Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей Страница 47

– Данные этих пациентов и номера отделений я для вас узнаю, если хотите.

– Хочу, – сказала я.

Тут мы как раз оказались у ворот, закрывающих въезд во двор, я велела Павлу Леонидовичу посигналить, а когда приоткрылось смотровое окошко, показала свой светлый лик, высунувшись из машины. Ворота нам тут же отворили и проводили нас в комнату, где восседал Афганец вместе с магом Альбертом Михайловичем и рядом соратников.

– А это ты кого привела? – прорычал любимый, когда маг целовал мне ручку.

– Альберт? – воскликнул мой водитель.

– Паша, какими судьбами? – воскликнул известный маг.

Афганец посмотрел на меня вопросительно, я приблизилась к нему и быстро описала ситуацию. Маг с психиатром тем временем бурно радовались встрече. Затем Альберт Михайлович представил Афганцу Павла Леонидовича как нужного человека в нужном учреждении.

– Где ты его подцепила? – с легкой улыбкой на губах поинтересовался Афганец и, не дожидаясь моего ответа, пояснил психиатру: – Светлана Алексеевна обычно успевает сделать больше дел, чем все мои подчиненные, вместе взятые. А уж когда вместе с ней ее подруга… – Лешка закатил глаза. – Правда, расхлебывать потом приходится мне. И заметать следы за этими двумя дамочками.

– Ты забыл сына и брата, – скромно напомнила я.

– О вашей семейке я не забываю никогда, – сказал Афганец. – А если и случится такое чудо, то вы тут же напомните. Какой-нибудь очередной пакостью, сделать которую не придет в голову ни одному нормальному человеку.

– Да, Светлана Алексеевна даже за короткий период нашего знакомства успела сделать много дел, – многозначительно улыбнулся Павел Леонидович.

Афганец же быстро стал серьезным и всем раздал задания. Павлу Леонидовичу, явно вознамерившемуся получить прибавку к жалованью, – звонить своим коллегам и выяснять, за что томятся интересующие нас лица, молодцам – ехать на места последних происшествий (в частности, в наш двор), мне же на пару с Альбертом Михайловичем предложил спуститься в подвальное помещение, где томились амазонки.

– Может, мне какой простыночкой обернуться? – предложила я скромно. – Для большего эффекта.

– Их в самом деле не помешает встряхнуть, – поддержал меня Альберт Михайлович. – Тогда будут более податливы. Еще бы немного загримировать Светлану Алексеевну…

– Это не проблема, – сказал Афганец. – Бабой-ягой она смотрелась великолепно. Покойницей будет еще краше.

Лешка тут же позвонил гримеру, уже один раз со мной поработавшему, с требованием приехать к Московским воротам. Я же поинтересовалась, связаны ли амазонки, а то как-то не хотелось заходить к ним без охраны: ведь не могу же я с того света с охранниками прибыть.

– Сможешь и прибудешь, – сказал Афганец, а когда приехал гример, велел преобразить не только мой облик, но и двух своих парней. Девицы же не могли точно знать, кто погиб во взорванной машине. Правда, парней и без грима можно было бы использовать в качестве натурщиков для плаката, рекламирующего какой-нибудь фантастический роман о пришествии на Землю космических чудовищ: они вышли и лицом, и фигурой. Подозреваю, что и мыслями тоже.

Девицы были связаны по рукам и ногам, более того, прикованы за одно запястье каждая к батарее. Свет мы в подвале решили не включать, а войти с зажженными свечками, обернутые простынями. Будем действовать методами амазонок.

Обе девицы при виде нашей троицы издали истошные вопли.

– Это мы, – произнесла я. Молодцы тихонечко подвывали, создавая фон. – Вот пришли вас проведать. Нехорошо было нас убивать. Ох, как нехорошо.

– Уйдите! Уйдите! – завизжала одна из девиц.

– Мы ничего не делали! – закричала вторая. – Мы только подчинялись приказам! Нам приказали проверить, где вы взорвались. Вам в машину установили бомбу с часовым механизмом. Но это не мы! Это другие! Мы только поехали искать место…

– А покойников вы изображали? На кладбище? Вот нам и сказали те, чей покой вы потревожили: отправляйтесь назад, объясните этим амазонкам, чтобы убирались с нашего кладбища.

– Мы не изображали покойников, – прошептали девушки. – Это ритуал, дающий силу. И мы должны на него одеваться в белые одежды. Они символизируют очищение. При чем здесь покойники?

– А кого же вы носили в гробах? – спросила я.

Парни прекратили выть и тоже внимательно слушали.

– Посвящаемую, – ответили девушки хором. – Нас тоже носили, когда мы принимали посвящение.

«Да это же какая-то секта!»

– А во что вас посвящали? – уточнила я.

– В ряды священных воинов, – сказали они.

– А какие цели преследуют священные воины?

– Восстановление справедливости. Борьба за освобождение из рабства. За независимость.

Боже, неужели какая-нибудь очередная Великая Миссия? Уже наслышаны про всяких фанатиков, считающих себя избранными то ли богами, то ли людьми, которые действуют, не считаясь ни с кем и ни с чем, потому что цель у них оправдывает средства. Самое же страшное в том, что они иногда добиваются успеха.

– За чью независимость вы боретесь? – спросила я.

– Она не покойница! – вдруг закричала одна из девушек.

Первая тут же прекратила отвечать на вопросы. Вторая материла нас так, как недавно материла теперь мертвая девица, переодетая бабкой в сожженной деревне.

Я посчитала, что нам с парнями стоит ретироваться, по крайней мере временно, и доложить об услышанном.

– Фигня полная, – сказал Афганец и посмотрел на мага Альберта. – Поработаете с красотками?

Альберт Михайлович кивнул.

– Приведите первую, – велел Афганец. – Послушаем, что расскажет интересненького.

Альберт, правда, заявил, что предпочтет общаться с дамочками с глазу на глаз. Афганец выделил помещение.

Но допрос даже под гипнозом не дал нам ничего. В головах у девиц была страшная каша.

Обе в свое время подверглись изнасилованию, потом долго лечились, проходили курс реабилитации в одном из кризисных центров города, в отделении помощи жертвам сексуального насилия. Именно там им предложили пойти на курсы самообороны. Обе согласились и на этих курсах и познакомились.

Занятия проводились в городе, инструкторы (все – женщины) также вели с каждой девушкой долгие беседы. Потом состоялся их первый выезд в замок из красного кирпича.

А вот там, как понял Альберт Михайлович, и началась настоящая обработка… Правда, и в замке проводились занятия. Но там девушки уже сражались с мужчинами. В первый раз их обеих сильно избили. А наставница, приставленная к ним и еще двум девушкам (которым тоже досталось), заявила: вы видите, как вы еще плохо готовы? Тренируйтесь. Одна из четырех новеньких после того случая вообще отказалась продолжать обучение. Ее это избиение мужчиной сломило. Она то ли сама ушла из группы, то ли ее отчислили. Три другие (включая наших пленниц), наоборот, решили стать сильнее и тренировались теперь с удвоенной энергией. Схватки с мужчинами время от времени повторялись. Позволялись любые приемы. На тренировках же с инструкторшами в зале и во время сражений со спарринг-партнершей использовались шлемы и всевозможные защитные насадки. Иногда на бока и грудь даже надевались поролоновые подушечки, чтобы падать было не так больно. Сражения же с мужчинами рассматривались, как экзамен. Не выдержала – расхлебывай сама. Твои синяки – твои проблемы.

После успешного сражения (когда наконец девушкам удалось отправить соперников в нокаут) им объяснили, что они теперь могут пройти посвящение. Им предстояло выдержать еще одно испытание. Оно заключалось в лежании в гробу всю ночь, вернее, не всю – ритуал начинался в полночь, а из гроба посвящаемую могли извлечь и в пять утра, и в семь. В гробу имелся специальный датчик, так что испытуемая в любой момент могла дать сигнал, чтобы ее вытащили, – если ей станет плохо или она решит отказаться от испытания. Но, как правило, его все выдерживали. Это считалось очень почетным, и всем хотелось попасть в ряды избранных.

Двум нашим пленницам было ужасно страшно, но они понимали необходимость испытания. Они должны стать сильными – иначе их так и будут бить и насиловать в дальнейшем. А если выдержала ночь в гробу – то уже все нипочем. Они очень боялись, что задохнутся, но, как оказалось, воздух поступал в ящик в достаточном количестве. Ведь в землю гроб не закапывали, просто опускали в какой-то склеп, а там, видимо, имелся доступ кислорода сквозь не заметные глазу щелочки. Страшнее всего было пение на непонятном языке, исполняемое старшими девушками. Оно заставляло все внутри похолодеть. Потом лежащую в гробу заставляли отвечать на какие-то вопросы. (Именно это и слышали наблюдавшие за происходящим из-за склепов у реки? Или в гробах в землю опускали не только испытуемых, но и плененных мужчин?)

После того как девушки прошли испытание, им стали давать какие-то задания. Правда, пока наши две пленницы не успели выполнить ничего серьезного: они прошли испытание только в начале лета. И вот сегодня они провалили задание… Их взяли в плен мужчины… Это считалось самым худшим из возможных результатов.