Лев Корнешов - Проводы на тот свет Страница 41

- Уже вручил ему премию. Заслужил... Как думаешь, найдут "стрелков"?

Алексей искренне изумился:

- Да какой дурак будет искать? Обычная разборка. И как я понимаю, у тех, кто к небесам унесся, машина точно была ворованная, и документов при останках не обнаружили. Возбудят уголовное дело, оно повисит-повисит и сдохнет. А мы... твой Михалыч вильнул в первую же боковую дорогу и пошел плутать по Москве. Там, на месте происшествия, было с десяток машин в трех рядах - никто и не понял, что произошло, уж я-то знаю, несколько лет трубил в прокуратуре.

- Ты уверен? - с надеждой спросил Андрей Иванович.

- Более чем... У меня, признаюсь, в прокуратуре работает мой друг-товарищ... Если бы надо мной хоть ветерок подул, он бы уже здесь сидел. А он не звонил и даже самочувствием не интересовался...

- Что же, будем надеяться, - облегченно вздохнул Андрей Иванович. Приехали к тебе и что?

- Да ничего, - уже с некоторым раздражением ответил ему Алексей. Ужинали, потом Тая решила остаться, позвонила тебе, я отвел ей одну из двух спален, квартира у старика Ставрова просторная.

- И... - наседал Юрась.

- Да брось ты, Андрей Иванович! - наконец, разозлился Алексей. - Что ты меня допрашиваешь?

Юрась долго и внимательно рассматривал Алексея, потом изрек:

- Ты что, блаженный, Алексей? Или мою Таисию считаешь себе не парой, мол, бандитская дочка?

Алексей налил себе коньяк, смачно крякнул, как чуть раньше Андрей Иванович. И произнес повышенным тоном:

- Ты это прекрати, Андрей Иванович! Ну, какой ты бандит? Думаешь, я неё знаю, за что у тебя ходки в зону? Или считаешь, что я это не выяснил, когда твое "дело" расследовал? За валюту тебя хватали, вот за что! По нынешним временам те операции, которые ты проворачивал, были бы оценены как блестящие, умные, как дело доблести и геройства!

- Спасибо, Алексей! - растрогался Юрась.

Алексей, обозленный до предела странным обвинением в адрес его и Таи бандитская дочка - ещё повысил голос:

- Или я не знаю, за что короновали тебя в зоне? Сказать, да? Ты пришил отвратительного подонка, встал один против него и его шестерок! Даже лагерное начальство прикрывало тебя, как могло: я читал протоколы допросов и хохотал, замечая, как тебе подсказывали нужные ответы! Нет, Андрей Иванович, ты не бандит, а сильный, крепкий, волевой мужик!

Алексей засомневался в своих словах и вынужден был признать:

- Правда, сегодня ты ведешь свои дела на грани риска, но правильно говорят: кто не рискует, тот не есть хлеб с маслом!

Андрей Иванович искренне растрогался, встал, подошел к Алексею, обнял его:

- Спасибо, Алеха! Не ожидал от тебя таких слов! Очень ты правильный человек! Живешь по совести, даже удивительно!

Из кухни выглянул "шкаф", увидел, как они обнимаются, довольно проворчал: "А я уж думал..." Что он думал, так и не удалось узнать, потому что в это время раздался звонок в дверь. Алексей открыл, на пороге стояла Тая, за нею просматривался охранник со стоянки, Александр Тимофеевич с двумя большими чемоданами. Она увидела отца и завопила от восторга: "Вот так встреча века!" И повисла у него на шее, болтая ногами.

Она, наконец, отлипла от отца и сказала "сталинскому орлу":

- Александр Тимофеевич, спасибо вам, занесите чемоданы пока в мою спальню...

"В мою спальню!" - изумился Алексей, но вежливо предложил "орлу":

- По рюмочке, Александр Тимофеевич?

- Не откажусь.

Андрей Иванович посмотрел на "сталинского орла", поинтересовался:

- Это ты стоянку держишь? И Алеху от "подрывников" уберег, мне рассказывали, как ты их вычислил...

- Я, - с достоинством ответил Александр Тимофеевич. - А это вы господин Юрась?

- Откуда знаешь? - удивился Андрей Иванович.

- А "шестерки" местные по двору зашелестят, говорят сам Юрась прибыл.

- Слава, она обязывает, - ехидно заметил Алексей, наливая коньяк, и поинтересовался:

- Таисия Андреевна, ты позволишь тебе налить?

- Еще как позволю! - веселилась Тая. - В такой компании да не выпить!

- Тайка! - грозно прикрикнул Андрей Иванович.

- Уже замолчала!

- Ты пивбары на Шаболовке знаешь? - спросил впавший в сентиментальность Андрей Иванович "сталинского орла".

- А кто ж их не знает! - ответил Александр Тимофеевич, просветленный от рюмки коньяка и приятных воспоминаний. - Если настоящий мужик, так он их знает...

- Приходи в любое время, скажешь - от меня, и тебе будут наливать безразмерно и безвозмездно.

- Спасибо, не упущу такую возможность, - солидно пробасил Александр Тимофеевич и исчез за дверью.

Тая присела к столу, сообщила:

- Я, папочка, переехала к Алеше.

- А ты его спросилась? - спросил ошеломленный стремительным развитием событий Юрась.

- Конечно, нет! А то бы он не разрешил!

- Ох, Тайка! - вздохнул Андрей Иванович. - Доиграешься!

- А ты как на маме женился? - воскликнула Тая. - Думаешь, я не знаю? Мне мама рассказывала!

Она повернулась к Алексею:

- Папа был тогда молодым да удалым, сидел в зоне. К одному "сидельцу" приехала невеста, папа её увидел и втюрился на всю жизнь. Его дружки того зека попридержали, а папа пошел на свидание вместо него. Уж что он там говорил и как её убалтывал - не знаю, но девушка сдалась на милость нахала! И с тех пор они всю жизнь вместе, а потом появилась я! - закончила торжествующе Таисия.

- Да не невеста она ему была! - залился смехом Андрей Иванович. Сестра зека попросила свою подружку проведать брата. А такие свиданки разрешались только близким родственникам и невестам. Но Тая права: Марина Степановна ждала моего освобождения очень верно!

Неожиданно он нахмурился:

- Тая, вот ты говоришь - переехала... Допустим. А дальше что?

- Он, - она показала пальчиком на Алексея, - ко мне привыкнет и без меня жить не сможет.

Таисия стала очень серьезной:

- Вы думаете, я это так, с бухты-барахты, взбалмошная девица? А я вчера на кладбище с Олей советовалась, у нЕе просила разрешения... И она мне сказала: "Береги его, Тая!"

"Так вот о чем она шепталась с бюстом Оли! - подумал Алексей. Разговаривала с покойной, как с живой, просила у неё разрешения... Тайка совсем ещё девочка, но очень искренняя и честная".

Андрей Иванович смотрел на свою дочь с изумлением.

- А ты, дочка, уверена, что Ольга тебе что-то сказала?

- Да! - вызывающе ответила Тая. - Я ясно слышала её голосок.

Алексей знал это чисто психологическое явление: если человек очень долго в чем-то убеждает себя, он в конце концов увидит и услышит все, что хочет. В народе по этому поводу грубо, но верно ещё в старину говаривали: если кого-то долго убеждать, что он свинтус - в конце концов захрюкает.

Андрей Иванович доверительно сказал Алексею:

- Нет, её не переубедить... Если решила - будет стоять на своем до конца. Кремень, вся в меня.

- Пусть остается, Андрей Иванович, хотя мое "разрешение", судя по всему, нашей юной барышне и не требуется. Ее здесь не обидят. А мы с вами давайте выпьем, по-мужски и без затей.

- Спасибо, Алешенька, за милость, - почти пропела Таисия. Она все-таки обиделась.

- Алешенькой меня называла Ольга, - Алексей не понял, приятно ему было или нет, что его так же назвала и Таисия.

- И я так буду тебя именовать! - строптиво сказала Таисия. - Как Оля!

- Ладно, зови хоть горшком, только в печь не суй. - Алексей уже понял, что у девушки действительно крепенький характер.

Андрей Иванович сидел в кресле у стола очень устойчиво, хоть и выпил много. Он посматривал на Алексея из-под густых бровей доброжелательно, давая понять, что решение дочери для него неожиданность, хотя...

Юрась вдруг немного оживился:

- Ты, Алексей, напомнил про то, что я и сам уже стал забывать. Хотел бы я прочитать те протоколы допросов в лагере... Все-таки молодость! А дело было так. Доставили меня по этапу в лагерь. В бараке - больше сотни, условия страшные, беспредел полный. В первую же ночь привели меня на поклон к пахану барака и всей зоны. Сидит в углу, туша - во, морда - во! - Андрей Иванович широко развел руки, показывая, какими были морда и туша у пахана. - Перед ним бутылка водки - невиданная роскошь, вокруг шестерят приближенные. Поставили меня перед паханом, орут: "Руки за спину!", то есть изображают власть. Вижу, хочет он меня опустить, - Андрей Иванович скосил глаз в сторону Таи, я был парнем молодым и, говорят, красивым. И вдруг чувствую, кто-то мне в руки, которые за спиной, вложил заточку. Всем пахан этот до безумия надоел, так как был несправедлив и жесток. Я выждал момент и всадил ему заточку в жирное его брюхо... Весь барак встал на мою сторону, все дали показания, что пахан напился, обкурился, угрожал заточкой и сам на неё напоролся. "Шестерки" тут же скисли. Начальники радешеньки, так как было и им от него беспокойство. И правил я тем бараком пять лет - весь свой срок.

Воспоминания о "боевой" юности привели Андрея Ивановича в очень хорошее настроение, он чувствовал себя за столом у Алексея хорошо, так как - признался позже - всегда мечтал о сыне, но жена после Таи по каким-то своим женским причинам рожать больше не смогла.