Аркадий Карасик - Офицерская охота Страница 47

- Сорок тысяч баксов за однокомнатную "берлогу"? - тихо возмущается "бугай", вертя на пальце массивный золотой перстень. - Загнул, миляга.

- Ваша цена?

- Больше двадцати пяти кусков не дам!

- Но это же грабеж!

- Нет, обычный бизнес, - невозмутимо парировал покупатель. - Если не сговоримся, завтра предложу только двадцать.

- Ни вашим, ни нашим - тридцать два куска! - решительно взмахнул рукой "продавец". - В убыток, конечно, но очень уж вы мне понравились. Квартирка - заглядение, станете жить и ежечасно возносить молитвы в мое здравие...

- Я? В этой халупе? - возмутился толстяк. - За кого вы меня принимаете? Квартиру покупаю для тещи - глупой соратнице Зюганова. Пусть поживет в "социалистических" условиях... Двадцать шесть кусков и ни на доллар больше!

- Тридцать! И ваше оформление!

Секретарев постоял в стороне, послушал мерзкий по старым меркам торг, повздыхал по стариковски, хотя ему только подкатило под сорок семь. А почему бы и не поторговаться - обычное дело: покупатель хочет выложить поменьше, продавец получить побольше. Естественные желания. Если бы не дядя Митя. Почему продают-покупают чужую жилплощадь?

Павел не выдержал - подошел к спорщикам.

- Какие проблемы, мужики?

Толстяк замер на полуслове. Будто ему неожиданно засунули в рот толстый, раздирающий губы кляп. Парень, помеченный бородавкой придвинулся поближе. Руку засунул в оттопыренный карман.

Мордатый окрысился.

- А твое какое свинячье дело, батя? Иди, не наживай болячек на собственную голову. Дай людям поговорить спокойно.

Базарный крик называют "спокойным разговором", нащупывают в кармане нож или пистолет? Впрочем, кой в чем мужики верно мыслят - по какому-такому праву проходящий по лестничной площадке челвоек вмешивается в чужую беседу? Выпрашивает плюху? Ради Бога, может получить в любом количестве.

Но отступать не хотелось. К тому же, обращение на "ты" вывело из равновесия. Ни во время службы в армии, ни в отставном своем существовании подполковник не допускал унижения, на плевок отвечал плевком, на зуботычину - зуботычиной.

- Прежде всего, молодой человек, не нужно допускать фамильярность, назидательно произнес он, будто поводил перед носом хама указательным пальцем. - Мы с вами незнакомы, в одной луже не валялись, одних и тех же свиней не пасли... Это - первое. Теперь - второе. Почему вы продаете чужую квартиру?

- А вы кто такой? - перешел на джентльменское обращение мордатый.

- Человек, - по прежнему невозмутимо отрекомендовался Секретарев. Обычный человек, проживающий в этом доме и отлично знающий дядю Митю.

Услышав, что квартира, якобы, принадлежит не "продавцу", ощутив тренированным носом неладное, толстый покупатель попятился к лестнице и скатился по ней на подобии биллиардного шара, получившего удар кия.

- Я - наследник умершего хозяина квартиры, - изобразив горечь невосполнимой утраты, трагически проговорил мордатый. - Поэтому прошу не вмешиваться...

- Где и когда скончался дядя Митя? - не успокаивался настырный Секретарев. - От какого заболевания?

Запахло скандалом. Мордатый придвинулся к неожиданнолму правдоисателю, злобно прошипел.

- Уволакивай ноги, дерьмо вонючее, пока цел. Я тебе, падла, на части разберу - ни одна больница не склеит... Я тебя...

- Не надо, Козырь, - остановил товарища мужик с бородавкой. - Не штормуй, дружан. Как бы под молотки не загреметь... Вдруг фрайер не один...

Видимо, сравнил опытный бандюга физические данные противников. Крепкий, широкоплечий, подтянутый, несмотря на свои годы, подполковник легко разделается с двумя слабосильными "продавцами".

Еще раз смерив злобным взглядом Секретарева, мордатый пошел к лифту.

Вот так и состоялось "знакомство" Павла с дельцом от недвижимости Козырем...

* * *

Один подход к Козырю - бывшая его жена, второй - место общения людей, желающих сдать или продать свою квартиру и стремящихся извлечь из этого процесса максиальную выгоду. То-есть, неорганизованных риэлторов, маклеров по недвижимости. Располагается это место где-то в районе проспекта Мира, неподалеку от станции метро того же названия.

Действовать через бывшую супругу квартирного убийцы Секретареву страшно не хотелось. Он, насколько это возможно, ограничивал свои контакты с женщинами. Любого возраста, начиная от древних бабушек и кончая шустрыми девчонками. Причина одна - в каждой он невольно искал общие черты с погибшей женой: одна так же уыбается, у второй - тот же разрез глаз, походка третьей - точная копия.

С ума можно сойти!

Подумал Павел и обратился за помощью к Наташе. Странно, но Сомова ни в чем не напоминала супругу, поэтому не наносила вдовцу болезненных уколов. Даже, наоборот, Секретарев, общаясь с генеральской внучкой, чувствовал раскованность.

- Наташа, просьба имеется. Поможешь?

- Смотря какая просьба, - засмеялась девушка, но в этом смехе начисто отсутствует кокетство или насмешка - эти качества несвойственны Сомовой. Как выражается Костя, раздавить бутылек? Заранее отказываюсь - не выношу спиртного. Или познакомить тебя с приличной дамочкой? Тоже откажусь никогда не была сводней, не приходилось...

Павел представил себе боевика Удава в роли свахи и невольно тоже засмеялся. Глуховато, негромко.

- Успокойся, речь пойдет не о спиртном и не о... Мне нужна помощь иного плана...

И Секретарев рассказал о своей встрече с Козырем, предстоящей его ликвидации, намеченные способы выхода на "цель".

- Поговори с бывшей женой бандюги, авось, ей что-нибудь известно о жизни Козыря... Возможно, она когда-то раньше видела Лягаша, знает его. Скажем, вместе, семьями, встречали праздники... Хотя, забыл, Лягаш семьей не обзавелся, он...

Хотел сказать "импотент", во время остановился - стыдно говорить такое девушке. Наташа поняла и густо покраснела. Дурацкая привычка краснеть, по поводу и без повода, всегда угнетала её, вызывала раздражение, но перебороть себя - не получалось.

- Конечно, пойду. Диктуй имя, отчество, фамилию, адрес. Желательно телефон.

- Телефоном меня не снабдили, а остальное - пожалуйста, держи.

Секретарев медленно продиктовал адрес - рядом с метро "Речной вокзал" - часть анкетных данных. Валиулина Лариса Игнатьевна. Работает на телефонной станции. Понимал - слишком скудно, поможет девушке только при первом сближении, дальше придется полагаться на интуицию и умение входить в доверие.

Впрочем, природа снабдила Сомову и тем и другим.

Шутливо перекрестил помощницу... А может быть, и не шутливо - после страшной смерти жены Павел неожиданно начал замечать в себе тяготение к вере. То заглянет в церковь, встанет в сторонке и пристально вглядывается в мученическое лицо Исуса. Где же ты был, Господи, когда распинали, поганили мою любимую? Почему не спас её, не покарал насильников и убийц своей десницей?

Потом, на заутрене, его вдруг осенило: страшная смерть жены и его беспросветная жизнь - расплата за какие-то прегрешения. Какие именно? Долгими бессонными ночами Павел прокручивал всю свою жизнь, искал в ней какой-нибудь криминал и... не находил его. Что из того, что не находил, главное - Бог увидел. Не только покарал, но и указал путь к спасению, путь в Удав. Ибо, по мнению Павла, месть - святое дело, если не наказывает Бог, должен за него это сделать пострадавший.

Подполковник понимал слабость своей теории, далекой от всепрощения, но перед ним стоял образ замученной жены. Казалось, она говорила: отомсти, Павлик, иначе эти нелюди будут поганить и мучить других. Не дай им такой возможности, любимый.

В последний год Секретарев аккуратно посещает церковь, молится, исповедуется в невольных грехах. В том числе, в ликвидации бандитских боссов, палачей и убийц, заочно прощая им все их злодейства.

Поэтому он и перекрестил Наташу. Сначала - шутливо, потом, когда она повернулась к нему спиной - истово, серьезно.

Проводил взглядом уходящую девушку, вздохнул и, сутулясь, пошел в метро. "Осваивать" квартирный рынок, встречаться с маклерами и их помощниками. Авось, удастся во второй раз познакомиться с удачливым Козырем, напомнить ему про убитого дядю Митю. Отправить палача вслед за его жертвами, а уж потом в церкви... простить его.

* * *

Тогда возле входа в гостиницу "Москва" вторая пуля Лягаша явно педназначалась Наташе, третяя - Николаю. Если бы Пахомов не успел сбить с ног девушку, закрыть её своим телом и ранить - жаль, не убить! - бандита, Сомовой не было бы в живых.

Сейчас Лягаш, конечно, в очередной раз залег на "дно", лечится, зализывает простреленную клешню. Но у него есть в Москве "пехотинцы", которые, выполняя приказ босса, могут охотиться за "кумовой ментовкой" и её спасителем. За себя Пахомов не боится - за время армейской службы, участия в афганской бойне и чеченской войне отвык пугаться, оглядываться на каждый звук, видеть в прохожих лягашского посланника.

А вот Сомову нужно поберечь!