Мария Жукова-Гладкова - Гарем чужих мужей Страница 48

Во время допроса Альберт Михайлович также выяснил, что девушкам регулярно выплачивали стипендию, на которую можно было не только жить самим, но и помогать родителям, им сняли однокомнатную квартиру на двоих. Большая часть девушек жили в городе, а самые избранные, прошедшие несколько ступеней посвящения, – в замке. Это считалось очень престижным, и все к этому стремились. Замок воспринимался как нечто типа горы Олимп, где обитают боги.

Самым удивительным оказалось то, что ни одна, ни вторая ничего не знали про ампулы с ядом, вставленные им в зубы.

– Ваши выводы? – спросил Афганец у Альберта Михайловича, прослушав пленку допроса и одной, и второй девушки. Поскольку Альберт Михайлович общался с каждой из них один на один и никто из нас при допросе не присутствовал, во время разговора крутилась пленка.

Маг усмехнулся и с хитринкой в глазу повернулся ко мне.

– Мне кажется, это какая-то феминистическая чушь, – заявил он. – Побить мужиков, раздавить. Мужчины – ничто, женщины – все. Все могут, так как умнее, сильнее, хитрее и так далее.

– Вообще-то феминистки всегда боролись за равные права с мужчинами, – невозмутимо заметила я. – Тут вы что-то напутали.

– Ну, может, это не классический феминизм, – ретировался Альберт Михайлович, – а так, утрированная вариация на тему. – Он помолчал немного и добавил: – Но это однозначно секта. Подбирают или изнасилованных, или бывших путан (есть там такие, эти две упоминали), или просто мужененавистниц. Приветствуется лесбийская любовь, как вы слышали. Наверное, руководство тоже относится к одной из этих категорий. Но для того, чтобы все это организовать, требовались немалые средства.

– Средства были, – кивнул Афганец и рассказал про наследство.

– Вот только интересно, сколько эта бабуля оставила Ипполите? – медленно произнесла я. – Насколько хватит этих денег, если, как мы поняли, они не требуют никаких выкупов?

– Ну, может, и требуют, – заметил Афганец. – У нас слишком мало информации, чтобы это утверждать. Или начнут требовать в самое ближайшее время.

– Я не могу поверить, что эти дамочки устроили все это, чтобы просто мстить мужикам, – признался Альберт Михайлович. – Ведь какие организационные расходы! Тут ведь строительство, подбор кадров, их подготовка, квартиры им даже снимают, стипендии платят… Какое бы наследство ни было – это слишком много.

– Не верите, что все это дело рук одной ненормальной бабы? – усмехнулась я.

– А ты веришь?! – взвился Афганец.

– Секундочку, – подал голос Павел Леонидович, слушавший все внимательно и пока с комментариями не встревавший.

Мы все повернулись к нему. Павел Леонидович предложил еще раз внимательно прослушать пленки. Ведь первый раз мы хватали только основную информацию.

Когда пленки прокрутились во второй раз, Павел Леонидович заговорил вновь, заметив, что, судя по всему, в организации две руководительницы – Ипполита, про которую нам всем хорошо известно, и некая Лейла. Ее называли трижды, просто мы не обратили внимания.

– Имя-то нерусское, – заметил Афганец.

Я напомнила, что даже мы с Веркой и Сашкой видели арабку среди амазонок. Более того, ее видели бабульки, когда амазонки искали Витю, Марининого мужа.

– Признаться, я вначале решил, что Лейла – инструкторша вот этих, – Альберт Михайлович кивнул вниз.

– Это что, какая-то международная феминистическая организация?! – прошипел Афганец. – С филиалами по всему миру?

– Вы представляете что-то подобное в арабской стране? – заметил Альберт Михайлович.

– Но если тут есть арабка?!

– Она удовлетворяет свои феминистические потребности, которые не может удовлетворить у себя на родине. Потому что у нее в стране за подобное высекут где-нибудь на центральной площади. Или камнями закидают.

– Камнями закидывают за измену, – заметила я.

– За феминистический бред тоже надо закидывать, – многозначительно посмотрел на меня Афганец. – Я бы лично закидал. Или просто хорошо поддал ремнем по заднице. Хотя некоторые, наверное, считают, что им нужно памятник ставить за развитие феминизма в одной отдельно взятой местности.

– Это Ипполита, что ли? – невинно посмотрела я на Лешку.

Но посчитала наиболее безопасным для себя сменить тему. Меня интересовало, как девушки, взятые сегодня в плен, могут не помнить про ампулу, вставленную каждой в зуб. Ведь ампулу, насколько я поняла, вставляли для того, чтобы в нужный момент амазонки могли покончить с собой. Я вопросительно посмотрела на Альберта Михайловича.

Маг потер переносицу.

– Что я могу вам сказать… Судя по тому, что я уже слышал… И от них, и от вас… Ряд членов этой секты или кто она там, ну давайте называть ее сектой… определенно владеют гипнозом. Какими-то навыками… Если девицы появлялись ночью у мужчин, погружали их в сон… И, скорее всего, внушали, что они видели их в кольчугах на голое тело и шлемах… Признаться, я не думаю, что они в таком виде проникали в квартиры. А если бы встретили кого-то на площадке? А припозднившиеся собачники? И тут голая девица в кольчуге и шлеме! Мы ведь не на экваторе живем. Я считаю, что они все-таки внушали это вашим знакомым. Хотя мне надо было бы поработать с мужчинами, если вы хотите знать точно.

Альберт Михайлович вопросительно посмотрел на Афганца. Лешка покачал головой. Такие детали нас не интересовали. Альберт Михайлович продолжал высказывать свое мнение.

Эти несколько человек, владеющие навыками гипноза, обрабатывают новые кадры. Наверное, проверяют, способны ли они сами к гипнотическому воздействию на других, а также – на что человек пойдет, а на что нет. Например, пойдет ли на убийство или просто не может его совершить ни при каких обстоятельствах. Твердость моральных устоев, силу ненависти – например, к мужчинам. Ампулы вставляли, когда человек находился под гипнозом, или скорее уже потом заставили забыть процесс и настроили девушек на какое-то ключевое слово или фразу, которая и заставит их снять коронки и надкусить ампулы.

– Они дико сопротивлялись, когда мы снимали им коронки, сообщил один из молодцев Афганца.

– Это нормальная реакция, – заметила я. – Я бы тоже сопротивлялась, если бы ты вдруг полез ко мне в рот. Ведь вы же, наверное, не предупреждали, что хотели: зубы вырвать или что-то еще? Тем более с их отношением к мужчинам…

– Значит, я прав, – сказал Альберт Михайлович. – Ключевое слово запустило бы действия… Не исключено, что верхушка или самые преданные делу в нем не нуждались. Они могли или могут сами решать, когда надкусывать ампулу. Хотя верхушка секты обычно не планирует умирать. Этой чести удостаиваются только рядовые члены.

– Ну и кодла! – воскликнул Афганец.

– Девчонок спасать надо, – тихо сказала я.

– Не девчонок, а мужиков, попавших им в лапы! – заорал Лешка. – Вовчика и Леньку с Петькой! А этих девок всех придушить мало! И вообще всех феминисток, – добавил Лешка с улыбкой удава.

– Ты считаешь, что у женщин не должно быть равных прав с мужчинами? – удивленно посмотрела я на него.

– Я считаю, что я тебя как-нибудь придушу! – взорвался Лешка и грохнул кулаком по столу.

«Совсем у парня нервы расшатались», – подумала я. Затем обратила внимание, что Павел Леонидович наблюдает за нами с большим интересом. Понимаю: мы – ценный материал для диссертации или, по крайней мере, научной статьи. Где он еще такого насобирает? Мне тоже стало интересно: является ли Лешка психом, по мнению Павла Леонидовича, встретившегося с нами впервые? Или у него просто бытовая шизофрения? Надеюсь, удастся спросить об этом у психиатра.

– Тебе тогда будет неинтересно жить, – сказала я Лешке абсолютно спокойно, а затем предложила приступить к конструктивному обсуждению.

На первый из вечных русских вопросов нами уже был найден ответ. Мы знали, кто виноват. Теперь следовало решить, что делать.

– Насчет «кто виноват» – вопрос спорный, – заметил Альберт Михайлович. – Даже если тут командует Ипполита или Ипполита с Лейлой (кстати, мы даже не определились с руководством), то над ними вполне может стоять кто-то еще.

– Ваша версия? – посмотрела я на мага.

– Светлана Алексеевна, – вздохнул Альберт Михайлович, – я… как бы вам сказать… Получаю информацию и предоставляю ее заинтересованным сторонам. А уж обрабатывать ее – ваше дело.

– Получила? – усмехнулся Афганец. – Давай-ка ты свою версию. Тебе ведь в любом случае женская логика более понятна. Если она, конечно, вообще существует.

Я бросила на Лешку взгляд-молнию, потом сказала, что думаю в свете полученной информации.

Наследство всегда привлекает внимание. В особенности крупное наследство. А Ипполита, судя по всему, получила очень крупное. Оно могло привлечь не только отечественных коршунов, но и иностранных – раз мы имеем некую Лейлу. Не знаю уж, ее мы видели с Веркой и Сашкой, но некая нерусская девица (возможно, арабка) говорила по-английски и, по всей вероятности, по-русски изъясняться не могла. Не исключено, что какая-то компания «доит» Ипполиту.