Владимир Дугин - Кровавый алмаз (сборник) Страница 44

Обратный путь я проделал вдвое быстрее, но Клава уже ушла — в ее окне не было света. Я знал дорогу на автобусную станцию и поспешил вдогонку, стараясь придерживаться темных мест. "Еще примет меня за преследующего ее бандита и влепит пулю!" — пришло мне в голову. Однако, это уже не могло меня остановить, и я только прибавил шагу.

Завернув за угол, я чуть не упал, споткнувшись обо что-то мягкое. Я наклонился и в этот момент из-за туч вышла луна. В ее голубоватом свете я увидел смотрящие прямо на меня широко раскрытые глаза. Это была Клава.

Она лежала на спине, крестом раскинув руки. Когда я обхватил ее за плечи и приподнял, голова бессильно запрокинулась, и я увидел рану, черной полосой перерезавшую горло. Очевидно, кровь с такой силой била из рассеченных артерий под действием пульсаций сердца, что почти сразу же вытекла вся. И когда она, наконец, упала, сделав несколько шагов, лишь последние капли запачкали ее лицо и шею. Помочь было уже ничем нельзя. Я осторожно опустил тело на землю и выпрямился.

Под деревом на противоположной стороне улицы что-то шевельнулось. Это могла быть кошка или собака, просто тень от колышащихся веток. Я уловил движение боковым зрением и возможно, мне это лишь показалось. Тем не менее, я вынул пистолет и, прижимаясь к низкой ограде, направился к дереву.

До него оставалось метров десять, когда из-за толстого ствола выскочил человек и пригнувшись, бросился бежать вдоль улицы. Шагов не было слышно, вероятно, на ногах у него были кроссовки или другая мягкая обувь. Еще немного, и он исчезнет в темноте. Я вскинул пистолет и выстрелил.

Бегущий споткнулся, сделал еще один шаг, потом выпрямился и повернулся ко мне. Я выстрелил еще раз, негромкий хлопок малокалиберного пистолета отразился эхом от стен домов и увяз, как в вате, в густом кустарнике и кронах деревьев, которые росли по обеим сторонам улицы. Человек, в которого я стрелял, упал на колени, потом опрокинулся на бок.

Он был еще жив, когда я подошел к нему. Опираясь левой рукой о землю, он сел, потом стал медленно подниматься. В правой руке он держал широкий кинжал, вероятно, тот самый, которым убил Клаву. Граненый клинок блестел в свете луны.

Я поднял пистолет, чтобы выстрелить в третий раз, но не успел спустить курок. Бандит снова упал и затих. Кинжал вонзился в мягкую землю. Хотя приближаться к нему было так же опасно, как к смертельно раненому зверю, я подошел, держа наготове пистолет, и перевернул его на спину. Вторая пуля попала в область сердца, и меня удивило, что он смог после этого еще подняться с земли. Но теперь он был мертв, мертв окончательно и бесповоротно, если только так можно выразиться.

В двух шагах от него лежала маленькая сумочка Клавы из натуральной крокодиловой кожи, подарок Мгера. Я поднял ее, подобрал стреляные гильзы, ярко блестевшие на пыльной земле, и вернулся к тому месту, где минуту назад споткнулся об еще теплое тело. Большую сумку, в которой были вещи и незаконченная диссертация, я нашел в пяти шагах, у ограды, от нее тянулся широкий кровавый след. Я попытался мысленно восстановить случившееся. Бандит, следивший за Клавой, вероятно, притаился за кустами, и когда она прошла мимо, напал на нее сзади. В другое время Клава, возможно, услыхала бы треск веток и успела бы среагировать, но сейчас она была не в лучшей своей форме. Я открыл маленькую сумочку, внутри лежал точно такой же ПСМ, какой был у меня. В другом отделении я нашел листок, который вручил Клаве полчаса назад.

Я огляделся и прислушался. Вокруг было все так же тихо — ни скрипа открывающейся двери, ни стука ставен. По-прежнему только ветер шумел в деревьях и стрекотали какие-то насекомые.

Нужно было решать, как поступить дальше. Несколько секунд я раздумывал, потом взял правую кисть убитой, разогнул еще мягкие и послушные пальцы и вложил в них свой пистолет, предварительно обтерев его платком.

— Прости меня! — шепнул я. В метре от того места, где лежала Клава, я бросил на землю одну из гильз, вторую кинул чуть дальше, под ограду. Открытую сумочку надел на ее согнутую в локте левую руку. Больше тут делать мне было нечего.

Я засунул пистолет Клавы в свою кобуру и, стараясь придерживаться тени, двинулся к центру городка, где горели редкие фонари. Я уходил все дальше и дальше, а единственная женщина нашей тесной, дружной компании лежала на пыльной земле темного переулка. Даже мертвая, она прикрывала меня, оставаясь в одном с нами строю.

31

Веди ж нас, — так будет тебе за труды;

Иль бойся: недолго у нас до беды!

К.Рылеев

На следующий день городок гудел, как потревоженный улей. Проходя по улицам, я видел стоящие тут и там кучки женщин, которые оживленно обсуждали ночное происшествие, и слышал самые фантастические его версии.

— …Женщина-милиционер, клянусь аллахом! Он ее порезал, а она вытащила из прически маленький наган и — бац, бац! Уложила его на месте!

— И никакая не милиционер! Они в людей сейчас стрелять боятся, мне мой говорил. А это была любовница одного важного начальника, у Азисы приехала погадать (Азиса была известная в этих краях гадалка и пророчица). Вся в золоте ходила, любовник надарил, вот и доигралась…

— А крови там натекло — целая лужа! Мухи так и вьются… Мой Васька бегал смотреть. И как, чертенок, не боится! Я бы умерла!

— Бандит, говорят, приезжий какой-то, из Баку…

— Нет, люди, это кровавая месть! За мужа она отомстила, помните, убили его месяц назад? Красивый такой армянин. Валико, сама видела — жили они вместе!

— Шпионаж, говорю вам, шпионаж! Вот и вчера в газете было, Марат в парикмахерской читал, забросили к нам с подводной лодки целых двадцать пять человек…

Антон, когда мы встретились, как-то странно посмотрел на меня — то ли сочувственно, то ли с подозрением. Но ничего не сказал о случившемся, а я тоже не стал затрагивать эту тему. Он, конечно, знал, что я был знаком с убитой, и мой хмурый вид мог объяснить именно этим обстоятельством. Похоже, он снова был готов извиняться за горячность своих подчиненных. Но мне его извинения были ни к чему. Придет время, и он за все заплатит сполна. И я сделаю все, что смогу, чтобы это время наступило как можно скорее.

Я ломал себе голову — как предупредить ребят, как передать им маршрут ударного отряда. Колонна должна была отправиться в путь послезавтра.

Звонить из местного управления я не хотел — там явно был «стукач» Организации, иначе я не мог объяснить тот факт, что Ираклий и его люди узнали о моей поездке. Человек этот не был вхож в верхние сферы мафии, так как не знал о моей с ними связи. Меня спас мой уникальный «мустанг». Однако, я был почти уверен, что после случившегося он знает обо мне больше, что за мной установили постоянную слежку, как для контроля за моими действиями, так и во избежании нападения на меня каких-нибудь «неорганизованных» абреков. Поэтому, я не рискнул вызывать подозрение служебным разговором с Москвой, да еще в такой напряженный момент.

Пришлось поступить совсем просто, но именно на эту простоту и открытость своих действий я и рассчитывал как на лучшую маскировку. Я зашел на почту и из автомата позвонил домой Павлу Владимировичу. Через разбитые стекла кабинки заглядывали какие-то небритые рожи, но меня это мало беспокоило.

Трубку сняла его жена, и я попросил передать от меня мужу привет и сказать, что позвоню еще раз, сегодня вечером. В девять часов я опять был на почте.

На этот раз он был дома.

— Здравствуйте, Павел Владимирович! Как отдыхаете?

Обращение на «вы» и упоминание об отпуске или отдыхе по нашему внутреннему коду означало, что я опасаюсь подслушивания.

— Спасибо, неплохо. Вот, собираюсь завтра вечером поехать на рыбалку. Уже купил мотыля, собрал свой чемоданчик рыболова.

Понятно, они уже все приготовили и могут действовать.

— Завидую вам. Но ничего, у меня послезавтра кончается командировка, и я тоже куда-нибудь отправлюсь, посижу с удочкой, подергаю окуньков.

— Лишь бы погода была подходящая.

— Я почему вас побеспокоил, Павел Владимирович…

— Да?

— Я тут немного задержался, а Грише могут понадобиться материалы, которые я у него взял. Так пусть он зайдет ко мне и в верхнем левом ящике возьмет зеленую папку. Не забудете? Зеленая папка в левом верхнем ящике.

— Хорошо, я ему передам.

"Зеленая папка" означала телефон, с которым я мог связаться по закодированному радиоканалу из моего «мустанга».

— Завтра, часов в десять, тогда в моем кабинете будет мой помощник, у него ключи от комнаты и стола.

Это означало, что сеанс состоится сегодня в двадцать три часа.

— Хорошо, я передам, не беспокойтесь.

— Большое спасибо. До свидания.

— Всего хорошего.

Вполне невинный разговор. Правда, сам факт, что я звонил в Москву, мог насторожить Антона, вызвать подозрение. Но ничего не поделаешь, приходилось рисковать. Да и вообще — дело шло к концу, скоро ему и так все станет ясным, а мне придется «засветиться».