переформатировать их. Превратить из дружеских, граничащих с любовными, — в сугубо деловые. И сделать вид, что таковыми они были всегда. И были, и есть, и будут. И ныне, и присно, и во веки веков. И чтобы ни грамма тебе никакой любови. Аминь.

Меня это устраивало. На данный момент, во всяком случае. Я был готов вести себя тише воды, ниже травы.

— Может, ты сам поговоришь с Сашкой? — вдруг попросила Леся. Странное дело, после моей измены она стала вести себя со мной иначе. Как-то мягче, что ли.

— Саня ведь тебе скорей откроется, — пояснила девушка: — Вы — мужики, и друзья как-никак.

— Ну, если ты мне доверяешь провести допрос.

— Доверяю. А я побеседую со Стеллой. Хочу спросить, где она находилась в час убийства. И откуда у нее взялась такая ненависть к Вадиму. Хотя я, кажется, догадываюсь…

— Откуда?

— Я не зря брала у тебя лэп-топ. Я кое-что оч-чень интересное нарыла про Стеллу в Интернете.

— Расскажи.

Девушка покачала головой:

— Потом.

…Саня валялся в гостиной на диване и тупо смотрел передачу на финском про лесозаготовительные трейлеры.

— Финский учишь? — спросил я его.

— Нет, трейлер себе выбираю, — огрызнулся он. — Вот только не знаю, где его в Москве хранить. Сколько он места на стоянке займет, как думаешь?

— Почему не катаешься?

— На трейлере?

— На лыжах.

— Ты в окно смотрел? Не видно же ни хрена. На горе тем более.

— Может, поедем в поселок в СПА?

— В СПА? — дурашливо протянул Саня. — Хи-хи-хи, мы будем делать шоколадные обертывания.

— Там бассейн, пара саун, джакузи всякие.

— Да? Ну, поедем… Петьку не нашли? — как бы мимоходом спросил он.

— В такую погоду разве найдешь?

Несмотря на взаимное зубоскальство, настроение у нас обоих было подавленное. Шутка ли! За одну новогоднюю неделю один наш товарищ убит, а второй покончил с собой.

В тот коттедж, где жила Женя, я и заходить боялся. Опасался повстречаться со своей случайной любовницей. Как мне ей в глаза смотреть?

Мы с Сашкой взяли плавки, полотенца и оседлали мою «Хонду». За те полчаса, покуда мы собирались, машина снова успела покрыться одеяльцем из снега. Пришлось опять вытаскивать из багажника щетку и чистить.

…Судя по тому, сколько народу на ресепшене СПА мекало и бекало, не в силах объясниться на элементарном английском, в оздоровительном комплексе был сегодня русский день. И верно: бассейн бороздили мощные мужики и толстые тети. Скромные финны жались по углам. В джакузи отмокали восемь крепких парней (один в один братки, опознавшие Стеллу). В сауне не знающие меры соотечественники наподдавали столько пару, что мы выскочили оттуда через минуту.

В хамаме (нисколько не походящим на настоящий турецкий хамам), в клубах эвкалиптового пара, золотыми зубами сверкали наши тетки. Вход в хамам в купальниках и плавках не дозволялся, и тетки прикрывали свои телеса бумагой, предназначенной для седалищ.

Это чрезвычайно в русском духе — стесняться собственного тела. Сталинская и даже последующие советские эпохи были очень похожи на времена инквизиции. И как все относящееся к телесно-радостному находилось под запретом. Теток выучили стесняться самих себя. Я был готов поклясться, что они даже перед собственными мужьями раздеваются только в полной темноте.

Теперь (продолжал я внутренний философский монолог) у нас в стране после мрака и уныния Средневековья наступило типа Возрождение. Но символом эпохи Ренессанса стал не новый да Винчи, а девочки на обочинах Ярославского шоссе…

Короче, в СПА нам с Саней поговорить не удалось. Слишком много ушей, разбирающих по-русски.

Мы вышли из общественных бань, даже не отбыв свой полуторачасовой сеанс.

Чтобы остыть от чрезмерного пара, засели в кафешке при оздоровительном комплексе.

В одно окно мы видели бассейн с плещущимся народом, в другое — сплошную пелену косо идущего снега. Мы взяли по пол-литра пива «Кофф». Столики вокруг нас были пусты. Можно и поговорить.

— Слушай, а ты что, поссорился со Светкой в день убийства?

— Ну, да, погавкались маленько. Я пошел домой.

— А ты правда видел Горелова? Ты уверен, что именно Петя выходил из нашего коттеджа?

— Ведешь допрос? — усмехнулся мой румяный друг. — Волею пославшей тя сыщицы?

— Да мне самому интересно.

— Какое это теперь имеет значение? Они оба мертвы.

— Я хочу знать, кто убил Вадима.

Саня вздохнул.

— Да, я видел, как Петька выходил тогда из домика. Это было второго января, примерно в три часа дня.

Мой друг говорил уверенно. У меня не было никаких оснований не верить ему.

— Издалека?

— Издалека — что?

— Ты далеко находился от домика, когда видел его?

Саня пожал плечами:

— Метров сто.

— Тогда уже были сумерки.

— Хочешь сказать, я обознался?

— А почему нет?

— Нет, это был Петька. Его красная ушанка. И желтый пуховик. И серые штаны. И походка его.

— А почему ты не рассказал об этом раньше?

— Знаешь, сколько получает Петька? И сколько — я? Уж я-то в курсе, сам по конвертам бабки раскладываю. У него бабла раз в десять больше, чем у меня. А то и в пятнадцать. По-моему, это несправедливо.

— И ты решил, что он должен с тобой поделиться?

Сашка ухмыльнулся.

— Когда от многого берут немножко, это не кража, а только дележка… Еще по кружечке?

— Я не буду, мне еще рулить.

Мой друг отошел к стойке и вернулся с новым бокалом.

— Но Петька не повелся на твой… — мне было тяжело в разговоре с человеком, считающимся другом, называть вещи своими именами, но я все-таки договорил: —…на твой шантаж?

— Ну и дурак, что не повелся, — цинично молвил Саня. — Теперь остывает где-то там, под горой. А я ведь просил у него совсем немного.

— Может, боялся, что твои требования будут продолжаться?

— Продолжаться? — скривил губы Сашка. — Мы уедем из Финляндии, и дело закроют. Неужели он, дурак, думал, что я в Москве продолжал бы деньги из него тянуть?

В этот момент у меня зазвонил телефон. Я взглянул на определитель. Номер был незнаком, да и первые цифры у него были не московские. И, по-моему, не российские даже. Я нажал «прием».

— Иван? — в трубке прозвучал голос посольского деятеля Кирилла Бокова. — Вам надлежит сейчас прибыть в местную полицию. Вы ведь знаете, где она находится, не правда ли?

— Знаю.

— Ваш друг Александр с вами? Ему следует приехать тоже.

— Зачем?

— Там узнаете.

Кирилл отбился, и у меня нехорошо засосало под ложечкой. Что это значило? Нашли тело Горелова? Случилось еще что-то?

Аппарат тут же зазвонил снова. На этот раз номер на определителе отпечатался родной, столичный. Я откликнулся. Звонила Леся.

— Нас всех везут сейчас в местную полицию, — чуть запыхавшись, проговорила она.

— Я знаю. А зачем?

— Будут брать пробы ДНК.

У меня отлегло от сердца.

— Ты в городе? На машине? — продолжила девушка.

— Да, а что?

— Постарайся пройти тест первым. И я тоже пойду в первых рядах. У нас с тобой потом будет, чем заняться.

— О’кей, — сказал я, и она разорвала соединение.

— Поехали в полицию, — молвил я Сане.

— А что там еще такое? — нахмурился он.

— Будут брать пробы ДНК.

— Пивка не дадут попить, — проворчал мой приятель. Лицо его, как я заметил, при известии о пробах нисколько не дрогнуло.

…Мы прибыли к зданию полицейского участка как раз в тот момент, когда наши высаживались из белого микроавтобуса. Жене помогали выбраться Настя и Родион. Женщина выглядела постаревшей и утомленной. Она сошла со ступенек и запрыгала на одной ноге, опираясь на плечо Насти. На меня она даже не взглянула.

Процедура взятия ДНК заключалась в мазке стерильной палочкой с внутренней стороны щеки, который производила стерильная финская докторица.

Мне удалось пройти процедуру первому. Лесе — второй. Когда мы столкнулись с ней на пороге кабинета, она шепнула: «Иди в машину и заводи мотор».