Никита Филатов - Танец с саблями Страница 4

- Но, вы знаете... Давайте лучше не будем писать об этом, ладно?

- Почему? - поднял брови Саша, который, в сущности, был ненамного моложе Ивана Альбертовича.

- Видите ли, среди тех, кто повел себя в той истории ... определенным образом, многие сейчас на виду. Их тогда или папа с мамой вытащили, или сами они "покаялись"... Кое-кто теперь за границей процветает, некоторых я то в Думе, то на Старой площади периодически вижу. Другие просто живут, воспитывают уже своих детей - и давным-давно забыли обо всем... Не стоит бередить старое. Не судите, да не судимы будете - верно?

Корреспондент вздохнул:

- Жаль! Фактура классная.

- Молодой человек... Это - не "фактура", это судьбы человеческие.

Некоторое время оба молчали, гляда на пульсирующий огонек диктофона. Потом Иван Альбертович продолжил:

- Да... Но удалось не сломаться! Уехал на некоторое время обратно, в Сибирь - и вернулся уже при Горбачеве.

- Не тяжело было - из столицы? В глушь?

- Видите ли, Саша... Провинция - это не географическое понятие, это состояние духа. Система ценностей и внутренний масштаб! Можно быть провинциалом и живя в особняке на Кутузовском проспекте.

- Подождите, я запишу.

- Да, пожалуйста... Успели? Так вот. Трудностей я никогда не боялся лес валил, с геологами по тайге хаживал, у станка пришлось постоять. Много чего было... Прекрасная, знаете ли, школа! Настоящие, простые русские люди, труженики, патриоты. Глядя из окна кабинета, - он чуть подвинулся в кресле и в очередной раз обозначил улыбку, - глядя из окна кабинета, даже такого высокого, как этот, никогда не поймешь, чем в действительности дышит и к чему стремится страна.

Это прозвучало веско и вполне заслуживало дословного цитирования.

- Ну, вернулся в столицу как раз в конце восьмидесятых: гласность, кооперация, попытка создания социализма с человеческим лицом... Интересное было время, хотя непростое! Тогда я уже закончил ВУЗ, увлекался проблемами новых форм экономики и хозяйствования.

- А что вы закончили?

- Уральский химико-технологический. Заочно.

- И хватило времени - на учебу, работу?

- Мы, сибиряки, народ упрямый! Еще кофе?

- Нет, спасибо... И вы сразу же занялись политикой?

Иван Альбертович отрицательно покачал головой:

- Ну, это, скорее, сама политика мною занялась! Я ведь поначалу не думал даже... Начал новое для меня дело - бизнес, экспортно-импортные операции. Причем, практически с нуля - и кое-чего добился.

- Скромно сказано...

- Да, пожалуй - чего уж тут! Преуспели мы... А потом наступил тот самый август девяносто первого. Когда стало ясно, что без твердых политических, конституционных гарантий цивилизованное развитие российского общества невозможно... И я принял предложение - баллотироваться в парламент.

- Говорят, вы ни от какой партии не брали ни копейки на свою предвыборную кампанию?

- У меня своих денег достаточно... Поверьте!

- Но теперь, возглавляя один из важнейших в Государственной Думе комитетов - вы ведь вынуждены оставить предпринимательскую деятельность? Или, во всяком случае, можете уделять ей куда меньше внимания, чем до начала депутатской карьеры?

- Знаете, в конечном итоге все мы - граждане России: врачи, коммерсанты, военные. И чем-то жертвуем для страны... Некоторые отдают здоровье, некоторые жизнь! Поэтому, мне стыдно и неприлично было бы жаловаться на снижение доходов, если этого потребовали государственные интересы.

Депутатский значок на лацкане Ивана Альбертовича как-то даже увеличился в размерах:

- Понимаете?

- Понимаю... Позиция, достойная уважения. Мне сказали, что вы сейчас пишете диссертацию?

- Да, - с удовольствием кивнул хозяин. Вопрос, безусловно, был ему приятен. - На тему межнациональных отношений, их развития на современном этапе... Собственно, этим вопросом я занимался давно - ещё в университете.

- На Урале? - удивился корреспондент.

- Не-ет... Несколько позже. Здесь, в Москве: я же защитил диплом по социальной политологии.

- Когда?

- В девяносто четвертом. Второе послевузовское образование, трехгодичный курс - слышали наверное?

- Да, конечно... Поразительно!

- Никогда не поздно работать над собой. Фельдмаршал Суворов, говорят, на старости лет на мичмана флота выучился! Главное - не почивать на лаврах.

Журналист конспектировал...

Еще минут двадцать поговорили - о внешней политике и криминализации общества, о проблемах социальной защиты малоимущих и неотложных мерах по спасению творческого и научного потенциала нации.

- Я удовлетворил ваше любопытство, молодой человек?

- Да, пожалуй... Было весьма любопытно.

Что-то послышалось Ивану Альбертовичу в тоне собеседника:

- Простите?

- Я говорю, читатели наши должны остаться довольны. - Корреспондент протянул руку и на панели "кассетника" загорелась вторая лампочка: теперь оба крохотных огонька вспыхивали и гасли попеременно.

- Интересный у вас диктофон! Редакционный? Могли бы и поновее выделить... - чтобы что-то сказать, подал реплику хозяин.

- А это и не диктофон вовсе. Это - генератор "белого шума", улыбнулся посетитель.

- То есть как?

- В общем-то, я и сам не отчетливо принцип действия представляю, пожал плечами собеседник, - но прибор хороший. Все "жучки", "закладки" и прочую электронную гадость вырубает намертво! Радиус действия невелик, да ведь нам с вами много и не надо, верно?

- Собственно, не понимаю... Это же запрещено! Как вас охрана-то пропустила?

- Пропусти-или. А кому в голову придет? С виду - нормальная кассетная "Легенда", да ещё и не новая к тому же!

- Знаете что, молодой человек! - хозяин встал, сурово сдвинул брови и оперся кулаками в столешницу. - Должен заметить...

- Только не надо мне говорить про журналистскую этику, мальчишество, игры в шпионов! И про Службу безопасности, которая все кабинеты проверяет регулярно, а даже если бы и не проверяла, то...

- ... то мне от соотечественников скрывать нечего! - Иван Альбертович уже справился с собой:

- Идите отсюда. Жаль, но я вынужден буду выразить свое категорическое неудовольствие вашему главному редактору... Мы с ним, кстати, увидимся сегодня, на приеме в Совете Федерации.

- Ради Бога, не расстраивайте старика! - гость даже не стал делать вид, что готов оторваться от стула. - Да и сами не того... берегите нервы.

- Что-о-о?

- Гляньте... И не надо так кричать! Прибор дает защиту только от электронных способов контроля, а вовсе не от банального подслушивания.

Тон гостя каким-то странным образом подействовал на Ивана Альбертовича. Не то, чтобы он был напуган, но... Всего одним движением можно было дотянуться до кнопки тревожной сигнализации, а вот именно этого-то движения хозяин как раз и не делал.

- Что еще?

- Да вы не бойтесь... гляньте! Может быть, вслух прочитать?

- Я грамоте обучен.

Копия справки бывшего Главного управления исправительно-трудовых учреждений свидетельствовала: Иван Альбертович далеко не всегда принадлежал к российской политической элите. Некоторый отрезок своей жизни он провел в заведении, обозначенном незамысловатой комбинацией букв и цифр. Начало срока... конец срока. Тут же фигурировала и статья Уголовного кодекса восемьдесят девять, часть три.

- Ну? Ну и что?

- Хищение государственного или общественного имущества, совершенное путем кражи... с проникновением в помещение или иное хранилище. Так ведь?

- Пошел вон.

- Как прикажете... - гость не шевельнулся.

- Мне тогда ещё шестнадцати не исполнилось. С кем не бывает... Судимость давно погашена, так что сенсации из этого не слепишь, не старайся! Невзоровские лавры покоя не дают?

- Да куда уж нам! - почему-то, корреспондент вовсе не выглядел обескураженным. - Хотя... Этакий поворот сюжета - сын тюремного надзирателя попадает в лагерь!

- А это-то при чем? Кому дело до того, какие погоны носил мой отец?

- Верно... В общем-то тоже - военнослужащий!

- Я вызываю охрану - или сам уберешься?

- Сам... Только вот это ещё - гляньте.

- Жаль, что придется охрану звать. Я бы тебя сейчас по-мужски, собственными руками... Нельзя. Вон!

Вид его был суров и грозен.

- Ухожу, но... всего две бумажки, а? Для интереса?

Хозяин брезгливо пододвинул к себе листки. Молча пробежал глазами. Задумался. Сел на место:

- Чего тебе надо?

Собеседник, однако, казалось, и не обратил внимания на столь резкую перемену. Глядя куда-то поверх головы Ивана Альбертовича, он продолжил тоном лектора-общественника:

- Ну-у... Подумаешь, выгнали из института, с первого курса! И не "за политику" вовсе, а за пошлые кражи в общаге. Так это же все при старом режиме было, верно? Среда, обстоятельства... Промоет газета косточки, потреплет фамилию - и все. Коллеги по парламенту в обиду не дадут!

Затянувшийся монолог прервался негромким мурлыканьем того же, сугубо "личного" телефона. Хозяин протянул было руку к трубке, но передумал... В полном молчании оба дождались окончания длинной серии звонков - кто-то оказался назойлив и в отсутствие абонента поверил с трудом.