Андрей Воробьев - Дело о продаже Петербурга Страница 47

Арчи еще раз хмыкнул и решил, что придется отправляться «липовать» запрос в свое агентство, потеряв на этом лишний час. Но на работу сыщику попасть тоже не пришлось, так как при выходе из парадной он наткнулся на спешащего домой Нертова. Под мышкой у юриста находилась пухлая папка, и вид был хотя и несколько всклокоченный, но явно довольный.

Действительно, Алексей, заполучив от Бананова вожделенные документы, был настроен благодушно. От утреннего настроения не осталось и следа.

— Я достал то, что хотел, — на ходу бросил Нертов. — Пойдем разбираться. Может, что в папочке есть…

Когда друзья вошли в квартиру и Николай уже готовился переобуваться, Алексей вдруг схватил его за плечо, едва слышно выдохнув:

— Тихо, кажется, здесь чужие…

— Арестовывать, арестовывать… А с чего это вы взяли, что это именно Нертов заложил взрывное устройство в машину? — следователь по особо важным делам городской прокуратуры Аркадий Викторович Латышев, словно насмехаясь, вопросительно посмотрел на Санькина. Давайте-ка лучше, попытайтесь обосновать свою мысль еще раз…

Филя, поражаясь непониманию важняка, начал снова загибать пальцы:

— Во-первых, Нертову была выгодна смерть Климовой. Вы же сами говорили про наследство. А что ребенок умер на полчаса позднее матери, и потому папаша фиг что получит — Нертов же не мог это предусмотреть. Во-вторых, (заключение экспертов у вас перед глазами) взрыв был направленного действия, а устройство самодельное. Если учесть, что Нертов служил в военной прокуратуре — он легко мог научиться собирать такие штучки, и, кроме того, не прохожих же на тротуаре он хотел убивать, а именно сидящих в машине. В-третьих, Нертов уже показал свою сущность, когда покалечил безвинных граждан в квартире своего дружка. Один, как-никак, в морге. В-четвертых, преступник…

Санькин сделал эффектную паузу и победно взглянул на Латышева, рассчитывая поведать ему, как Нертов скрывался от наружного наблюдения, что честному человеку, по разумению Фили, делать не следовало.

Но «важняк» понял паузу по своему и перебил «приданного» оперативника, не оставив камня на камне от логических изысканий экс-инженера. Латышев заявил, что, во-первых, «протеже» Санькина никакой не преступник, так как установить сей факт можно лишь вступившим в законную силу приговором суда. А «безвинные» граждане — вопрос не менее спорный, чем виновность Нертова. Во-вторых, ни самодельное взрывное устройство, ни направленность взрыва никоим образом не подтверждают причастность фигуранта к преступлению — в прокуратуре, пусть даже военной, не учат закладывать бомбы. Кроме того, санькинскому «протеже» должно было быть известно, что Климова и ребенок не ездят на переднем сиденье автомобиля.

— Посмотрите-ка лучше еще раз, что пишут эксперты. Да, взрыв был направленным внутрь транспортного средства, но лишь постольку, поскольку эта направленность была на место водителя. Вы, кстати, выяснили хоть какие-нибудь подробности из его биографии?.. Я так и думал. Теперь в-третьих: Нертову не менее выгодно было жить со своей женой и ребенком. Вы никогда не любили? Впрочем… — Латышев, не закончив фразу, махнул рукой. — Бог с ней, с любовью. Важнее, что Климова собиралась через пару дней уезжать во Францию, что вам, кстати, известно. А в Питере всей фирмой оставался управлять именно Нертов. Вы никогда не слышали выражения «ключик к неучтенному налу»?.. Так вот, речь в нем идет об исполнительном руководстве любой фирмы. А Нертов и был этим руководством, причем, неконтролируемым, по сути, никем. Так, скажите, на фига ему было взрывать машину посреди города? И, наконец, я что-то никак не могу взять в толк, почему вы все время исходите из презумпции вины, стараясь насобирать компромата, чтобы засадить этого Нертова за решетку. Он вас что, лично обидел?

Последнего вопроса Аркадию Викторовичу задавать не следовало. Филипп Санькин и так был абсолютно уверен в своей правоте. Только он, как ни силился, не мог понять, почему Латышев столь усердно защищает преступника. Филя очередной раз убедился: да, рука руку моет! И Латышев, и Нертов считают себя некой элитарной кастой. А остальным сотрудникам уголовного розыска просто веры нет и не позволено вторгаться за красную черту прокурорской корпоративности.

— Я буду писать рапорт, — Санькин решительно поднялся.

У Латышева заходили желваки на скулах.

— Вы будете делать, что вам поручат, или пойдете на… Ясно? Идите!

После ухода Фили, важняк решил, что настало время переговорить лично с подозреваемым. Конечно, он не причастен к взрыву. Но опер прав в одном — Нертову должны быть известны факты, которые помогут раскрыть преступление. Анализируя материалы, касающиеся последних событий в «Транскроссе», собранные Санькиным, Аркадий Викторович живо сопоставил их с картиной расследуемого дела. Вывод мог быть только один: скорее всего, здесь все взаимосвязано. Тогда тем более непонятно, почему Нертов молчит? И Латышев принялся листать дело, чтобы найти там адрес, а главное, телефон Алексея Юрьевича Нертова…

Алексей, войдя в квартиру, вдруг схватил сыщика за плечо, едва слышно выдохнув:

— Тихо, кажется, здесь чужие…

Но юрист ошибся. Чужих в его жилище не было. Точнее, уже не было. Когда друзья осторожно проверили все помещения, готовясь каждую секунду к неожиданной атаке, то убедились лишь в том, что недавно некто старательно похозяйничал в жилище. И на этот раз это были не проделки ротвейлерши Маши, скучающей сейчас на Петроградской, дома у Арчи. В нертовских апартаментах похозяйничал кто-то более серьезный, перевернув все вещи, начиная с хранившихся на верхних полках шкафов. В некоторых местах даже пытались отдирать обои, видимо, надеясь за неровностями стен найти потаенный сейф или еще Бог знает что!

При более внимательном осмотре Арчи обратил внимание, что окно кухни, выходящее во двор, не заперто. Алексей сказал другу, что окно оставил в таком виде он сам, когда последний раз пользовался им вместо двери, на что Николай ехидно добавил:

— И не закрыв его плотно при этом, когда вернулся в квартиру.

— Закрыв, — возразил Нертов и осекся, увидав широченную щель между оконной рамой и ее обвязкой. — Хорошо, ты — самый умный, признаю. Но скажи тогда, что это за сволочь здесь шарилась?

В это время Арчи, присев на корточки, задумчиво начал разглядывать рассыпанные на полу фотографии. Очевидно, когда производился обыск, их просто вытряхнули из пакета, где они прежде хранились. Сыщик не спешил отвечать другу, и не потому, что хотел позлить его. Просто голова — не компьютер, а для осмысления некоторых фактов требовалось хотя бы несколько секунд.

Наконец, поднявшись с корточек, Николай сунул под нос Нертову один из снимков.

— Знаешь, кто это?

— Конечно, это Ленка Михайлова, мы с ней в одном классе учились. Но я тебя не об этом спрашиваю. Как думаешь, кто напакостил?

Арчи пропустил мимо ушей начальственное «я тебя не об этом спрашиваю» и, как бы между прочим, заметил, что именно эта самая одноклассница находилась в весьма взволнованном состоянии у дверей квартиры незадолго до возвращения Нертова. Причем, неизвестно точно, что именно она делала, когда попалась на глаза сыщику: входила, выходила или стояла «на шухере»…

Уже в машине, по дороге на Ржевку, к дому Михайловой, Алексей по просьбе сыщика рассказал ему историю своих отношений с Леной. Не стал скрывать и о последней встрече со своей юношеской любовью. Николаю история очень не понравилась. Слушая друга, он лишь хмурился и, уже подъезжая к дому Михайловой, заявил, дескать, все надо еще раз обмозговать…

Лена встретила гостей заплаканная. Узнав от Алексея, что его друг — сыщик, не дожидаясь вопросов, поведала следующее.

Некоторое время назад она, потеряв работу инженера, устроилась торговать в какой-то ларек. Но через несколько дней это заведение обворовали. Хозяин предъявил новой продавщице претензии, заявив, что кража произошла по ее вине (мол, плохо заперла замки, это якобы видели продавцы из соседнего ларя). В результате хозяин стал требовать у Лены деньги, а потом «включил счетчик», угрожая, что в противном случае и Михайловой, и ее ребенку не жить: «Рэзать будем живьем. Па кускам рэзать. И папробуй к мэнтам идти — рэбенка зарэжэм».

Лена достаточно была осведомлена о нравах рыночных торговцев и в реальности угроз не сомневалась. Но денег, естественно, у нее не было. И взять их было негде. Тогда-то и появился Он.

Он, мужчина с глазами, похожими на американского Рэмбо, зашел в ларек, когда хозяин угрожал Лене и требовал в качестве «штрафа», чтобы та немедленно удовлетворила похоть бизнесмена. Лена только плакала и просила дать ей хоть небольшую отсрочку. Торговец все больше распалялся, глядя на несчастную женщину: «Прамо сдэсь. Пад прилавок ставай. Сасать будэшь…».