Александр Горохов - Приговоренный к власти Страница 39

Не приходи на суд, мне будет больно тебя видеть, я тебя прошу. Не говори никому в Загорске о том, что со мной случилось — это не их дело, а на тебя будут смотреть косо.

Обнимаю. Алексей

Старик положил письмо на стол и вдруг почувствовал себя весело и уверенно. Сын жив. Он в беде, и, значит, надо бороться. Тусклая его жизнь, которая в последние годы упиралась в садово-огородный участок, вдруг перевернулась, в ней появилась цель. Он ни на секунду не сомневался, что его мальчик невиновен. Да, он убивал в Афганистане, да, он был далеко не ангел и не золото, но если написал — невиновен, значит, так оно и есть. Значит, надо было ходить и хлопотать… Паршивое, бабское слово — «хлопотать», но в данный момент оно нравилось Дмитрию Николаевичу. Хлопоты — это борьба. А борьба — смысл жизни.

В первых числах января 1992 года Саня Журавлев отпросился с работы пораньше и поехал в Измайлово, в районную прокуратуру. Со следователем, который вел дело А. Ковригина, Журавлев созванивался целую неделю, и всю неделю следователь был занят, так что Журавлеву пришлось внятно намекнуть, что звонят с Останкинского ТВ и делом Ковригина здесь интересуются. Это обстоятельство, как всегда, произвело впечатление, и время у следователя нашлось.

Звали его Петром Петровичем Зиновьевым, и по голосу Журавлев уже определил, что человек это немолодой, усталый, раздражительный и ироничный. Журавлев понимал, что следователь за свою жизнь наслушался таких ходоков, как он, чертов легион и что пронять его жалобами и бессмысленными уверениями в невиновности подследственного было невозможно. Да и не собирался Журавлев жаловаться. Журавлев собирался убеждать — ожесточенно и с фактами в руках. Фактов Журавлев набрал целую папку — 78 листов машинописного текста. Что бы он ни делал, он стремился делать это профессионально. Уже четыре месяца со дня ареста Лешки каждую свободную минуту он занимался расследованием убийства Авдюшко. Собирал данные по крохам, разными хитрыми путями искал и находил свидетелей. Самым противозаконным деянием его была организация телесъемки в районной милиции (якобы о ее буднях), во время которой он познакомился с дознавателями по делу Лешки, с экспертами и ненавязчиво, чтоб не возбуждать подозрений — кое о чем расспросил, кое-что узнал, а с одним из милиционеров (он задерживал Ковригина) даже умудрился выпить и потрепаться «за жизнь». В результате получились эти 78 страниц. Помочь Журавлеву никто не мог — Алик Латынин лежал в больнице. Избили его возле собственного дома, вечером, после того как, счастливый и восторженный, возвращался с праздничного концерта, посвященного победе у Белого дома. Кто избил, осталось невыясненным — конкуренты ли по музыке, или идеологические враги. Сам Алик придерживался последней версии и считал, что этим нападением на его особу «проклятые недобитые коммуняки» только доказали свою слабость. Вово Раздорский поначалу хотел восстановить работу видеотеки, но дело не пошло, и он занялся разработкой других вариантов быстрого обогащения, ка чем и потерял связь как с Аликом, так и с Журавлевым. Журавлеву и не нужна была чья-то помощь. Всю жизнь он привык делать свои дела в одиночку и не просить помощи.

На свидание со следователем он шел спокойно и уверенно. Потому что знал, кто убил несчастного грузчика Авдюшко. Знал имя убийцы и его адрес. Но называть это имя не хотел, поскольку считал это вне своей компетенции и прав. Ему надо было только доказать, что Алексей Ковригин — не убийца, а уж поиски конечной истины — это прерогатива следствия.

Он не завтракал, чтобы быть злее.

В районной прокуратуре он нашел кабинет следователя Зиновьева, вежливо постучался и вошел, поклявшись выйти из кабинета победителем.

Через полчаса Журавлеву удалось втянуть Зиновьева в свою систему рассуждений, и немолодой следователь похохатывал, даже подбадривал Журавлева, а что самое главное с точки зрения Журавлева — атмосфера в маленьком кабинетике (стол, кресло, стул, сейф — все!) создалась профессионально-деловая.

— Петр Петрович, ведь на дверном замке видеотеки есть следы попытки открыть его не ключом, а отмычкой?

— Ага, — благодушно кивнул Зиновьев. — Наша экспертиза установила такие следы. Кстати, и Ковригин утверждает, что первый раз открыл замок с трудом.

— Следовательно, Петр Петрович, мы можем определенно утверждать, что в студию кто-то пытался проникнуть, коли замок поврежден. Ни Ковригину, ни его компаньонам при наличии ключей калечить замок было ни к чему.

— Допустим, Александр Степанович, допустим, — то ли подбодрил, то ли насмешливо укорил Зиновьев.

— Значит, в то утро, девятнадцатого августа, Ковригин входил в студию не первым. О том же говорят двое мальчиков, которые видели, как он открывал видеотеку. Клинков и Поплавский.

— Интересно. Я нашел только одного. Рыжего такого, волосы, как огонь.

— Это Клинков Миша, я его тоже нашел. Но второй — Поплавский, внимательней, и он точно заметил, что Ковригин злился на то, что замок не открывается.

— Поздравляю коллега, вы меня переплюнули. Закажем чаю или кофе?

— М-м… Вы меня сбиваете с мысли, Петр Петрович. Чаю, но попозже. Я считаю, что, когда Ковригин вошел в видеотеку или студию, как они ее чаще называли, — труп Авдюшко уже был.

— Ковригин утверждает то же самое. И дела бы не возникло, если б он тотчас позвонил в милицию.

— Он рвался к Белому дому, Петр Петрович! Он рвался спасать демократию, если хотите.

— О-о-о-ох, — застонал Зиновьев. — Ну, и как он ее спас?

— Как видите. Но вы опять меня отвлекаете.

— Извините, Александр Степанович. Продолжайте, мне очень интересно.

— М-м, — задумался Журавлев. — Я хотел бы быть не интересен, а убедителен. Второй факт психологической непричастности Ковригина к убийству. Зачем ему было громить свою студию? Разбивать телевизоры и…

— Стоп, коллега! Вы передергиваете. Вы заставили меня согласиться, что Ковригин вошел в студию вторым. Я согласен. Но позвольте и мне предположить, что когда Ковригин вошел в студию, то увидел, как Авдюшко в пролетарском гневе на частную собственность громит имущество. И в гневе на этот подлый пролетарский процесс частник схватил стамеску и убил Авдюшко! А? И уж потом поехал защищать демократию, оставив труп на полу в подвале студии. А затем вернулся во второй раз и, заметая следы преступления, вытащил труп Авдюшко через заднюю дверь во двор и засунул его в мусорный бак.

— Вы, Петр Петрович, перескочили сразу через несколько ступеней моих рассуждений. Хорошо, я принимаю ваши правила. Но тогда остается необъяснимым, зачем Ковригин ломал двери своего кабинета? Зачем разбивал окошко и сам себе забрасывал слезоточивый газ? Следы того, как он выбирался из кабинета — есть. Замок разворочен. Окошко разбито и баллончик со слезоточивым газом фигурирует в ваших документах.

— Так, Александр Степанович. Я вас поздравляю. Каким-то явно криминальным способом вы проникли в тайны следствия. Да, все поименованные улики у нас есть, но вам-то это откуда известно, друг мой?

— М-м… Про то, как его закрыли в кабинете, Ковригин успел рассказать мне по телефону. И я просто предположил, что эти следы должны были остаться.

— Хорошо подготовили ответ, — одобрил следователь. — Едем дальше. У меня есть еще сорок минут свободного времени.

— Тогда я буду закругляться. Во всем деле фигурирует теневая фигура, я называю ее «мистер Икс». Мистер Икс пришел к видеотеке и скорее всего видел, как Авдюшко и Ильин пытались залезть внутрь. Ильин помог вскрыть замок, но потом, это версия, одумался, проснулась совесть, и ушел. Авдюшко залез внутрь и с прямотой разъяренного гегемона принялся громить видеотеку, поскольку за десять минут до этого Ковригин нанес ему оскорбление действием, а также отказал в выпивке, что есть факт очень высокого оскорбления, сами понимаете. Этот мистер Икс вошел за ним следом и застал Авдюшко в тот момент, когда тот ломал сейф. Тут может быть прокол в моих рассуждениях, я его потом объясню. Мистер Икс убивает Авдюшко, и тогда получается, что он сам взламывает кассу, сам готовит аппаратуру к вывозу, то есть занимается элементарным грабежом. Но! Ему что-то мешает. Мешает появившийся Ковригин. Мистер Икс прячется в глубине подвала, в чулане, выжидает, пока Ковригин уезжает в центр Москвы, и исчезает из подвала следом за ним. Этому мистеру Иксу надо появиться на глазах Ковригина и быть с ним рядом, чтобы обеспечить алиби.

— Простите, пенсионер Ильин сидел во дворе весь день…

— Ильин не убийца! Убийца узнал, что Ковригин снова едет домой, и это было для него опасно. Он понимал, что Ковригин на этот раз может сообщить о случившемся в милицию, а следы убийства не уничтожены, и они наведут следствие на него, убийцу. Он обогнал Ковригина, спрятал труп в коридоре, но Ковригин снова почти застиг его на месте преступления. И тогда он запер его в кабинете, забросил туда газовый баллончик, и пока Ковригин возился с баллончиком и дверью — были уже сумерки, — мистер Икс, он же убийца, вытащил труп Авдюшко через заднюю дверь подвала во двор и забросил тело в ближайший мусорный бак. Я провел эксперимент — эту операцию можно проделать незаметно. До бака от дверей двенадцать метров, и более того — баки с двух сторон прикрыты гаражами. Расчет был простой — путч, впереди ночь штурма, что случится с Ковригиным, неизвестно, а потом…