Светлана Алешина - Крошка-месть Страница 5

— Тамарочка! Добрый вечер, красавица вы моя! А вы все хорошеете!

Тамара встретила неожиданного гостя с некоторой настороженностью.

Прохорова она не видела уже давно. Почти… Ну, да. С того самого времени.

— Добрый вечер, Леонид Витальевич, — изящно наклонила она голову в знак приветствия, не переставая наблюдать за его лицом.

Что его могло сюда привести? Вряд ли дружеские воспоминания… Уж чего-чего, а дружбы между ними не было! Год назад последний раз он стоял, склонив голову, перед гробом Василия, и в его глазах сверкали умело вызванные слезы. Вряд ли так уж он переживал Васькину гибель, скорее был напуган.

Потому что после того пропал, как ветром его сдуло. И ни разу больше не появлялся.

Что ж, хотелось спросить ей, опасность миновала?

Он был ей всегда неприятен, а теперь к антипатии примешалось еще чувство опасности — что могло его сюда привести?

Они сидели в креслах с высокими спинками, а перед ними, на изящном столике с гнутыми ножками, стояли чашечки с кофе, тарелка с картиной-пасторалью, на которой были красиво разложены изящные бутербродики-канапе, и фужеры из тонкого стекла, до половины наполненные золотистой жидкостью.

— Как в старые добрые времена… — вальяжно откинувшись на спинку кресла, молвил Прохоров.

Ну, я бы не стала называть те времена добрыми, подумала насмешливо Тамара. Но ничего не сказала, только слегка раздвинула губы в аристократически вежливой улыбке.

— Вы да я, только вот третьего в нашей компании не хватает, — задумчиво продолжал Прохоров.

Фраза-то у тебя, голубчик, получилась двусмысленная и в некотором роде зловещая, снова подумала Тамара. Мертвеца ему в компанию захотелось…

Но она опять удержалась от искушения уколоть его и смолчала.

Только потягивала итальянский вермут, пытаясь сохранить вежливую мину, хотя больше всего ей сейчас хотелось прямо поинтересоваться, что привело сюда Прохорова, который так старательно избегал ее общества весь последний год, будто она стала прокаженной?

— Хватит воспоминаний! — тряхнула она головой. — Лучше расскажи о себе. Как поживаешь? Что поделываешь?

— Снимаю, — сказал он, отчего-то вышло это у него печально.

— Фильмы? — вежливо поинтересовалась Тамара.

— Кабы фильмы, — развел он руками. — Клипы снимаю, рекламные… На одной минутке заработаешь больше, чем на полнометражке…

— Это смотря что снимать за полнометражку, — не удержалась Тамара.

— Нет, Тамарочка, нет! Я с этим завязал! — горячо заявил он, и Тамаре показалось, что в его голосе послышались нотки страха.

Да что это? Неужели и вправду боится даже вспомнить?

Тамара усмехнулась.

— Ну, никто тебе и не предлагает, — сказала она. — Ладно, Леня. Давай без экивоков обойдемся. Говори, зачем пришел. А то я уже утомилась вежливость разыгрывать! Что-нибудь случилось?

Он вздохнул и развел руками:

— Ты всю жизнь, Тамарочка, была женщиной умной. Может, потому тебя Василий и ввел в дела свои… Без предрассудков ты была, Тамара!

— Леонид!

Тамара возвела глаза к потолку.

— Все, все… Что-то у меня с нервами не в порядке, Тамара! Человек один меня будто преследует! И я… Боюсь его, Тамара! Сильно боюсь…

Вечер подкрался незаметно.

За делами день всегда пролетает, как ветерок. Даже не успеваешь ощутить течения времени. «Вот так и жизнь пролетит за этими файлами, — подумала я, выключая компьютер. — И прожигать ее не надо. Не успею оглянуться — и мои буйные кудри из рыжих превратятся в седые…»

Если, конечно, мне угрожает старость.

Ларчик до самого конца молчал и сидел с такой хмурой физиономией, что я не выдержала и рассмеялась.

Он сразу поднял на меня глаза и недовольно спросил:

— Что?

— Так, — передернула я плечом. — Ты сейчас похож на задумчивого и печального слона.

— Господи, то я у тебя похож на жирафа, то на слона! Ты хотя бы реши для себя, на кого я похож!

— На обоих, — постановила я.

— На обоих нельзя. Слон толстый, а жираф худой, — поразил он меня своими познаниями в области зоологии.

— Вау! Мне удалось заставить тебя разговаривать! — воскликнула я. — У меня было опасение, что ты дал обет молчания до конца жизни.

— Ну, конечно! Начинается момент женской солидарности! — проворчал он.

— Да ничего подобного, — ответила я. — Просто ужасно интересно, по какому поводу ты так разгневался. Ведь ты не прав!

— В чем? — вытаращился он на меня.

— Ты же не хотел, чтобы она тащилась в Покровск ночью. Зачем тогда начал этот разговор? Ты просто устал и был раздражен. А женщины, ма шери, ненавидят, когда мужчины срывают на них раздражение, вызванное признанием слабости!

— Ух, какие же мы умные и психологичные!

— Сейчас я тоже начну обижаться, — пригрозила я.

Угроза возымела действие.

— Прости, — буркнул он. — Вы слишком тонкие существа…

— Ну, против этого трудно возражать, да я и не собираюсь. Кстати, что там у вас за тип?

— Так, полная ерунда. Я склонен вообще считать его галлюцинацией этого психа Прохорова… Знаешь этого незадачливого режиссера? Который снял «Смерть на троих»?

— Ой, — вспомнила я. — Это тот занудный триллер?

— Ну да. Больше он, мне кажется, ничего снять не сумел и теперь лепит эти ужасные ролики с «памперсо-сникерсами».

— И что? Его преследуют памперсы?

— Нет, ежедневные прокладки, — фыркнул Лариков. — Вроде бы за ним следит какой-то тип. Не знаю, мы сегодня весь день протаскались за этим Прохоровым и никого не заметили. Начиная с ужасного, пыльного Покровска, между прочим! А Елизавета уверяет меня, что вчера она действительно видела типа, который следил за нашим Прохоровым! Мне кажется, она просто влюбилась в него, вот и подыгрывает!

— А мне кажется, что ты ревнуешь, — заметила я. — Вообще очень много развелось параноиков… Все почему-то решили, что за ними следят!

— Не понял. У тебя что, тоже проблемы? Неужели следить стали за Крашинским?

— Нет, — покачала я головой. — Но сегодня меня посетила некая дамочка с ужасной фамилией Дында, и она тоже уверяет, что за ней ходит по пятам странный мужчина, к тому же знаток непонятного языка. Прямо любовные романы какие-то с элементами готики!

— Подожди, как ты сказала? Дында?

— Да.

— В прошлом году убили какого-то Дынду, — задумчиво проговорил Ларчик.

— Это был ее муж.

— Да? Как интересно!

— То есть? — не поняла я его восторга.

— А дело было загадочное, так и не раскрытое. Если ты поговоришь со своим возлюбленным Ванцовым, он тебе больше расскажет. Я знаю мало. Но… В общем, там все было сработано под заказуху. До мелочей. Так талантливо, что все замерли в восхищении. Но убийцу не нашли, хотя у Ванцова были кое-какие соображения на сей счет. Он почему-то был уверен, что это не заказуха. Он даже подозревал в совершении оного злодеяния его супругу. То есть ту дамочку, которая к тебе обратилась.

— Постой, — оживилась я. — А если этот тип хочет ее шантажировать? Предположим, Ванцов был прав и именно она пришила своего мужа, дабы прибрать к рукам «маленький», по ее выражению, бизнес? А тип в плаще просто-напросто что-то знает и теперь выбрал удобный момент и проявился в пространстве с дурными намерениями?

— Слушай, поговори обо всем этом с Ванцовым, а? Меня и так мутит от этих преследователей! Хотя мне ход твоих рассуждений не показался глупым и бестолковым!

Мне тоже.

Я закурила сигарету и начала разглядывать потолок в поисках мысли. Мои мысли, как бабочки, любят улетать в неведомом направлении, и, так как единственной преградой для их вольных полетов является потолок, я привыкла смотреть именно туда в момент «великого обдумывания проблемы».

Мысль о том, что высокомерная Дында, похожая на барыню из «Муму», убила собственного супруга из материальных соображений, мне, безусловно, понравилась.

Воображение уже представило моему мысленному взору прекрасную картину: Тамара крадется с револьвером наперевес, и вот, когда ее супруг вылезает из «мерса», она целится ему в лоб и…

Стоп!

Нет уж, этот образ слишком изыскан для моей Дындочки!

Скорее всего она наняла киллера. Даже не киллера, а какого-нибудь бомжа, отчаянно нуждающегося в деньгах, чтобы опохмелиться.

А теперь, значит, этот бомж появился и преследует Тамару. Иначе почему бы ей все-таки не обратиться в милицию?

А ведь и правда! Обычно наши нувориши бегут в милицию при первом признаке опасности для их бесценной жизни! А Тамарочка-то не бежит, наоборот — предпочитает связаться с частным детективом, отдать сумасшедшие деньги, которые вся их порода любит пуще жизни, и что из этого вытекает?

Что у нашей Дындочки рыльце в пушку! Значит, версия о том, что именно она угрохала мужа, совсем не такая глупая.