Татьяна Устинова - Неразрезанные страницы Страница 50

– Мы с твоей Катей сегодня побывали у тетушки Дэна Столетова, – заговорил он совершенно спокойным и отстраненным тоном. – Ее зовут Ольга, и она журналист. Пишет о знаменитостях.

– Я ее знаю, – тоже совершенно спокойно откликнулась Маня Поливанова, – я люблю глянцевые журналы.

– Она рассказала, что Александр Романов…

– Какой? Который царь или который певец?

Алекс улыбнулся.

– Маня, дом по улице Новой принадлежит певцу Александру Романову, это мне рассказал Никоненко. Я поехал туда и нашел следы красной краски на снегу и крови на подоконнике. То есть Балашова убили именно там или привезли уже мертвого.

– А краска при чем?

– Девушка-блондинка, которая отвлекала Берегового, помнишь, когда он споткнулся о нее на дорожке, должно быть, вылила себе на голову красную краску, чтобы было похоже на рану. Краску я нашел и отвез Никоненке на экспертизу.

– Круто, – задумчиво сказала Маня.

– Потом мы поехали к тете Столетова, она покопалась в своих файлах, и выяснилось, что сам Романов ни в чем подозрительном никогда не был замешан, что у него взрослая дочь, тоже блондинка, и…

– Так ты у тети угощался щами и котлетами? – Вопрос был задан совершенно равнодушно.

Алекс быстро взглянул.

Маня сосредоточенно дула в стакан с микстурой, сено для которой заготавливала азербайджанская бабушка Ганифы то ли в октябре, то ли, наоборот, в марте!..

– У нее, – подтвердил Алекс.

Руки у него вдруг перестали трястись, и огромный камень, придавивший сердце, покачался-покачался и откатился немного в сторону.

Камень никуда не делся, конечно, горбился неподалеку, и холодом от него по-прежнему веяло, но все же появилась возможность дышать!..

Если ее хоть немного интересует, кто кормил его обедом, значит, еще не все потеряно?!..

Алекс достал с полки стакан и налил себе немного микстуры тоже.

– Сам Романов, в девичестве Затыкин, в этом доме не проживает. Зато, по слухам, у него связь с Дашей Слободенюк, которая до недавнего времени тоже была блондинкой.

Стекло звякнуло о серебро, и Маня уставилась на Алекса круглыми глазищами.

– С Сережкиной Дашей?!

Он кивнул.

– Нет, постой! Постой, постой! То есть Даша трудилась, так сказать, на два фронта?! Многостаночница?

– Точно неизвестно, но мне показалось, что Ольгиной информации можно доверять. Она на самом деле очень скрупулезный и ответственный журналист.

Маня отмахнулась, поднялась и стала ходить. Алекс следил за ней, стараясь дышать потише.

То, что она отмахнулась и задвигалась так энергично, являлось возвращением прежней Мани, которая была у него когда-то. И он боялся ее спугнуть.

– Но если Даша… Да нет, этого не может быть! Из ревности никто никого не убивает, только у Шекспира или в пьяном угаре, что почти одно и то же!..

Алекс улыбнулся.

– Да нет, чушь, чушь! Романов не мог убить Балашова просто для того, чтобы заполучить Дашу! Так не бывает! – кипятилась она.

– По-разному бывает, Маня. Но я тоже уверен, что Романов ни при чем. Хотя бы потому, что он точно никогда не видел ни Берегового, ни Столетова, а подставляли как раз Столетова.

Маня остановилась и посмотрела ему в лицо.

– Вот почему она так спокойна. Теперь понимаешь, Алекс?

Он помотал головой. Ему очень важно было, что она с ним разговаривает, и поэтому нить разговора он то и дело терял.

– Кто?

– Даша. Помнишь, мы думали, почему она так спокойна?.. Почему не переживает, что после Сережкиной смерти ее вышвырнут из дома, а ей там весьма уютно и прекрасно! У нее давно готов запасной вариант. Александр Романов! – Маня фыркнула и повела плечом. – Конечно! Ее ждут не дождутся палаты царские, а не какой-то там домишко в охраняемом поселке! Романов-то побогаче Балашова будет!..

– Это точно, – подтвердил Алекс. – У него серьезный бизнес на Алтае.

– Откуда ты знаешь? А, от тети!.. – Она отхлебнула из стакана и вдруг спросила деловито: – Алекс, я очень неприлично выгляжу?

– На редкость.

– Да? А что ж делать-то?

– А что ты собралась делать?

– Срочно повстречаться с Ларисой, помощницей Балашова. Может, она знала про Дашины походы налево? Она же могла сказать Сергею, а?..

Алекс немного подумал.

– Могла, – выговорил он медленно. – Пожалуй, могла. Ты права.

– Не для того, чтоб насолить, конечно, – продолжала Маня, – а чтобы открыть ему глаза!..

– Чтобы он немедленно разлюбил плохую Дашу и полюбил хорошую Ларису?

– Ну да, – согласилась Маня. – Что-то в этом роде. Чтобы доказать ему, что она лучше! И он бы тогда ее полюбил.

– Он не полюбил ее бы, Маня.

Она вздохнула и отпила еще немного.

– Ты не понимаешь. Если очень любишь человека, а он тебя знать не хочет, всегда кажется, что его можно… убедить.

– В чем?

– Что ты самая лучшая, красивая, умная, что ему ни с кем и никогда не будет так хорошо, как с тобой. И вроде бы понятно, что из этого ничего никогда не выйдет, но все равно стараешься изо всех сил стать ему полезной, незаменимой, лучшим другом, в конце концов! – Она посмотрела в окно. – Я таким макаром старалась много лет.

– Убедила?

– Нет, конечно. Но мне это очень понятно.

Они помолчали.

Маня жалела Ларису и Сергея и печалилась, что уже ничего не поправить.

Алекс ненавидел того, ради кого она старалась когда-то, и уговаривал себя перестать.

– Мне нужно срочно поговорить с Ларисой. Тебе она точно ничего не скажет, а мне скажет.

– Ты сейчас не можешь ни с кем разговаривать.

– Я же разговариваю с тобой!

– Я, – изрек Алекс, – совершенно другое дело!

Маня покосилась на него.

«Как я мог сказать ей «перебор», – думал Алекс.

«Как там Володька в КПЗ», – думала Маня.

Так они сидели и молчали, а потом Маня спросила задумчиво:

– А машина?

Алекс, совершенно потерявшийся в любви и нелюбви, в свободе и несвободе, ничего не понял.

– Какая машина?

– На которой Балашов приехал в «Барские угодья», какая!.. Или его мертвого привезли! Чья это машина? Если не его собственная, то чья?..

– Я забыл про автомобиль, – признался он. – Начисто.

– Нужно его высокоблагородию позвонить, чтобы он все тачки, которые заезжали тем вечером на территорию поселка, проверил. Может, нам повезет, и среди них окажется машина Александра Романова!

– Маня, это глупо.

– Я все равно позвоню, – сказала она упрямо. – Пусть это сто раз глупо. Но Володька в КПЗ, а мы с тобой на свободе.

– О да, – подтвердил Алекс, – это точно. На свободе. – И распорядился: – Полковнику я сам позвоню. А ты договорись с Ларисой.

– О чем?

– Я приглашаю вас обеих в ресторан. Завтра вечером.

Маня моргнула – совершенно как сова.

– В какой ресторан, Алекс? Что ты придумал?

Ему понадобилось время, чтобы вспомнить название.

– Завтра вечером в ресторан «Трюфель». Очень шикарное место.

– Сверх всякой меры шикарное, – пробормотала Маня. – Шикарней не придумаешь, ясный хобот! Ты хочешь, чтоб я там поговорила с Ларисой? Там неудобно, и ты нам будешь мешать.

– Без меня тебя все равно туда не пустят, ты подозрительна.

– Нет, а почему в «Трюфель»-то?!

– Потому что это единственный ресторан, который я знаю, – сказал Алекс с невыносимым высокомерием.

Утром он заявил, что ему срочно нужно съездить к Дэну Столетову в журнал «День сегодняшний».

Писательница Поливанова, которой вопреки всем прогнозам не стало хуже, вознамерилась было с ним, но Алекс не разрешил.

– Лучше почитай пока, – сказал он, обуваясь. – Или телевизор посмотри. Тебе же надо собраться с силами перед вечерним кутежом!

Она улыбнулась, довольно тускло.

…Вчера вечером он уложил ее в постель, и намазал йодом синяки и порезы, и принес чаю с лимоном, как добрый родитель. Она была уверена, что ни за что не заснет, и в ту же секунду заснула. В чае было довольно много снотворного, о чем она, конечно, не догадывалась. Алекс еще посмотрел на нее, спящую, а потом ушел в кабинет, чтобы еще раз изучить файлы, которые тетя Дэна обещала отправить на его электронный адрес.

Уйти-то он ушел, а вот изучить файлы не получилось – Манин ноутбук, состоявший нынче из двух частей, так и валялся под столом на кухне, а его собственный остался у него дома.

Он долго сидел в кабинете, самой глухой комнате огромной дореволюционной квартиры, думал, писал от руки на белых, пугающих своей девственностью листах бумаги длинные фразы, и опять думал.

К середине ночи он сильно замерз и вернулся в спальню, где было тепло и слышно, как дышит Маня.

Он лег рядом, но в то же время далеко, стараясь не коснуться ее, чтоб не разбудить и вообще во избежание… всяких последствий.

Утром они проснулись, обнявшись так крепко, что почти невозможно было вздохнуть. Манина голова оказалась у него в подмышке, а длинные, гладкие, плотные ноги…

Впрочем, про ноги лучше не вспоминать.

Они проснулись одновременно и уставились друг на друга, и Маня сонно улыбнулась, и потянулась, и поцеловала, и стала пристраиваться, чтобы спать дальше.