Розовая мечта - Людмила Григорьевна Бояджиева Страница 47

Глава 18

Маленькие личные неудачи чаще всего преследуют тех, кто недоволен собой. Люди самоуверенные склонны объяснять свое невезение глобальным несовершенством мироздания. У этих людей даже молоко сбегает от того, что весь мир — бардак. Им легче.

После не очень успешного выступления на телевидении я ухитрилась помять бампер, застрять в лифте один на один с соседкой, возненавидевшей меня на шумном этапе ремонта, а затем — нагрубить Сергею. Даже на следующий день, хорошенько выспавшись и спокойно позавтракав (мне надо было появиться на работе ко второй смене), я изнемогала от отвращения к себе, к вещам, которые меня окружают, к мрачному грязно-серому городу за окнами и предписанной мне кем-то судьбе. Все казалось мизерным, неудачным, гадким.

— Устала? — сочувственно встретила мою кислую физиономию Алла. — С телевидением ничего не вышло?

— Кажется. — Я механически переодевалась в свою рабочую одежду. — То есть, все как-то не клеится. Блеснуть перед камерами не удалось, загубила хороший шанс помочь нашему делу… Да и вообще — все из рук валится… Чуть с соседкой в лифте не подралась. Она нас с Сергеем иначе, как барыгами, не величает.

— Ну, а твой недоубиенный младенец хоть появился?

— Пришел вовремя. Ни рыба, ни мясо. Неудачная была затея вытащить его в студию.

Алла с сомнением стояла в дверях, преграждая мне вход в операторскую.

— Может, тебе сегодня отпроситься? Гера отпустит, он в женские проблемы очень вникает… Пойди-ка ты, мать, лучше по магазинам пройдись, купи себе что-нибудь вкусненькое или красивенькое.

Я скорбно взглянула на Аллу и тяжело вздохнула. Если уж она не поняла, насколько воротит меня от вкусненького и сладенького, да и от себя самой, не стоит объяснять. Уж лучше с алкоголичкой какой-нибудь пообщаться. Объяснить ей, что похороны неверного супруга, которого она намерена «подвесить за яйца», обойдутся дороже, чем сотня поллитров.

Когда я вошла в свою кабинку, телефон уже звонил.

— Вы на месте, Владислава Георгиевна? — Хихикнул в наушниках голос Зои. — А то к вам с утра благодарные пациенты пробиваются. Соединяю.

— Я просто не знаю, какой повод придумать, чтобы вновь записаться к вам на прием, — в голосе Юлия слышалась обреченность. — Занимать рабочий телефон придуманными историями неэтично, а встретиться со мной вы отказываетесь.

— Что-то не так, Юлий?

— Да все, все не так! У меня все из рук валится, я противен себе… Ай, да кому это интересно!

— Вы правы, никому, кроме очень близкого человека. — Я усмехнулась про себя совпадению настроений доктора и пациента и приняла свой совет к сведению: сегодня же поплачусь в жилетку Сергею.

— Нет у меня близкого человека. Каким-то образом в последнее время им стали вы… Только не такая, как были вчера… Если бы я знал, что вы такая, то не посмел бы откровенничать. Вы ввели меня в заблуждение, доктор, своими сединами и старческой дальнозоркостью.

— Простите, Юлий, этот телефон не для подобных бесед. Очень сочувствую вашей депрессии и одиночеству. Но взрослому мальчику придется научиться выбираться из хандры самостоятельно.

— Умоляю, не вешайте трубку. Мы должны встретиться. Не знаю — зачем. Убежден, что иначе невозможно.

— А вы, к тому же, — капризный и очень настойчивый. Но мы не станем встречаться. Поверьте, Юлий, я — не лучший вариант «дружка» для задушевных бесед. Вне службы — у меня свои проблемы и общение со мной далеко не всегда доставляет удовольствие. Поищите и вам обязательно встретится человек, который станет близким. Только не стоит искать среди «дорогих девочек». Прощайте и желаю удачи.

Я повесила трубку и уставилась перед собой — в мутный квадрат большого окна, сплошь забеленный метелью. Мне не стало легче, напротив. Разговор с Юлием добавил горечи, словно вместо желанного успокоительного разжевала таблетку хинина.

Вечерняя смена, как обычно, принесла серию бесед с людьми только что выпившими или неудачно «добавившими». Ночью и рано утром больше звонит интеллигенция, отчаявшаяся уснуть после большой дозы снотворного или попытки заглушить печальные размышления реланиумом.

Отработав смену на «автопилоте», я, как всегда, позвонила Сергею. Обычно он встречал меня у гаража, не позволяя ночью одной проходить двор и, особенно, заходить в подъезд.

Дома ответил автоответчик. Сергей коротко извинился за отсутствие и просил меня позвонить по незнакомому телефону. Бодрый мужской голос тут же охотно отозвался:

— Добрый вечер, я жду вашего звонка, Владислава Георгиевна. Обещал Сергею поработать вашим кавалером. Через пятнадцать минут буду у вашего дома. Может быть, лучше заехать за вами?

— Нет, нет, спасибо…

— Геннадий. Меня зовут Геннадий Николаевич. Тогда — до встречи.

Все это меня насторожило. Я привыкла, что у Сергея бывали неожиданные «командировки», но он обычно находил возможность предупредить об этом. Страх за его жизнь давно стал привычным, как у жены летчика или милиционера. Но иногда что-то темное, похожее на дурное предчувствие, поднималось из глубины души. К счастью, опасения меня почти всегда обманывали — их было гораздо больше, чем плохих происшествий в реальности. Да и Сергей умело наигрывал спокойствие и беспечность, не давая почувствовать, как тревожится за меня. Вначале он категорически восстал против моей работы в ночную смену, но я настояла, объясняя, как боюсь всяких преувеличений. Ведь отправляются же домой в двенадцать ночи другие женщины та же хрупкая Алла и даже эффектная, яркая Зойка.

Сегодня они разбежались чуть раньше, не дождавшись результатов моих переговоров с «охранником» Геннадием. Я вышла к пустынной стоянке и сразу же увидела свой припорошенный снегом автомобиль. «Придется отогреваться и подождать, пока стает снег. Зачем только этого мужика Сергей ко мне привязал — будет ждать теперь битых полчаса на морозе», — подумала я, отпирая дверцу, и тут же увидела темную фигуру, двинувшуюся ко мне из подворотни. Не успев перепугаться, я узнала в мужчине Юла.

— Фу! Кто же приходит к доктору в полночь? Вы испугали меня. Садитесь. — Я распахнула дверцу рядом. — Слишком холодно стоять на ветру.

— А кто, интересно, позволяет такой женщине бродить в темных переулках в полночь и в норковом жакете? — Он сел рядом и я включила печку.

— Это обычная синтетика. — Соврала я. — А здесь, за углом милицейский пост, а вон там — круглосуточное кафе. Место далеко не пустынное… Зачем вы пришли? Может, вас-то мне и надо бояться больше всего?

— Не знаю. Просто было ясно — если не увижу вас — не усну, а тихо сойду с ума. — Он сказал это так тихо, что я не была уверена в правильности услышанного. Возможно, мне это только показалось.

Юл