Матильде Асенси - Последний Катон Страница 4

— Сестра Оттавия, монсеньор, — заметил префект в качестве оправдания, — является доктором наук в области палеографии и истории искусства и, кроме того, обладает многими другими научными званиями. Она уже восемь лет возглавляет реставрационную и палеографическую лабораторию тайного архива Ватикана, преподает в ватиканской Школе палеографии, дипломатики и архивного дела и имеет многочисленные международные премии за исследовательские труды, в том числе и престижную премию Гетти, монсеньор, лауреатом которой она стала дважды, в 1992-м и 1995 году.

— Вот как! — удовлетворенно воскликнул государственный секретарь кардинал Содано, беззаботно присаживаясь рядом с Турнье. — Ну вот… Поэтому, в сущности, вы и здесь, сестра, поэтому мы просили о вашем присутствии на этом совещании.

Все смотрели на меня с явным любопытством, но я выжидательно молчала, чтобы за мои слова архиепископ-секретарь не процитировал в мою честь фрагмент из святого Павла, гласящий: «Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить». Я подумала, что монсеньор Турнье, да и все остальные присутствующие наверняка ставят намного выше меня монашек, находящихся у них в услужении, которых у каждого из присутствующих должно было быть по крайней мере три или четыре, или польских монахинь Святейшего Сердца Иисуса, носящих рясы и похожие на козырек крыши головные уборы, готовящих для Его Святейшества, убирающих у него в покоях и заботящихся о том, чтобы его одежда всегда сверкала; или сестер из конгрегации Благочестивых учениц Божественного Учителя, которые работали в Городе Ватикане телефонистками.

— Теперь, — продолжил его высокопреосвященство Анджело Содано, — архиепископ-секретарь монсеньор Турнье объяснит вам, зачем вас позвали, сестра. Гульельмо, иди сюда, — сказал он префекту, — сядь со мной. Монсеньор, слово вам.

Монсеньор Турнье спокойно встал с табурета с уверенностью, которой обладают лишь те, кто знает, что их внешний вид без труда прокладывает им путь везде в этой жизни, не глядя, протянул руку в сторону светловолосого солдата, который дисциплинированным жестом вручил ему толстую папку черного цвета. В желудке у меня все перевернулось, и на мгновение я подумала, что, что бы именно я ни сделала плохого, это должно было быть что-то совершенно ужасное, и я наверняка выйду из этого кабинета с пособием по увольнению в кармане.

— Сестра Оттавия, — начал монсеньор; голос его был низким и гнусавым, и он старался не смотреть на меня, — в этой папке вы найдете фотографии, которые мы могли бы назвать… как? Конечно, невиданными. До того, как вы рассмотрите их, мы должны сообщить вам, что на них — тело недавно погибшего мужчины, эфиопа, личность которого нами еще с точностью не установлена. Вы увидите, что это увеличенные снимки некоторых частей его тела.

А!.. Значит, меня не увольняют?

— Пожалуй, следует спросить сестру Оттавию, — впервые вмешался кардинал-викарий Рима его высокопреосвященство Карло Колли, — сможет ли она работать с такими отталкивающими материалами. — Он взглянул на меня с каким-то отцовским беспокойством и продолжил: — Этот несчастный, сестра, погиб в катастрофе и очень обезображен. Смотреть на эти фотографии довольно неприятно. Вы полагаете, что сможете это вынести? Потому что, если это не так, вам нужно только сказать нам об этом.

Я оцепенела от изумления. Меня не оставляло глубочайшее ощущение, что они ошиблись адресом.

— Простите, ваши высокопреосвященства, — запинаясь, проговорила я, — но не лучше ли вам проконсультироваться у патологоанатома? Я не могу понять, чем здесь могу пригодиться я.

— Понимаете, сестра, — поспешил прервать меня Турнье, снова беря слово и начиная медленно вышагивать внутри круга слушателей, — изображенный на фотографиях мужчина замешан в тяжком преступлении против католической церкви и против других христианских церквей. К сожалению, мы не можем предоставить вам более подробную информацию. Мы хотим, чтобы вы с максимальной конфиденциальностью провели анализ некоторых знаков в виде странных шрамов, которые нашли у него на теле, когда сняли одежду для вскрытия. Шрамирование, скарификация, кажется, именно так правильно называется нанесение этих, как бы лучше выразиться, ритуальных татуировок или племенных отметин. Кажется, у некоторых древних культур было в обычае украшать тело церемониальными ранами. В частности, — сказал он, открывая папку и оглядывая фотографии, — раны этого бедолаги действительно любопытны: они изображают греческие буквы, кресты и другие столь же — художественные? — изображения. Да, несомненно, они именно художественные.

— Монсеньор хочет сказать, — вдруг прервал его высокопреосвященство государственный секретарь, сердечно улыбаясь, — что вам нужно проанализировать все эти символы, изучить их и представить нам наиболее полное и точное их толкование. Конечно, для этого вы можете использовать все ресурсы тайного архива и любые другие средства, которыми располагает Ватикан.

— В любом случае доктор Салина может рассчитывать на мою полнейшую поддержку, — заявил префект архива, обводя глазами присутствующих в поисках одобрения.

— Спасибо за предложение, Гульельмо, — заметил его высокопреосвященство, — но хотя обычно сестра Оттавия работает под твоим руководством, в этом случае это будет не так. Я надеюсь, ты не обидишься, но с этой минуты и до окончания отчета сестра приписывается к государственному секретариату.

— Не беспокойтесь, преподобный отец, — мягко добавил монсеньор Турнье, делая рукой жест элегантной отстраненности. — В распоряжении сестры Оттавии будет неоценимая помощь присутствующего здесь Каспара Глаузер-Рёйста, капитана швейцарской гвардии и одного из самых ценных агентов Его Святейшества. Он является автором этих фотографий и координирует проводимое расследование.

— Ваши преподобия…

Это послышался мой дрожащий голос. Четверо прелатов и военный снова обернулись ко мне.

— Ваши преподобия, — повторила я со всем смирением, на которое только была способна, — я бесконечно благодарна вам за то, что вы подумали обо мне, когда речь зашла о таком важном деле, но, боюсь, я не смогу за него взяться… — Я еще больше смягчила тон моих слов, чтобы продолжить: — Не только потому, что в данный момент я не могу оставить проводимую мною работу, занимающую все мое время, но и потому также, что я не имею основных знаний, позволяющих работать с базами данных тайного архива, и мне понадобилась бы также помощь антрополога, чтобы свести воедино самые важные моменты исследования. Я хочу сказать… ваши преподобия… что, мне кажется, я не в состоянии выполнить эту задачу.

Когда я закончила говорить, признаки жизни подал только монсеньор Турнье. Пока остальные не могли и слова сказать от удивления, у него на губах забрезжила саркастическая ухмылочка, которая заставила меня заподозрить его открытое нежелание воспользоваться моими услугами, выраженное до того, как я вошла в кабинет. Я прямо слышала, как он презрительно говорит: «Женщина?..» Так что это именно его насмешливый и язвительный взгляд заставил меня перевернуть все на сто восемьдесят градусов и сказать:

— …Хотя, если хорошенько подумать, я, пожалуй, могла бы взяться за эту работу, если только мне дадут на нее достаточно времени.

Издевательская гримаса монсеньора Турнье исчезла как по мановению волшебной палочки, и все остальные сразу сбросили напряженное выражение лица и выразили свое облегчение удовлетворенными вздохами. Признаюсь, одним из величайших моих грехов является гордыня во всех своих вариациях: высокомерие, тщеславие, надменность… Никогда мне не удастся в этом в достаточной мере раскаяться или выполнить достаточную епитимью, но я не в состоянии оставить без внимания брошенный мне вызов или смириться перед провокацией, подвергающей сомнению мой ум или мои знания.

— Великолепно! — воскликнул его высокопреосвященство государственный секретарь, хлопнув себя ладонью по колену. — Значит, не о чем больше и говорить! Слава Богу, проблема решена! Очень хорошо, сестра Оттавия, с этого момента капитан Глаузер-Рёйст будет рядом с вами, чтобы оказать вам любую необходимую помощь. Каждое утро перед началом работы он будет вручать вам фотографии, а в конце дня вы будете ему их возвращать. Есть ли у вас вопросы перед тем, как приступить к делу?

— Да, — удивленно ответила я. — Разве капитан сможет входить со мной в помещения тайного архива с ограниченным доступом? Он мирянин и…

— Конечно, сможет, доктор! — заверил меня префект Рамондино. — Я лично позабочусь о том, чтобы подготовить ему удостоверение сегодня же вечером.

Игрушечный солдатик (чем же еще являются швейцарские гвардейцы?) готов был положить конец почтенной вековой традиции.

Я пообедала в кафетерии архива и посвятила остаток вечера тому, чтобы убрать и спрятать все, что лежало на моем столе в лаборатории. То, что приходилось откладывать мое исследование «Панегирика», раздражало меня гораздо больше, чем мне хотелось признать, но я попала в собственную ловушку, да и как бы там ни было, я не могла уклониться от прямого приказания кардинала Содано. Кроме того, полученное задание интриговало меня вполне достаточно, чтобы испытывать легкий зуд извращенного любопытства.