Александр Асмолов - Аркан Страница 42

– А ты не можешь… Ну, как-нибудь там…

– Принять облик Анны? – в ее голосе зазвучала грусть. – У тебя одно на уме, Аркаша… Можешь пофантазировать, ноты должен понять, что мне позволено общаться не ради забавы, а только потому, что нужно остановить одного нелюдя. Ты ведь понимаешь, что я не единственная его жертва.

– Светка, – Арик так давно хотел поговорить с ней, а теперь растерялся и путался в словах, – ты привыкла там? Ну, вообще…

– Вижу, что не об этом хочешь спросить. В твоей душе еще живо то чувство, которое могло бы разгореться между нами… Все пройдет. У меня тут нет поклонника, если ты об этом. В ином мире многое иначе. Всякие мелочи, которые в вашем мире некоторые превозносят на пьедестал, тут отбрасывают, как шелуху.

– Погоди, – взмолился беглый зэк, – а душа бессмертна?

– Ты по-прежнему иногда бываешь смешным, несмотря на то, что уже кое-что испытал и должен был бы понять. Многие в вашем мире полагают, что, если они узнают какой-то секрет или то, что они считают большой тайной, их жизнь кардинально изменится. Смешно. Это все равно, что прочесть табличку «Не мусорить». Один и без нее не позволяет себе разбрасывать мусор, а другой все равно кинет. Даже если поставить часового. Дождется удобного момента и бросит.

– Ну, тогда и книги ни к чему.

– Ошибаешься! – усмехнулась она. – Книги для тех, кто убежден, что мусорить нельзя, но не знает, как это сделать.

– Ему нужны чертежи урны? – попробовал пошутить Аркадий.

– Каждый выбирает свой путь. Одни будут хором молиться, чтобы на пятачке перед домом было чисто. Другие поставят урны на каждом шагу и будут соответственно воспитывать своих детей. Но когда-нибудь отыщется тот, кто изобретет способ все делать без упаковки и отходов.

– И его возьмут в иной мир за заслуги…

– Миров много, – с какой-то горечью произнес голос Дельфинчика, – и далеко не все из них идеальны. В том мире, где остался ты, у некоторых есть возможность самостоятельно выбирать дальнейший путь.

– Что для этого нужно? – не удержался Арик.

– Тебе прочесть табличку? – ее звонкий смех растаял где-то вдалеке.

Беглый зэк резко открыл глаза и рывком сел в кровати. Не одеваясь, вышел на балкон. Он никак не мог привыкнуть к этой грани между всей прошлой жизнью и настоящим. Ему хотелось быстрее забыть зону и все, что с ней связано, поэтому он заставлял себя отказываться от воспоминаний, которые посещают еще не до конца проснувшееся сознание, которое в дреме то возвращается в какие-то фантазии или прошлое, то присматривается к реальности, еще не решив, как поступать далее. И этот медленный переход всегда тянул его назад, в зону.

Бетонная плита балкона, прогретая за день солнцем, еще излучала тепло, приятно обволакивающее ступни какой-то заботой, а вечерний ветерок уже обещал прохладу. Кликнув Zippo, Арик закурил. Как всегда, «Парламент» помогал перейти в то состояние, когда легко и удачно думалось. В который раз он возвращался к мысли нанести визит в табачный салон и увидеть Анну, но откладывал, признаваясь себе, что не готов. Сегодня никакие сомнения не помешали решиться сделать шаг навстречу первым.

– Привет, – каким-то сдавленным голосом поздоровался Аркадий, прикрывая за собой дверь табачного салона с помпезной надписью «Дым сладок и приятен».

– Неужели Zippo поломалась? – недружелюбно встретила его Анна.

Стараясь хоть как-то загладить свою вину из-за долгого отсутствия, он поставил на прилавок миниатюрную корзиночку с букетиком живых фиалок и пододвинул ее к строгой продавщице. В табачном салоне никого кроме них не было, и застенчивый посетитель мог в полную силу своего актерского мастерства изображать угрызения совести. Он даже тихонечко заскулил. Вышло очень комично, но женщина с красивыми глазами осталась равнодушной. Она внимательно рассматривала букетик, делая вид, что о чем-то сосредоточенно размышляет. Посетитель ее не торопил. Подобострастно прильнув к стеклянному прилавку у корзиночки, он делал робкие попытки взглянуть женщине в глаза и тут же смущенно отказывался от такого смелого шага. Наконец, она прервала молчание:

– Нужно было выбрать кактус. Он, возможно, дождется твоего следующего визита.

Они рассмеялись, и у обоих сразу стало легче на душе.

– Наверное, дописывал свою статью, – продолжила женщина с красивыми глазами, – и так увлекся, что не заметил, как перекинулся на роман.

– Увы, статья еще не закончена, – парировал Аркадий. – Одна красавица тревожит мою душу и не дает подумать о другом.

– О другой, – в шутку поправила его Анна.

– О другом! – настоял он на своем.

– О! Да, тут замешан и мужчина? Вы настораживаете меня своей широтой взглядов…

– В таких случаях принято говорить, что вы меня не так поняли.

– А должна? – красивые глаза женщины были еще холодны, но взгляд просил не торопиться.

– Взываю о помощи, – Арик положил на прилавок черную зажигалку, – Огниво не слушается меня и перестало дарить огонь. Я, как и положено, трижды тер ему бочок и читал заклинание. Не помогает.

– А джин не появлялся? – Анна наконец-то с улыбкой взглянула на посетителя. – Обиделся, значит.

– Может, подскажете, чем его задобрить? Я уж и хлебушка вокруг накрошил, и челом бил. Не помогает… А без огня по ночам боязно. Какая там статья…

– Я бы рискнула с ним поговорить. Прогуляться вечерком. Рассказать интересную историю… Все джины любят сказки.

– Спасибо, – оживился посетитель. – Так и сделаю. У входа на парковку стоит серебристая карета за номером 717. Она отправляется на вечер живой музыки в Коломенском. В рамках фестиваля «Вечерний звон» выступают несколько оркестров из Европы. Они просили передать, что без нас не начнут.

– Без нас? – женщина комично всплеснула руками. – А мое бальное платье?

– У вас будет бальное платье, красавица…

Серебристый «Пассат» припарковался на большой площадке перед Коломенским заповедником, куда вели аккуратные асфальтированные дорожки. Летнее солнце не успело выжечь ни листву, ни траву, и высокая расписная колокольня горделиво парила в лучах заходящего солнца над зеленым массивом.

– Боже, как чудесно, – глубоко вздохнула Анна и раскинула изящные руки, словно намеривалась обнять весь мир. – Кто обещал бальное платье?

– Стой так и не шевелись, – строго ответил Аркадий. – И не подглядывать!

Она счастливо улыбалась, действительно стараясь не смотреть, что он делает. И ожидание было вознаграждено с лихвой. Мужчина извлек из большой корзины, стоявшей на заднем сидении машины накидку из легкой прозрачной сетки с широкими ячейками, в которые были аккуратно вставлены бутоны роз. Быстро закрепив по бокам накидку с множеством алых цветов, он превратил свою спутницу в живой благоухающий букет.

– Можно! – скомандовал Аркадий, отойдя на несколько метров и приготовив сотовый для съемки.

Оглядывая себя, она не проронила ни слова, но от восторга красивые глаза наполнились счастливыми слезами. Проходившие в парк со стоянки машин молодые люди, зааплодировали, а кто-то с завистью упрекнул своего кавалера, что тот на такое не способен.

– Королева цветов позволит сопровождать ее на концерт? – он галантно предложил даме опереться на его руку.

– Сережа, в тебе есть что-то демоническое, – прошептала она с трепетом. – Мне дарили разные подарки, но такого, действительно, никогда не было… Оказывается, можно почувствовать себя королевой и в наше время. Спасибо!

Они долго слушали звуки классической музыки, заполнившей бывшую царскую резиденцию. И зрители, и участники фестиваля – все в тот удивительно тихий вечер прониклись какой-то особой нежностью ко всему окружающему миру. Обычно непонятная для большинства людей музыка вдруг стала близкой и естественной, именно той, что может звучать на закате дня, когда с колоколен далеко по округе разливается вечерний звон.

– Мне хочется попросить тебя об одном одолжении, – Анна обернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. – Не рассказывай об этом вечере никому. Ладно? Пусть это останется только между нами. Мне отчего-то так хорошо сегодня, что я боюсь потерять… Эта сказка просто исчезнет, если кто-то узнает… Ну, сглазит, что ли. Наверное, мне трудно объяснить, пусть это будет капризом взбалмошной женщины… Обещай мне.

Он молча поклонился и поцеловал ее руку. Словно дал клятву. В этом жесте было что-то наивное и трогательное. Из другого века или вообще из другой жизни, где многое иначе.

Когда сумерки стали сгущаться и с берега Москвы-реки по траве стал наползать почти прозрачный туман, женщина с красивыми глазами попросила отвезти ее домой. В ее голосе звучало признание и покорность. Она сделала свой выбор, как тысячи лет назад это делали ее соплеменницы. Не задумываясь и не сравнивая шансы, а только прислушиваясь к тем тайным знакам, что разбрасывает судьба на нашем жизненном пути.