Алексей Биргер - Похоронное танго (Богомол - 6) Страница 40

- Это почему так? - спросил я, присаживаясь. За время, что мне Зинка все это выкладывала, я окончательно в себя пришел.

- А потому что будешь нам музыку обеспечивать. Вон, Константин и гармонь приволок. Так что вставай... - она вдруг прищурилась. - Значит, это Татьяна тебе тысячу рублей отвалила? Интересно, за какую такую шабашку? Я так глянула - и в доме, и на огороде почти ничего не сделано.

- Так это ж авансом, за все вместе, - сказал я. - Мне это ещё отрабатывать и отрабатывать. И потом... - иногда, как соврать приходится, на меня такое вдохновение нахлестывает, что никто в моем вранье ни единой трещинки не найдет. - Ты б на крышу поглядела. Ведь вся чиненая! Успел хоть это, после того, как Аристархича схоронил.

Насчет крыши, я специально ввернул. Я ж заметил - глаз мужицкий к подобным вещам сразу цепляется - что в таком идеальном порядке крыша, как будто, действительно, её ремонтировали. И Зинка если поглядит, при свете полное будет впечатление, что без меня не обошлось, в тех местах, где шифер поновее отсвечивает.

- Ох, сразу видно, что не из нашенских она! - вздохнула Зинка. Авансом тебе давать... Да ты бы с аванса в тысячу рублей так бы улетел, что только к зиме протрезвел бы и смог начать отрабатывать... Хорошо, я вовремя у тебя этот аванс перехватила, а то бы расхлебывать пришлось, ведь Татьяна, она девка жесткая, это сразу видать, несмотря на всю её вежливость и обходительность. Ладно, пойдем уж. Нас, небось, заждались.

- Пойдем, - сказал я, вставая. - Только странно это. Что-то все вдруг повадились нас пирами угощать? То бандиты, то Татьяна... Как бы опять чего не вышло...

- Типун тебе на язык! - в сердцах сказала Зинка. - Если с бандитами, да, напряжение имелось, и вон какой наворот пошел, то Татьяна - другое дело! Это мы с тобой получаемся сбоку припека, а так, все оттого затеялось, что молодежи погулять хочется... Глаза разуй!

- Уже разул, - сказал я.

И пошли мы с ней в центральную комнату, где стол накрыт. Я вошел - в глазах заиграло. Не стол получился, а заглядение. Тут тебе и рыбка копченая, уже разобранная и от косточек освобожденная, и мясо во всяких видах, солониной, которая на зубах пружинит и жилками тянется, и копчением под окорок, которое само на язык ложится, и этот салатик из лука, яиц и сметаны так и сверкает своими свежими красками, и большая пиала красных перцев ломтиками в масле и луке, и большая пиала помидоров в соку - два этаких красных пятна, радостью пышащих - и капустки квашеной пиала (хоть и с осени капустка, а на удивление хорошо себя сохранила), и картошка, укропчиком присыпанная, дымится, а к ней рядом, в кастрюльке, куски судака в масле утомились, только сегодня выловленного, и Зинкина кабачковая икра, которую она по особому рецепту заделывает... Словом, все свое. Все, что сами производим и чем друг с другом меняемся. И, я вам скажу, намного интереснее стол смотрелся бандитского, при всех их деликатесах гребаных. Вот не было душевности в их деликатесах, а тут, действительно, пиршественным стол смотрелся, хоть царя приглашай. Но нам-то без царей ещё лучше выходило. Из покупного - из того, что Гришка с Мишкой приволокли хлеб разве, и водка хорошая, с вином кагором (в углу комнаты, неподалеку от стола, полуторалитровка самогона притаилась, на всякий пожарный, чтобы, если что, сразу на стол вскочить), водичка минеральная, понятно, да масло (у Стаськи с Вовкой, значит, масла не нашлось, не успели спахтать из сметаны или из сливок), да сладостей всяких навалом. Тут тебе и конфеты шоколадные, и два вафельных торта, и даже курага, с грецкими орехами смешанная. И два лимончика, к чаю. Но все сладкое на отдельном столике маленьком пока уединилось, своей очереди ждет.

И, значит, все уже сидят, нас с Зинкой ждут. При этом, я заметил, Гришка, он к Катерине поближе держится, а Мишка - к хозяйке дома, к Татьяне, то есть, а Константин между ними буфером получается.

- Обалдеть можно! - сказал я. - Только объясните мне, непонятливому, ещё разок, с чего такая радость?

- Да просто с радости, дядя Яков, - ответила Татьяна. - Вон, сыновья у вас все вместе собрались, и я ещё никого здесь не принимала, так что навроде новоселья получается, и Катерина здесь, которую тоже надо уважить, как хозяйку дома пока что, и неизвестно, когда мы все разбежимся и свидимся ли вновь. Так что поводов много, гуляй не хочу. Вот и бери свою стопку, да и выпьем разом за все хорошее.

- Ну, тогда с Богом! - отозвался я, садясь и стопку принимая. Говорят, тяжело в чужом пиру похмелье, да и в своем не слаще, но до похмелья ещё дожить надо, вот и покатим к нему, с милым удовольствием. Ваше всех здравьице!

И выпили, и к закускам потянулись, и разговор на время скомкался и смешался, а потом как раз на все эти закуски и яства свернул, что как делается, и почему так вкусно. Ну, Зинка расписывает, как лучше всего помидоры с перцами, кабачками и луком на зиму заделывать: "...немного моркови, на крупной терке натертой, добавить надо, - повествует, - тогда всякий вкус усиливается, и цвет становится совсем красивый, и не тускнеющий, когда банку откроешь, а огурчики, когда их маринуешь, а не солишь, лучше всего с маленькими такими головками лука заделывать, крупный лук в погреб на зиму, а мелкий на маринад; оно, конечно, намаешься эти головенки лука чистить, но зато огурцы с ними на диво выходят, да и сами такие луковички крепенькие остаются, просвечивать начинают, и ими закусить в одно удовольствие; можно ведь и одних таких луковичек банку заделать, без огурцов..." Катерина слушает внимательно, запоминает, да и Татьяна прислушивается, вроде как тоже на память наматывает, хотя по её лицу не разберешь. После третьей стопки - а я заметил, что обе девки, и Татьяна, и Катерина, очень аккуратно пьют, понемногу им наливать просят - она судачка отведала, да и закурила, и Мишка, паршивец, тут же своим "Парламентом" засмолил. И спросил у нее:

- А ты, получается, во многих странах побывала?

Это, значит, все они на "ты" перешли, пока я спал.

- Во многих, - кивнула она. Так, головой качнула, локти на стол поставимши и сигарету у самых губ держа. - Можно сказать, весь свет объездила.

- И как он, свет? - поинтересовался Мишка.

- Да как тебе сказать... В гостях хорошо, а дома лучше, то самое. Вот и получалось, что мне те страны по сердцу и ближе, которые больше на Россию похожи. Канада, Швеция, Норвегия... В Испании, кстати, народ почему-то наш народ очень напоминает, только жарко там. И, в целом, люди позаводней наших. Погорячей, от солнца что ли, и быстрей на драку лезут, и за нож хватаются.

- Ну... - усмехнулся Мишка. - И у нас, бывает, в ножи и в топорики сыграют запросто, особенно по пьяному делу. А что такое Швеция, я представляю. Мы со шведами работаем. Надо будет съездить, наконец. Зовут. Это правда, что в самом центре Стокгольма форель ловится?

- Правда, - сказала Татьяна. - То есть, мне говорили, что так, но сама я не видела, чтобы кто-нибудь ловил, с набережных или с мостиков этих старинных. Рыбу ловить в дикие места ездят, во фьорды.

- А в Канаде, говорят, леса навроде наших, - не унимался Мишка.

- Навроде, - кивнула она.

Тут я не выдержал. Взыграло ретивое, после принятых стопок, вот я и влез:

- Про Канаду - это мы запросто! Константин, подкинь гармонь.

Все примолкли, Константин мне гармонь передал, я попробовал клавиши, для порядку, развел гармонь, да и выдал - песню, с давних-предавних времен во мне застрявшую:

Над Канадой небо синее,

Меж берез дожди косые,

Хоть похоже на Россию,

Только все же не Россия...

Эту допел, а три сына мне наперебой:

- Теперь Высоцкого давай, Владим Семеныча!

Ну, насчет Владим Семеныча мы всегда изобразим. И хорошо ведь Владим Семеныч на гармошку ложится, хоть, вроде, и для гитары сделан.

И выдал я, на-горa:

Наверно, я погиб! Глаза закрою - вижу:

Ну, где мне до нее?.. Робею, и потом,

Ну, где мне до нее, она была в Париже,

И я потом узнал - не только в ём одном!..

Спел, и пауза воцарилась, а потом Татьяна засмеялась:

- Это ты мне с намеком, дядя Яков, да?

А ведь и в самом деле, намек получился. Я-то, честное слово, не прочухал сперва, идиот, просто именно эту песню спеть захотелось.

Ну, и дернул я по-новой, чтобы смущение сбить:

В сон мне - желтые огни,

И кричу во сне я:

"Повремени!.. Повремени!..

Утро мудренее!.."

Но и утром все не так,

Нет того веселья,

Или куришь натощак,

Или пьешь с похмелья!..

Ох, разогнался я, всю песню на одном дыхании прошел, а они и впрямь слушают, внимательно так. И я уж к концу прилетел, у самого хрипота в голосе режется:

Вдоль дороги лес густой

С Бабами Ягами,

А в конце дороги той

Плаха с топорами!

Кони гривой машут в такт,

Медленно и плавно,

Вдоль дороги все не так,

А в конце подавно!

И ни церковь, ни кабак,

Ничего не свято!

Нет, ребята, все не так,

Все не так, ребята!

Можете говорить, что и без меня эту песню знаете, и что незачем её лишний раз так подробно напоминать, только я ведь для собственного удовольствия пропеваю заново - душевные слова и музыка, правильные, так бы пел и пел.. И хрипотцы бы подпускал как положено.