Энтони Беркли - Убийство на Пикадилли Страница 5

Морсби вдруг заговорил очень официальным тоном. Эта перемена в голосе заставила бы постороннего человека сделать вывод, что на другом конце провода трубку взял яругой человек.

- Одну минуту, сэр. Позвольте мне прояснить дело. Вы желаете довести до моего сведения, что располагаете неким свидетельством, о котором хотели бы известить меня персонально? Проконсультироваться со мной относительно его важности частным, так сказать, образом?

- О спасибо, инспектор, это именно так,- ответил очень благодарный мистер Читтервик.- Но нельзя сказать, что это действительно свидетельство как таковое. Просто я кое-что видел. По крайней мере, я не совсем уверен, действительно ли это можно так назвать... И все же, полагаю, да, вы можете так это назвать... Ну, словом, будто я действительно видел, как...

- Буду через пятнадцать минут,- и Морсби решительно оборвал взволнованное и бессвязное лепетание мистера Читтервика.- Пожалуйста, встречайте меня у главного подъезда. Кого-либо извещать о моем приезде не обязательно, И мистер Читтервик услышал в трубке гудки отбоя.

Трудно сказать, в какой точно момент после смерти пожилой дамы возникло в памяти мистера Читтервика неясное воспоминание о руке, нависшей над ее чашкой кофе. Сначала, когда он не сомневался, что она по собственному желанию свела счеты с жизнью, этот образ-воспоминание для него ничего не означал, но после того, как первое потрясение, вызванное ее смертью, улеглось, видение это сопрягалось в его памяти с общим зловещим выражением лица рыжеволосого мужчины как часть всего этого мрачного события. Наконец, воспоминание о руке, нависшей над кофе, выделилось в отдельный эпизод во всей своей ужасающей многозначительности. Можно однако сказать с определенностью, что соображение о жизненной важности этого образа возникло у мистера Читтервика до появления в Зале администратора и врача. Именно поэтому он так тревожился о том, чтобы к телу никто не дотрагивался до полицейского досмотра. Из-за этого же беспокойства, вместо того чтобы ожидать Морсби в вестибюле, он вернулся в Зал. Однако его беспокойство оказалось беспочвенным. Тело находилось все в том же положении. Рядом с телом был только врач, дожидавшийся полиции. Такое мелкое происшествие, как самоубийство посетителя или посетительницы Зала, не должно было отрывать великого мэтра Жакино от более важных Дел. Он сказал даже, что встретится с полицейскими лишь в том случае, если они сами того пожелают, но тогда пусть сами явятся к нему в кабинет. Мэтр Жакино не только был великим человеком, но и знал о том, что велик.

Во время отсутствия мистера Читтервика выяснилось лишь два несомненных обстоятельства: мертвая женщина не проживала в отеле и она не была регулярной посетительницей Зала для ленча. Человек, в чьи обязанности входило запоминать в лицо каждого, кто проходил через двери-вертушку в подъезде, никогда, до сегодняшнего пополудни, ее не видел.

Мистер Читтервик обменялся двумя-тремя отрывочными замечаниями с врачом, а затем взглянул на часы. Морсби должен был приехать приблизительно через десять минут, не раньше, но мистеру Читтервику не хотелось присутствовать при появлении окружной полиции. Тогда ему затруднительно было бы покинуть место происшествия, поэтому он невнятно сослался на некую причину, извинился и исчез.

Морсби был очень точен. Мистер Читтервик возник в вестибюле после бесцельного блуждания в преисподней отеля как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот проходит через большие вертящиеся двери. Мистер Читтервик и Морсби обменялись рукопожатием.

- Итак, мистер Читтервик, сэр,- сказал Морсби,- давайте найдем укромный уголок, где можно было бы выслушать все, что относится к этому делу.

Мистер Читтервик повел его вниз, и они уединились в огромном зале "Для чтения и письма", предназначенном "Только для постояльцев", но очевидно, проживающие в "Пиккадилли-Палас" очень мало читали и не писали писем, поэтому в Зале никого не было.

- Итак, сэр,- сказал Морсби, устраиваясь поудобнее,- повторите, пожалуйста, все, что вы мне уже сказали.

- Вы не думаете?.. Я постарался принять все предосторожности, чтобы тело не было потревожено.

- И совершенно правильно сделали,- ответил очень добродушно старший инспектор.- Все как положено. Но в подробности пусть пока вникает окружной инспектор, а я бы хотел послушать, чему свидетелем были вы сами. Ну ладно, рассказывайте все и по порядку, пожалуйста, сэр.

И мистер Читтервик стал рассказывать. Говорил он запинаясь, потому что был не только добрым, но и справедливым человеком и никак не желал осложнять положение рыжеволосого, если (а так, по всей вероятности, оно и было) тот совершенно ни в чем не виноват. Не хотел мистер Читтервик также особенно подчеркивать совершенно извинительный зловещий взгляд, которым сей индивидуум его удостоил.

Однако Морсби немедленно ухватился за это обстоятельство.

- Вы говорите, ему как будто не понравилось, что вы на него смотрите?

- Да, отчасти мне показалось именно так,- ответил мистер Читтервик, отчаянно пытаясь быть совершенно точным и справедливым.- Так могло бы показаться при взгляде на него. А я ведь смотрел очень пристально. Совершенно ненамеренно, конечно, однако я просто уставился на него. И он был совершенно прав в своем неудовольствии. Я бы то же самое чувствовал на его месте. Это было очень грубо с моей стороны. И, думается, инспектор, что не надо придавать слишком большое значение тому, как он смотрел.

- Очень хорошо, сэр, но я это возьму на заметку.

- А кроме того,- добавил мистер Читтервик в защиту рыжеволосого,- он перестал на меня так смотреть очень скоро. Он вообще перестал на меня глядеть.

- Решив, что задушил в вас всякое желание смотреть на него,- согласился Морсби,- да, совершенно так, сэр. Что дальше?

- А дальше,- сказал мистер Читтервик, ощущая некоторую неловкость,- не знаю, инспектор, замечали ли вы за собой то, что чувствовал тогда я. Если есть что-то, на что нельзя смотреть, я не могу совладать с желанием смотреть именно на сей предмет. И не отводя глаз!

В голосе мистера Читтервика прозвучали виноватые нотки, словно он просил извинить его глаза за эту неприятную привычку, и в то же время некая уверенность, что для подобной привычки есть смягчающие вину обстоятельства.

- Мне кажется, это свойственно большинству из нас, сэр,- заверил его Морсби.- И как бы то ни было, в данном случае это большая удача. Ведь как только вы подумали, что о вас позабыли, вы снова принялись за ним наблюдать?

- Ну да,- согласился мистер Читтервик виновато,- боюсь, что так.

- И что же вы потом увидели, сэр?

Мистер Читтервик рассказал, как, по его наблюдениям, между пожилой дамой и рыжеволосым мужчиной возникла сильная ссора, а затем перешел к эпизоду с нависшей над чашкой кофе рукой. Он рассказывал об этом не очень охотно. Он очень остро сознавал, что, возможно, вопреки пословице, в данном случае не гора родила мышь, а мышь - гору, и он эта самая "мышь", но он знал, что его долг - рассказать обо всем, даже о мельчайшей подозрительной подробности. А кроме того, делясь информацией, он в любом случае делился еще и ответственностью. И определить, что "мышь", а что "гора" теперь надлежит полиции.

Морсби дотошно расспросил его об этом эпизоде. Оба понимали, что от этой информации может зависеть человеческая жизнь, и обоим хотелось запечатлеть эпизод в своем сознании, пока свежо воспоминание о нем, как можно точнее, совершенно так, как все было, не более, но и не менее, прежде чем гусеница вдруг превратится в бабочку или же наоборот, в прах совершенно не относящихся к делу мелочей!

В конце концов оба пришли к выводу, что эпизод действительно имел место, потому что мистер Читтервик не мог бы все это просто вообразить: что рука рыжеволосого мужчины была в положении, не похожем на то, как если бы он просто положил в чашку кофе кусок сахара, но словно что-то было незримо зажато в ладони; что, несомненно, сначала рыжий человек отвлек внимание пожилой дамы от столика, заставив ее оглянуться и посмотреть в указанном направлении, и поэтому она не могла видеть, как рыжеволосый в этот момент проделал некую манипуляцию над ее чашкой. Выстроенная таким образом картина происшедшего была даже более зловещей, чем мистер Читтервик осмеливался думать прежде, и теперь он не мог не согласиться со сделанными выводами.

Он рассказал Морсби и о том, как его по ошибке вызвали к телефону, что положило конец его наблюдениям.

Старший инспектор, по-видимому, задумался. Он потирал большой квадратный подбородок рукой, по величине напоминавшей окорок, и дергал себя за густые усы.

- Гм! Полагаю, все это указывает на то, чего мы опасаемся, сэр. Вы понимаете смысл своих наблюдений?

- Даже слишком хорошо понимаю,- неохотно согласился мистер Читтервик и вздохнул.

- Вы оказываетесь в ситуации человека, на глазах которого совершилось убийство. Вы сами криминалист, сэр, и мне не надо вам объяснять, насколько такая ситуация необычна.