Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник Страница 42

Дальше, за проходной, на Пушкинской улице бурлил темный поток прохожих, цеплявшийся за выстроившихся шпалерами торговцев, словно за камни на перекате. Потом Владимир подумал о своем шефе. Прокурор мафиози — это сейчас мало кого удивит. А вот мафиози Олег Михайлович — это страшно.

От невеселых мыслей Фризе отвлек голос следователя. Мишин закрывал двери кабинета.

— Владимир Петрович, меня неожиданно вызвало руководство. Сказали, ненадолго. Может быть, зайдете пока в буфет, перекусите? Через полчаса мы снова встретимся.

— Может быть.

Есть Владимиру совсем не хотелось. Он спустился вниз, оделся и вышел на Пушкинскую. С первого попавшегося автомата позвонил в приемную. Маргариты на месте не оказалось — трубку взял сам Олег Михайлович.

— Слушаю вас.— Голос у него был спокойный и властный. Фризе повесил трубку. «Что за чертовщина?! На месте! А как же сто тринадцать тысяч? Телефоны в записных книжках боевиков «Харона»! Того ли шефа имел в виду Мишин? Может, он спутал в какой прокуратуре я служу? Может, сболтнул раньше времени? Недаром поглядывал на часы. Но если только Мишин говорил об Олеге Михайловиче и произошла какая-то осечка,— ему, Фризе, несдобровать! С такой информацией его не отпустят. Только не в бега же пускаться, как дед когда-то! Владимир медленно побрел в прокуратуру.

Мишин уже вернулся, расхаживал из угла в угол и взгляд у него был растерянный.

— Очень хорошо! — сказал он, садясь за стол.— Я уже забеспокоился — пропал мой собеседник.

Владимир взглянул на часы: он отсутствовал тридцать минут.

— Как было приказано, явился точно через полчаса.

— Скажу вам со всей откровенностью — мы провели техническую экспертизу вашей машины. Причина аварии — подпиленные рулевые тяги. То, что этот майор из уголовного розыска,— Мишин заглянул в бумажку,— Ерохин в показаниях выставил себя чуть ли не героем — еще бы, на таран шел,— не более, чем блеф. Так вот: рулевые тяги! — он задумался на несколько секунд, словно потерял нить разговора.

— Подпилены,— тихо подсказал Фризе. Мишин посмотрел на него долгим взглядом. Владимир приготовился услышать резкость, но у Мишина хватило выдержки. Сдержался. «Молодец,— мысленно похвалил его Фризе.— А меня, дурака, все шутить тянет».

— Да, рулевые тяги подпилены, и у нас было подозрение, что это сделали вы,— он посмотрел на Фризе, словно ожидал возражений.— Многое на это указывало: вы не загнали машину в гараж, хотя всегда это делаете; вы стреляли в «скорую», на которой приехали бандиты, вместо того, чтобы стрелять в самих бандитов.

— Я стреляю в людей только тогда, когда угрожают моей жизни.

— Вы перестраховали «Жигули» на крупную сумму,— заметив протестующий жест Владимира, Мишин остановил его: — Знаю! Правительство виновато! Но когда все выстраивается в ряд — зрелище впечатляет. Скажу со всей откровенностью…

«Ну вот, опять со всей откровенностью!» — подумал Владимир.

— Мы поддались магии фактов. Но угон ваших «Жигулей» от прокуратуры, их появление в Переделкино заставляет на все посмотреть иначе.

«Фантастика! — подумал Фризе.— Он способен на искренность?»

И улыбнувшись широко и чуточку сконфуженно — он умел так располагать к себе людей,— сказал:

— Вилен, пошли ты ее всю к дьяволу, эту магию! Постарайся ответить только на один вопрос: меня эти похоронщики телеграммой известили о своем прибытии? Чтобы я приготовился как следует к их визиту? Тяги подпилил?! На этот вопрос ответишь — все остальные сами собой отпадут.

— Умный человек видит на два хода вперед,— сказал Мишин и улыбнулся.— А ты — умный. А вот я сглупил.

— Не переживай. Я не проговорюсь. Даже любимой девушке не расскажу. И шеф ни сном, ни духом не почувствует, что я знаю.

— Догадался?

— Да просто позвонил в приемную, а он снял трубку.

— Я могу не докладывать про свою оплошность?

— Со всей откровенностью скажу — да.

Они оба рассмеялись.

Мишин пересел к маленькому столу. Лицом к лицу с Фризе:

— Понимаешь, посчитали, что сейчас не время — правые сразу уцепятся. Шумиха в прессе. Да и в Законе не сказано, что прокурор не имеет права быть консультантом.

— Ш-ш-ш, приехали! — засмеялся Фризе.

— Ладно, ворошиловский стрелок! Я думаю, твоя записка пришлась ко времени — готовится указ президента о коррупции. Понимаешь?

— Напрягусь, может, и пойму.

Мишин вдруг вернулся к старой теме. Как у него крутились мысли в голове, какие совершали обороты, понять было трудно:

— Если тормозные тяги подпилили ребята из «Харона», то какого черта они решились ехать на твоих «Жигулях»?

— Отсутствие информации.

— Не понимаю.— Похоже было, что Мишин эти слова воспринял как шутку и собрался обидеться.

— Не всем же скопом они курочили тормоза! Кто-то один, и его могло уже не быть в живых.

— Чердынцев?

— Необязательно. Погиб же их санитар Уткин, от пива, которое они подсунули Маврину?! Каждый из них знал только то, что ему положено. Не больше. А о чем-то — лишь сам начальник. Тот, что обосновался теперь в Женеве. Народный депутат. Не все его приказы в коридорах вывешивали.

— На все у тебя есть ответ. А, может быть, они просто рискнули? Решили, раз уж ты ездишь, значит, отремонтировался.

— Молодец, соображаешь,— похвалил Фризе.

— Владимир Петрович! Наконец-то вы вспомнили обо мне! — с порога проворковал Огородников.— Я уже чего только не передумал?! Почему меня держит на расстоянии мой молодой друг?

— Все в бегах, Герман Степанович. Текучка заела.— Фризе подстроился под ласково-развязный тон писателя.— Присаживайтесь рядком.

— Да поговорим ладком? — усмехнулся Огородников.— Ладком бы вздумали поговорить, не присылали повестку. Не думал, что написав столько книг во славу прокуроров и милиционеров, начну получать официальные повестки. Разговор будет под протокол?

— Под протокол. А за повестку извините. Технические службы подвели,— соврал Фризе, не моргнув глазом.

— Да уж! Два слова по телефону и лауреат премий МВД мгновенно предстал бы перед вами. И какова же у нас тема разговора? — Последнюю фразу Огородников произнес деловым тоном. От его сладкоголосицы и след простыл.

— Тема — баночное пиво. Разных марок, но предпочтительнее — «Туборг». Я включаю микрофон?

Огородников согласно кивнул.

— Пиво люблю, но жарким летним днем. Зимой равнодушен. И, кстати, хочу предостеречь: баночное пиво — штука вредная. Очень много консервантов.

— А покойный Маврин как относился к пиву?

— С большим одобрением. Но супруга на пиво наложила табу.— Он задумался и довольно долго молчал. Выражение лица, взгляд писателя наглядно демонстрировали напряженную работу мысли. Фризе показалось, что эта мимическая сценка разыграна для него.— Значит, возвращаемся на круги своя? Отравили-таки старого классика. И, судя по теме нашего разговора, пивом? Я вас правильно понял?

— Герман Степанович, постарайтесь вспомнить: на юбилее Маврина вы видели пиво? Необязательно за столом. Где-нибудь? Или слышали разговоры о пиве?

— Нет,— он круто свел брови.— Нет, да!

— Нет или да?

— Да! Да! Я знаю, что Борисов подарил юбиляру целую упаковку баночного пива. Можете представить, сколько это стоит?!

— От кого вы узнали?

— От самого Борисова. Он пришел с букетом гвоздик, а когда вручал их Алеше, шепнул ему, что пиво поставил на веранде. Сказал: поди, спрячь. Все ведь знали…

— Какое пиво?

— Баночное.

— Марка?

— Да! Вас ведь интересует только «Туборг», но я не знаю. Уловил, что баночное, а сорт…

— Вы хорошо помните тот юбилейный вечер?

— Первую половину. Вторую — расплывчато. Такой коньяк Алексею подарили — семидесятипятилетней выдержки! Трудно удержаться. С вами такое бывает?

«И не такое бывает» хотелось сказать Фризе, но допрос-то шел под магнитофон.

— Может быть, вы заметили, кто из гостей поднимался на второй этаж? Заходил в кабинет Маврина?

— Трудно вспомнить всех,— брови писателя сошлись домиком.— Но вот как хозяйка повела наверх Убилаву, я видел. Потом сам юбиляр водил туда генерала — не запомню его фамилию, что-то бронетанковое.

— Колесов,— подсказал Владимир.

— Да. Они втроем пошли — этот генерал и какой-то помощник по культуре из Совмина. Маврин показывал им дом, они у него были впервые. Лис ходил.

— Один?

— Один. Маврин его о чем-то попросил и он потопал наверх.

— И долго там был?

— Когда он вернулся, я не видел. Может, поспать решил,— засмеялся Огородников.

— Что за человек этот Лис? Я его стихов не читал.

— Что же вы?! Оплошали! Василий Лис — поэт модный. Пишет русские танки.

— Чем они отличаются от японских?

— У них не тридцать один слог, а тридцать пять. Лис очень популярен среди женщин, обладает большими экстрасенсорными способностями. И нашел Шамбалу. Знаете, что такое Шамбала?