Искатель, 2002 №7 - Андрей Левицкий Страница 5

День пятый. Раннее утро, я проснулся потому, что в резервуарном отсеке разговаривали тихими вкрадчивыми голосами, потом они заспорили; я вышел наружу (с трудом) — нога болит все сильнее, нет никого, прошел через весь отсек, остановился возле слона. Кажется, его хобот шевельнулся в приветствии. Вернулся назад, дверь закрылась (опять голоса). Вышел обратно — нет. Нет, совсем никого нет. Они, наверное, прячутся, когда я появляюсь. Тогда проковылял к носу, открыл аварийный люк и так и оставил открытым, чтобы они убрались отсюда. А есть ли здесь рыбы? Если пока нет, но я начну ловить их, то создам ли я рыб? А те вершины-острова, к которым мы плывем, остались ли там птицы? Пока там никого нет — я имею в виду, никого разумного, вроде меня, — но есть ли там птицы, если их никто не видит? деревья, не способные слышать паденья друг друга, но (птицы) могут друг друга видеть, значит, могут существовать и без моего вмешательства, или нет? Но когда мы доплывем и я выйду наружу. Я увижу птиц — и они появятся. И станут петь и размножаться. А почему только птицы? Есть еще пресмыкающиеся, нога болит неимоверно, и обезболивающее из аптечки лаборатории уже не действует, когда вернулся потерял сознание от боли, увидеть бы какого-нибудь аборигена…

день шестой, они все здесь, весь экипаж, И еще множество эмигрантов со второго модуля. Они разговаривают друг С другом, иногда кричат, ссорятся, иногда плачут, я пытаюсь Завязать с ними Общение, но меня они игнорируют. Раз я их слышу значит Они существуют не так ли? разглядел среди резервуаров один, совсем миниатюрный, В нем была муха. Господи, ну зачем было муху с собой брать? Солнце родной планеты Гасло, мы нашли новую планету — первая — баржа за Которой по проложенному пути должны были последовать другие но теперь Я (не могу) сообщить им куда лететь, хотелось как лучше, я знаю, взять Всех… ну, хотя бы многих Представителей флоры нашей родины, но муха, он то зачем, она машет крылышками и шевелится, скоро взлетит, да что мне дались эти звери, сюда Бы душу живую, если увижу ее, значит, создам? все еще хочется посмотреть на аборигена, хоть (Одного) кажется брежу, галлюцинирую и все это корабль отсек с резервуарами только иллюзия меня Ноя капитана первой экспедиции эмиграционного проекта — УЖАС ужас ужас Испугался так что заперся в лаборатории потом услышал громкий звук сирены это значит на пути что-то появилось и вот сижу боюсь высунуться а там голоса какой-то грохот

да не показалось дверь открылась это кальмар (огромный) со стулом в щупальцах такой же кальмар как и те в резервуарах напротив двоих людей только те поменьше но как он передвигается по суше? он что разумен абориген это мой бред значит мне привиделся абориген и я создал его или он был раньше не зависимо от моего сознания и почему тогда он мокрый и просвечивает сквозь него видно переборки надо подойти познакомиться хотя его на самом деле нет питательная среда откачивается кто-то включил процесс эта пара просыпается пусть плодятся и размножаются но Он Замахивается Стулом (хочет) УБИТЬ ТОЧНО И ПОНЯЛ ЭТО ХОРОШО ТОГДА НАКОНЕЦ ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ ИДУ К НЕМУ НАВСТРЕЧУ И СТАЛ СВЕТ

Илья НОВАК

ПОЛНАЯ ТЬМА

Все-таки, не совсем полная[1].

Хотя уже 24.40. Темно, конечно, но в туннеле лампы светят.

Когда поезд пересек реку и втянулся в туннель, свет, ровно горевший на протяжении всего пути, мигнул и погас. Но лампы на стенах туннеля рассеяли почти полную тьму, которая воцарилась в вагоне.

Поезд был последним на этой ветке. За двадцать минут до часа ночи тишина воцарилась на всем разветвленном протяжении городского метрополитена, смолкло гулкое эхо, целый день звучащее под сводами станций, и дежурные стали один за другим отключать эскалаторы.

В этом поезде ехало десять человек, считая машиниста, но он вскоре умер. Правобережье столицы Самой Независимой Страны планеты раскинулось на холмах, а идея использовать не только поверхность холмов была не нова. Благочестивый Антоний еще веке в десятом прорыл здесь первую пещеру, ставшую началом целой сети катакомб.

Опанас, молодой человек девятнадцати лет от роду, сирота, холост, метр шестьдесят девять, шестьдесят семь килограммов, шатен, помощник системщика в СП «МОНОЛОГ-РАДИО», ехал в предпоследнем вагоне и старательно игнорировал двух девиц, которые поглядывали на него через окно из соседнего, последнего, вагона. Сколько их уже было в его жизни, этих Люсечек, Ирочек, Лялечек, Лапочек, Марий и Валентин, высоких и коротышек, блондинок и брюнеток, скромных и развязных, большегрудых, крутобедрых и наоборот. Цокая каблуками, они маршировали перед его внутренним взором шеренгой фигур, слившихся в одну теоретическую женскую фигуру, вспоминались калейдоскопом лиц, соединившихся в одно, неопределенное лицо Женщины С Которой Ты Когда-то Спал.

Поэтому Опанас не глядел на двух девиц в соседнем вагоне, они же упорно продолжали поглядывать на него — наверное, даже сквозь два стекла какие-то таин-стбенные мужские флюиды проникали в соседний вагон.

С моста, на котором располагалась станция «Речная», поезд сразу же вошел в туннель, и свет погас. Сквозь свое отражение в черном стекле Опанас глядел на близкие, смазанные скоростью стены.

Вибрация пришла откуда-то спереди. Несколько секунд она накатывала волнами, затем режущий глаза свет лавиной накрыл поезд. Грохот ударил в две стороны, выстрелил потоком воздуха из того отверстия в крутом склоне, куда втягивались рельсы, а с другой стороны разошелся по сетке туннелей.

Вагоны качнулись, и пол накренился, но Опанас успел вцепиться в поручень. Секунду вагоны, скрежеща и содрогаясь, мчались, как автомобиль каскадера, лишь на тех колесах, что располагались с одной стороны, затем качнулись обратно. Разбрызгав снопы искр, колеса, до этого находившиеся в воздухе, вновь соприкоснулись с рельсами, и тут передний вагон взорвался.

А может, и не взорвался. Но что-то такое с ним произошло, от чего покореженная масса металла и пластика закупорила туннель. В нее один за другим стали влипать остальные вагоны. Первый попытался встать на дыбы, что было совершенно невероятно, потому что его масса равнялась примерно тридцати тоннам, да и в туннеле для этого не было места. Упираясь передней частью в потолок и с хрустом выворачивая из креплений токоприемник, он стал ломаться, медленно сгибаясь посередине, скрежеща металлом и пластиком. Инерция следующих вдавливала его