Николай Леонов - Диктатура Гурова (сборник) Страница 49

– Вы по какому вопросу? – недоуменно выпятив пухлые губы, поинтересовалась хозяйка кабинета.

– Ирина… – Крячко сделал выжидающую паузу.

– Матвеевна! – с некоторой манерностью ответила та.

– Замечательно! – Стас изобразил обаятельнейшую улыбку и, войдя без приглашения, не спеша опустился в кресло. – Ирина Матвеевна, я из главного управления угрозыска по вопросу о гибели Андрея Вертянина. Вы его хорошо знали?

– А-а-а… Гм-гм… – по реакции было видно, что этот вопрос застал ее врасплох. – Ну-у… Знала. В общем-то, как и других работников нашего предприятия. А… Почему вы об этом спрашиваете?

– У нас появились сомнения в том, что гибель Вертянина была несчастным случаем. – Крячко снова лучезарно улыбнулся.

– Хм-м… А почему вы пришли именно ко мне? Или допрашиваете всех подряд? – наконец совладав со своими эмоциями, Суконцева перешла на суховатый, «деловой» тон общения. – Ну… Хорошо, я готова ответить на ваши вопросы. Однако прошу учесть, что времени у меня мало. Слушаю!

– Что ж… Извините, ходить вокруг да около мне тоже некогда… – Станислав развел руками. – Поэтому вопрос прямой и однозначный: какие у вас с Вертяниным были отношения?

Испепеляюще взглянув на своего визитера, хозяйка кабинета несколько поколебалась, после чего все же решила признаться.

– Я так понимаю, сплетен вам уже нарассказывали более чем достаточно? – Она изобразила принебрежительную гримаску. – Поэтому, если бы я и сказала «нет», вы бы мне все равно не поверили. Да, у нас с ним одно время были кое-какие отношения, хотя вовсе и не те, о чем вам, возможно, уже наплели.

– То есть чисто платонические… – с утвердительной иронией кивнул Крячко.

– А вам подробности очень важны? – выделив слово «очень», язвительно уточнила Ирина.

– В известной мере – да, поскольку меня интересует последний день его жизни – двадцать седьмое марта этого года. – Стас изобразил мефистофельскую улыбочку. – Ирина Матвеевна, спрашиваю сугубо официально: Вертянин из ресторана «Эльф и тролль» уехал один или с кем-то еще? Прошу не спешить с ответом. Помните, что, если потом вдруг откроется, что вы дали не совсем объективную информацию, это может иметь не совсем позитивные последствия.

Суконцева, несколько помрачнев, некоторое время о чем-то думала, после чего заговорила уже без намека на хоть какой-то апломб:

– Да, в тот вечер у нас намечалось свидание у меня дома. Когда Андрей собрался уходить, он подал мне условный знак, и я, чтобы не привлекать к себе внимания, вышла из ресторана первой. Потом вышел он, мы сели в его машину и поехали ко мне домой. Но когда мы уже подъезжали к дому, ему кто-то позвонил. Он посмотрел на монитор и, как мне показалось, очень удивился – видимо, номер высветился незнакомый. Что и кто ему говорил – я не знаю. Помню лишь, что он сердито нахмурился и сказал что-то наподобие: а вы о чем раньше думали? Потом подумал и сказал, что сейчас подъедет.

– А вы его ни о чем не спросили? – прищурился Станислав, отчего-то вдруг поняв, что здесь его собеседница основательно привирает.

– Н-нет… – помотала та головой. – Я слишком хорошо знала его характер. Он не любил, когда кто-то лез в его дела. Конечно, спросила, каковы его дальнейшие планы. Ну, он сказал, что постарается через часок обязательно ко мне заехать. Только я почему-то уже тогда чувствовала, что он не заедет.

– А когда вы узнали о том, что с ним случилось?

– На следующий день, придя на работу. Вошла в вестибюль, увидела портрет Андрея в траурной рамке, и ноги подкосились… – Суконцева грустно улыбнулась. – Вот, собственно, и все, что я могла бы вам сказать.

Выйдя от Ирины, Крячко зашел еще в несколько кабинетов, к другим участникам тех ресторанных посиделок. Главный экономист – сухой и скучный, как корень квадратный из четырех, ничего интересного сообщить не смог. Главный технолог в самом начале разговора заявил о том, что «надрался», едва очутившись за столом, и поэтому вообще ничего не помнит.

Напоследок Станислав решил заглянуть в бывшую вертянинскую «епархию» – конструкторское бюро. Войдя в обычную заводскую «кабэшку», в которой, помимо старомодных кульманов, появились и компьютерные мониторы, он некоторое время понаблюдал за работой разношерстной команды творцов технических идей обоего пола, среди которых были и совсем еще «зеленые» – видимо, вчерашние студенты, и даже люди пенсионного возраста.

Спросив у одного из сотрудников – средних лет меланхолика с лицом заядлого великомученика иконописного формата, как ему найти здешнего начальника, и услышав, что Василий Данилович изволят находиться у себя, направился к двери, расположенной в конце помещения. Работники КБ, заметив присутствие постороннего, с интересом отслеживали его передвижение, выясняя друг у друга – кто бы это мог быть?

Коротко, для проформы, пару раз стукнув в дверь, Крячко зашел в кабинет начальника КБ, как это значилось на двери. Для того, как видно, появление постороннего оказалось полной неожиданностью. Особенно с учетом того, что хозяин кабинета в этот момент принимал какое-то (скорее всего!) лекарство, правда, отчего-то подозрительно пахнущее коньяком. Увидев в двери незнакомца, тот нервно дернулся и, поперхнувшись «лекарством», громко закашлялся.

– Закусывайте, закусывайте! – приятельски предложил Стас с едва уловимой в голосе едкой иронией. – Извините за вторжение, Василий Данилович, – работа! Я оперуполномоченный главка угрозыска по особо важным делам. Хотел бы задать вам несколько вопросов.

Едва прокашлявшись, начальник КБ закашлялся вновь, услышав о том, кто к нему пожаловал.

– Простите, чем обязан? – наконец-то собравшись и мобилизовавшись, спросил до крайности заинтригованный и взволнованный «эдисон».

Вопрос, знал ли он покойного Вертянина, главного конструктора Брылькина мгновенно привел в отличное расположение духа. Облегченно вздохнув, он расслабленно откинулся в кресле и, расплывшись в умиротворенной улыбке, отрицательно покрутил головой:

– Нет, не знал. Я же пришел сюда недели через полторы после его смерти, а до этого вообще работал в Питере… Так что ничего сказать вам не могу.

– Хорошо… – без приглашения усевшись на один из стульев, Станислав заговорил уже совершенно серьезно. – Я хотел бы поговорить с людьми, кто его хорошо знал. Вы не против?

– Конечно, конечно! – немедленно согласился Брылькин.

Собственно говоря, поднявшись в КБ, на слишком многое Крячко и не рассчитывал. Но как говорится – мало ли чего? Сотрудники конструкторского бюро, которых насчитывалось немногим более десятка человек, заходили в кабинет своего начальника по одному и рассказывали гостю о том, когда и при каких обстоятельствах они видели своего бывшего начальника в живых последний раз. Абсолютно стандартную и ординарную ткань повествований разбавило лишь воспоминание одного из представителей пенсионного возраста, который припомнил, как за несколько дней до происшествия с Вертяниным подле его «Форда» на стоянке крутился какой-то подозрительный тип. Правда, о его внешности он смог рассказать немногое – среднего роста, среднего телосложения, никаких характерных примет.

Глава 3

К пятнадцати часам Гуров и Крячко прибыли в кабинет Орлова с предварительным докладом о проделанной работе. Выслушав оперов, тот сокрушенно констатировал:

– Считай, ничего реального… Знаете, я уж и сам подумал: может, и зря взвалил на вас этот хомут? Может, и зря мы влезли в это дело?

Лев чуть пожал плечами и сдержанно отметил:

– Как сказать… У меня по поводу реальности факта гибели Вертянина сомнений пока не слишком много. А вот по части того, что погиб он не без помощи со стороны, сомнений уже почти не осталось. Во-первых, как явствует из информации Стаса, в тот день Вертянин не был сильно пьян. Во-вторых, даже «под градусом» он ездил всегда достаточно осторожно. Это не его стиль – мчаться под сто восемьдесят– двести в час, рискуя остаться без головы. Тут действительно очень многое не вяжется.

– Не знаю почему, но я отчего-то почувствовал, что дело это – и впрямь реальное, – неожиданно объявил Станислав, горделиво скрестив руки на груди. – Особенно после разговора с Суконцевой. Что-то в ее словах мне не понравилось, в чем-то она мутит… И здо-о-рово мутит!

Лев и Петр молча переглянулись, как если бы у Станислава на их глазах вдруг появился нимб и отросли лебединые крылья.

– Ты это серьезно? – с некоторой долей сомнения, осторожно уточнил Орлов.

– А ты знаешь, почему он так начал думать? – рассмеялся Гуров.

– Небось красотка из бухгалтерии приглянулась, и он решил попытать с ней счастья? – слегка съязвил Петр.

– Нет, у него теперь есть особый талисман, который помогает в раскрытии уголовных дел, – с утрированной торжественностью уведомил Лев.

– Да ну-у?! – Орлов с интересом воззрился на Стаса. – Ну-ка, ну-ка! Расскажи, это интересно.