Анатолий Степанов - День гнева Страница 47

- Мне бы тебя повидать, - вкрадчиво сказал Смирнов.

- С удовольствием. У меня завтра с десяти до одиннадцати окно.

- Сегодня, Леонид.

- Но это невозможно! Пока я доберусь...

- Доберусь я. Диктуй адрес, - перебил Смирнов. - Теплый стан... ага, запомнил. Через двадцать минут буду. Во двор выходи, - положил трубку, тупо вспомнил старую идиотскую шутку: - Стан-то теплый, а задница холодная. - Махнул рюмашку и подтвердил предварительный свой диагноз: Хорошая водка.

Не любил Смирнов этот район. Как не любил, впрочем, все московские новостройки. Пометался во мраке, освещая фарами опознавательные таблички на домах. Растерялся до некоторой степени, не найдя между седьмым и одиннадцатым дом под номером девять, но взял себя в руки, преодолел растерянность и отыскал на солидном отшибе этот проклятый дом. Он домчался за десять минут, и, естественно, Махова не было. Смирнов спиной привалился к дверце, уставшую кривую ногу закинул на сиденье - отдыхал.

В разрыве меж домом возникла фигура. Смирнов мощными фарами осветил ее. Прикрываясь ладошкой от безжалостного света шел к нему навстречу роскошный молодой еще человек в фирменном прикиде: вальяжная куртка на ста молниях, джинсы, "суперливайс", кроссовки "рибок". Не по средствам одевался подполковник Махов. Смирнов, с натугой дотянувшись, распахнул дверцу и пригласил:

- Садись, Леонид, - проследил, как устраивался Махов, и сходу врезал: - Одеваешься ты - будто взятки берешь. А, может, и вправду берешь?

- Да идите вы! - с полуоборота завелся Махов. Смирнов заржал, как конь, и рванулся с места. Махов обеспокоился: - Вы куда меня везете?

- Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну! - пропел Смирнов, выворачивая на Профсоюзную, вывернул и поведал:

- Я сегодня весь день пою.

- Ну и как?

- Что "ну и как?"

- Поете как: хорошо или плохо?

- Ну, уж это тебе судить. Как слушателю.

Махов судить не стал. Проскочили под МКАД, Смирнов прибавил. Любил, старый хрен, скорость.

- Зачем понадобился? - сдался, не выдержав паузы Махов.

- Ты это шоссе знаешь? Где здесь безопасно приткнуться можно?

- Через пяток километров магазин.

- А чего нам в магазин? Он же закрыт.

- У магазина - приличная стоянка, - терпеливо объяснил Махов.

Через две минуты, сжигая на немыслимо крутом повороте покрышки, джип изобразил короткую дугу и стал на стоянке. Смирнов выключил мотор, и они услышали тишину, еще более глубокую от того, что ее изредка задевали с шелестом пробегавшие мимо автомобили. Теперь не выдержал паузы Смирнов:

- Я, Леня, понимаю, что ты сейчас начнешь всячески отпихиваться, мол, никого я там не знаю и знать не хочу, но мне крайне необходимо определить одного мэна из этой конторы. Судя по всему он - не чиновник, скорее всего ведет оперативную работу...

- Давайте, что имеете на него, - не стал ломаться Махов.

- Зовут Дима, Дмитрий. За пятьдесят, но до сих пор косит под паренька, пижон высокого класса, вроде тебя. Рост метр семьдесят - метр семьдесят пять, вес до семидесяти. Глаза зеленые, короткий нос с горбинкой, высокие скулы...

Положив затылок на удобный верх спинки сиденья, Махов слушал с закрытыми глазами: профессиональная ЭВМ в его башке из обрывков складывала портрет.

...Острый подбородок, волосы темные с проседью. Стрижен коротко, причесан на косой пробор. Особые приметы: выпуклая родинка на щеке ближе к носу. Мое предположение, что в звании от полковника до генерал-майора.

- Наклонности, пристрастия, пороки, - потребовал Махов.

- Чего не знаю, того не знаю, - признался Смирнов. - А что, вы на них втихаря собираете?

- От случая к случаю. И опять же на всякий случай.

- Молодцы! Они вас за глотку держат, а вы их - за яйца. Как сказал Александр Сергеевич "есть упоение в бою и сладкой бездны на краю".

- Пушкиным увлекаетесь?

- Последнее время. А что делать старику на пенсии?

- Не совать нос в дьявольски опасные черные дела, - в ответ на риторический вопрос, заданный исключительно для красоты слога, серьезно ответил Махов.

- Хочется, - извиняясь, сознался Смирнов. - Ну, как картинка с клиента? Наводит на соображение ума?

- Что-то знакомое, где-то рядом бродит. Помажет по губам и уйдет. Мэн вроде приметный, а как серьезней - просто общеевропейский стандарт.

- Значит, до завтра тебя не теребить, - осознал догадливый Смирнов. Что ж, мы люди не гордые, подождем. Поехали домой?

- Посидим еще самую малость. Просто посидим.

- Когда я от тебя завишу, твои желания для меня закон.

Махов вроде задремал, Смирнов терпеливо молчал. Вдруг Махов распахнул глаза и вразброс поинтересовался:

- Вы на ту лошадку поставили, Александр Иванович?

Смирнов глянул удивленно и неожиданно зашелся в натужном хихиканьи. Махов с каменным лицом ждал, когда закончится припадок смеха. Смирнов вытер слезы, хлюпнул носом и ответил, наконец:

- На ту, Леня.

- На какую же?

- На темную. На себя.

- То есть?

- Я не хочу к кому-либо присоединяться, Леня, только потому, что этот кто-то должен обязательно выиграть. Я думаю сам и действую сам.

- Но к кому-то вы присоединяетесь?

- Присоединяюсь, когда считаю, что их цели во благо нашей стране и моему народу.

- Ишь как высоко!

- Так надо, Леня. Думать высоко и поступать по чести. А иначе на кой черт нужны мои последние годы?

- В свою команду возьмете? - тихо спросил Махов.

- Присоединяешься, значит?

- Нет. Ставлю на темную лошадку. На себя.

...Довез Махова прямо к подъезду, проводил взглядом, облегченно вздохнул и самодовольно решил вслух:

- Обо всем я подумал, все-то я предусмотрел, - и вдруг его посетила мысль, что он - старый маразматик!

В этих чертовых микрорайонах телефоны-автоматы стоят неизвестно где. Нашел, слава Богу: полукабинки стаей стояли у универсама. У первого, конечно, оторвана трубка, у второго заклинен диск. Третий вроде целый. Смирнов снял трубку и облегченно вздохнул: гудок был. Тщательно и осторожно - двушка была одна - набрал номер. Звучали бесконечные длинные гудки. Наконец, абонент снял трубку.

- У меня к тебе серьезное дело, Рома... - начал было он, но на том конце его, видимо темпераментно и матерно перебили. - Знаю. Полвторого... Извини... Извини... Извини... Больше не буду... Перестань орать... Перестал? Ну, тогда слушай меня сюда. Завтра, а точнее сегодня, ты ни свет, ни заря...

Он, стараясь не греметь ключами и скрежетать замком, открыл дверь и войдя в прихожую, прикрыл ее без щелчка. За долгие годы работы в МУРе хоть с дверями научился обращаться.

- Пришел? - спросили из тьмы коридора.

- Пришел, - естественно, подтвердил Смирнов.

- Иди чай пить.

Смирнов - выключатель был под рукой - включил свет на весь коридор. У кухонной двери стоял грустный Спиридонов.

- Ты почему в темноте сидишь? - строго спросил Смирнов.

- Я не в темноте. На кухне довольно светло от уличного фонаря.

- Значит, думаешь в полутьме. О чем думаешь, Алик?

- Ты умойся сначала, а уж потом я тебе скажу, о чем я думаю.

- Он умылся и пришел на кухню. Горел свет и шумел чайник.

- Чай не водка... - заныл отставной полковник. - И вообще, Алька, я сегодня заслужил. Честно.

Спиридонов вздохнул (вставать не хотелось), встал, открыл холодильник, долго, в размышлении смотрел в него. Высмотрел бутылку входящего в моду на Москве "Распутина", непочатую. На ходу с треском свинчивая нетронутую пробку, бережно перенес бутылку на стол. Потом колбаски достал, сырку, полуметровый огурец. Спиридонов готовил мужской стол, а Смирнов с вниманием смотрел, как он это делает.

- Так о чем ты думал во тьме, Алик? - спросил Смирнов, когда все было приготовлено. Спросил, поднимая полный стограммовый лафитник.

- Сейчас Игорь сюда придет, - не совсем на вопрос странно ответил Алик.

- Зачем? - жестко потребовал ответа Смирнов и поставил рюмку.

- Давай выпьем, - попросил Спиридонов.

Смирнов просьбу выполнил: они синхронно выпили. Смирнов, занюхав черняшкой, повторил вопрос:

- Зачем?

- Он, по-моему, страшно напуган, Саня. Хочет посоветоваться с нами. О чем?

- Не сказал. Приедет и нам скажет.

- Тебе.

- Что - тебе?

- Тебе скажет, а не нам. У меня с ним, как известно, игрушки врозь.

- Человеку надо помочь, Саня.

- Я ему уже помогал, и он отказался от моей помощи.

Спиридонов, желая умилостивить мента, разлил по второй и, подхалимски глядя в суровые милицейские глаза, предложил тост:

- За твое доброе сердце, Санек.

- Как бабу уговаривает! - удивился Смирнов, но выпил.

- Мы должны помогать друг другу... - начал было Алик, но Смирнов перебил его хриплым и яростным:

- Нет!

- Ну чего ты орешь? Варвара спит. А, собственно, почему мы должны помогать друг другу?

- Ты не знаешь, Алька, я сейчас, как Лаокоон...

- Чего, чего?! - перебил в изумлении Спиридонов.

- Лаокоон, - испуганно повторил Смирнов. - А что, ударение неправильно поставил?

- Да нет, просто странно немного. Ты скорее - Артемида-охотница.