Александр Скрягин - Тайная геометрия Страница 45

Ефим подтянулся на занемевшей руке к вытянутому вертикально оцинкованному питону и соскользнул по нему вниз.

В туже секунду нижняя секция трубы оторвалась от остальной части и с грохотом артиллерийского залпа упала на бетонную отмостку коттеджа.

Ефим даже вздрогнул.

Тотчас рядом с ним открылось среднее окно первого этажа и в сад высунулось полное белое лицо хозяйки дома.

Майор прижался к стене, став плоским, как камбала.

Светло-ореховые глаза Людмилы Александровны быстро обежали открывшееся пространство. Она высунулась из дома почти по пояс. Острый лисий носик, умело замаскировавшийся на большом белом лице, понюхал окружающий мир.

– Илюша, это ты там шумишь? – громко произнесла она.

Между спиной майора и кирпичной стеной волос бы не пролез.

Супруга Лисоверта еще раз подозрительным взглядом окинула сад, но стоящего в нескольких сантиметрах от нее майора не заметила6 он оказался для нее в мертвой зоне. Людмила Александровна что-то проворчала и, словно улитка в раковину, втянулась внутрь дома.

Ефим облегченно вздохнул, отклеился от стены и направился за угол.

Выйдя из-за стены, он остановился.

Перед майором открылась и начала разворачиваться с неотвратимостью компьютерной программы, следующая картина:

Из дверей дома на крыльцо выходили Илья Сергеевич Лисоверт и Антон Никитич Балалаев.

У деревянного садового столика ярким цветным столбиком застыла Ангелина Анатольевна Рогальская. Ее лицо было обращено к входной калитке.

А в нее – один за другим – входила группа людей. В камуфляже, в черных масках с прорезями для глаз и с автоматами в руках.

Возглавлял группу человек в гражданском. Высокий и узкий. Его так и хотелось назвать Гобоем – духовым музыкальным инструментом с раздвоенным язычком внутри.

36. Соло для гобоя с сопровождением

Лисоверт и Балалаев, замерли на крыльце.

Они смотрели на незваных гостей.

Приблизившись к стоящим на крыльце, Гобой – подполковник Крабич – сунул руку во внутренний карман пиджака и обратился к торговому магнату:

– Гражданин Балалаев? Антон Никитич?

Не дожидаясь ответа, Крабич сунул ему в лицо небольшой лист бумаги.

– Вы арестованы, – громко и отчетливо произнес он. – Вот постановление суда. Взять! – кивнул он двум подошедшим гигантам в черных масках с прорезями для глаз и автоматами, висящими на широких плечах.

На руках у владельца сети магазинов «Наш дом» защелкнулись стальные кольца наручников.

– Идите вперед! – равнодушным голосом, каким кондуктор в автобусе обращается к пассажирам в конце рабочего дня, произнес атлет в маске.

Антон Никитич повернул голову к стоящему рядом Лисоверту.

– Ну, теперь, не поминай меня лихом, Илья! – сказал он, тыча в однокашника колючими зрачками, маленькими и едкими, как черный перец горошком. – Не захотел ты «Шапку-невидимку» старому другу дать… Не захотел!

Боец без лица потянул Балалаева за наручники, и Антон Никитич, уронив голову на грудь, быстро сошел – почти скатился – со ступеней вниз.

Гобой обвел сквозными отверстиями своих глаз почти пустой зрительный зал: за дощатым столом замерла Ангелина Анатольевна Рогальская. На крыльце – хозяин дома. На периферии сектора обзора он заметил вышедшего из-за угла Мимикьянова.

Крабич деловой походкой направился в его сторону.

– А я думаю, куда это вы подевались, майор? – как будто, даже обрадовавшись, произнес он, подойдя. – Ребята докладывают: входил. И не выходил. А где он тогда? Неужели, проворонили, и гость из-под наблюдения ушел? Ну, думаю, врежу, бездельникам, чтобы за сигаретами не бегали и на каждую проходящую юбку не отвлекались! А, выходит, зря сердился. Здесь, майор. На месте.

– Я вам очень нужен? – спросил Ефим.

– Нужны. Очень, – ответил Гобой.

– Для чего? – приподнял волчьи брови майор.

Гобой усмехнулся узким ртом:

– Вообще-то я хотел извиниться.

– Извиниться? – удивился Ефим.

– Ну, да. Извиниться, что морочил вам голову. Я, действительно, подполковник. Только не министерства по чрезвычайным ситуациям, а окружного управления по борьбе с организованной преступностью. Мы проводили в вашем городе спецоперацию по разоблачению крупной преступной группировки, возглавляемой вице-губернатором области Шевчуком и только что задержанным гражданином Балалаевым. С помощью официального административного и неофициального давления силами уголовников, преступная группа вынуждала предпринимателей, владевших зданиями в выгодных точках города, передавать их своим людям. Главным образом, гражданину Балалаеву. Именно так сформировалась принадлежащая ему сеть магазинов «Наш дом».

Майор внимательно слушал.

– Операцию по разоблачению и аресту преступной группы окружной УБОП, – высоким голосом продолжал Гобой, – был вынужден проводить вне контактов с местными правоохранительными органами. Так как существовали данные о причастности некоторых их сотрудников к группировке. Скрывать не буду, в последний момент и вы, майор, тоже попали в число подозреваемых…

– Я? – не поверил майор.

– Вы! – подтвердил Гобой. – Согласитесь, эта ваша странная встреча с Балалаевым в отдельном кабинете ресторана Дома ученых могла навести нас на кое-какие предположения… Ну, пока запросили кого следует, пока разобрались… Признаю, признаю: петуха дали! Но, согласитесь майор, в оперативной работе всякое бывает! Сначала – проверяй, потом – доверяй. Так что, без обид? – протянул руку Крабич.

– Никаких обид! – пожал его холодную длинную ладонь Ефим. – А, скажите, подполковник, для чего вы придумали всю эти истории сначала про климатическое оружие, потом, про украденную в «Топологии» «Шапку-невидимку»?

Гобой приподнял и опустил не широкие плечи:

– Обычные легенды прикрытия. Должен же я был как-то мотивировать свое присутствие в научном городке и постоянное пересечение с вами на путях-дорожках? Особенно думать-то было некогда. Пришлось импровизировать по ходу дела. Учитывая вашу профессиональную деятельность по охране закрытых научных разработок, сначала решил предложить вам легенду про климатическое оружие, а, когда вы в ней засомневались, то – «Шапку-невидимку». А вы что, поверили в эту «Шапку-невидимку», а? Скажите честно, майор!

– Если честно, то – нет, – честно ответил Ефим.

– Но, все-таки, хоть несколько секунд, но сомневались, а вдруг – правда? Да?

– Да, – кивнул майор из вежливости.

– Ну, вот, значит, и наш брат, убоповец, кое-что в науке соображает, а, майор? – почти с детской радостью пропел Гобой.

– Кто бы сомневался, – придал улыбке максимальную доброжелательность Мимикьянов.

Вдруг над их головами раздался глухой хлопок. Они, не сговариваясь, вскинули глаза в небо.

Судя по пушистому инверсионному следу, это реактивный самолет преодолел звуковой барьер. Прочерченная по яркой синеве снежно белая полоса представляла собой прямую стрелу с маленьким серебряным наконечником истребителя на конце. Полюбовавшись небом, оба опустили глаза и посмотрели друг на друга.

– Ну, что ж, мне пора! – вышел на финал партии Гобой. – Пол дела сделано. Фигуранты арестованы без инцидентов. Теперь надо заканчивать. – Крабич посмотрел на часы. – Как мне несколько минут назад доложили, Шевчука тоже уже взяли. Все прошло гладко. Теперь надо за вторую половину приниматься. Доить задержанных, пока они еще в расстроенных чувствах. Снимать показания. Они сейчас, пока тепленькие, мно-о-ого чего друг про друга расскажут! На них ведь не только украденные квадратные метры, да бумажки-акции висят, но и трупы. Да! Так что, вынужден вас покинуть, майор. Рад был с вами познакомиться. Ну, – прощаясь, протянул руку Крабич, – счастливо вам хранить тайны нашей науки!

– А вам правопорядок и наши закрома! – ответил, пожимая его руку, Ефим.

В этот раз длинная сухая ладонь подполковника не показалась майору холодной. Обычная теплая человеческая ладонь.

Внезапно Мимикьянов насторожился. Никто ничего не замечал. Но он-то отчетливо слышал. Над кронами деревьев звучал Марш из оперы Прокофьева «Любовь к трем апельсинам». Музыка столько же красивая, сколько и страшная. Завораживающая и предупреждающая: будь бдителен человек! Неизвестное не где-то далеко.

Оно рядом.

Оно приближается.

37. Не ждали!

Рыжие стволы сосен на противоположной стороне улицы были похожи на органные трубы.

А сумерки между ними звучали неторопливой баховской фугой. Не веселой. Не грустной. Размышляющей.

Мимо сосновых стволов проплыла сначала черная «Волга», куда засунули Балалаева и сел Крабич с двумя бойцами. Потом – выкрашенный в защитный цвет длинноносый автобус, где разместилася сопровождающий сольную партию Гобоя оркестр – группа бойцов с автоматами, но без лиц.

– Жизнь, – сказал Лисоверт, опускаясь на деревянную скамью у дачного столика.