Аркадий Карасик - Запоздавшее возмездие или Русская сага Страница 50

Но как подступиться к строгой медсестре? Высмеет либо без долгих разговоров выставит за дверь. Для самолюбивого характера Прохора подобный вариант - самый настоящий удар, который не так просто выдержать.

Промаявшись несколько дней, старшина решился. После очередной перевязки, натянув штаны, скромно потупился.

-- Галилея Борисовна, завтра в нашем клубе новый кинофильм. Приглашаю.

Женщина вспыхнула от удовольствия. Она уже давно не получала подобных приглашений и потеряла надежду на мужское внимание. Ничего не поделаешь, во первых - возраст, во вторых - внешность. Мужчины любят пухленьких и аккуратненьких, костлявые и безгрудые их не интересуют.

-- С удовольствием, - согласилась она, даже не спросив названия фильма.

- Во сколько начало?...

Во время первого свидания вне стен медпункта Сидякин так и не решился на откровенный разговор. Мысленно строил мягкие, обволакивающие фразы, репетировал многозначительные прикосновения. И... молчал.

Нарушил он молчание только после совместного посещения выставки детских рисунков. Досадливо морщась, спотыкаясь на каждом слове, признался в неземной любви и верности до гроба. Дескать, человек он холостой, мечтает о семейной жизни с любящей подругой.

Галилея Борисовна всплакнула, нежно погладила жениха по выбритой щеке. Она тоже давно мечтает о достойном муже. Осторожно пожаловалась на сломанный замок в дверях ее комнаты - комендант, мол, только обещает, но ничего не делает, далеко ли до беды - заберутся воры, ограбят, а то и прикончат.

Сидякин про себя улыбнулся. Что взять грабителям у батальонной медсестры, разве только девичье целомудрие? Но сделал вид - сочувствует и обязательно поможет. Завтра же потолкует с комендантом-бездельником. Поблагодарив кавалера за обещанную помощь, женщина не смогла удержаться от разочарованного вздоха.

Через день состоялась регистрация в местном ЗАГСе. Сидякин расстарался, все организовал на высшем уровне: цветы, шампанское, фотограф, свидетели, среди которых выделялся Сашка Новоконев с огромным букетом. Вечером после небольшого застолья новобрачный на законных основаниях перебрался в комнату жены.

Когда молодожен без поцелуев и ненужных теперь нежностей грубо подмял под себя супругу, она не стала возражать. Окольцевала мужа руками и ногами, призывно застонала. Потом сладкий стон сменился болезненным криком. Галка попыталась освободиться из крепких мужских об"ятий. Зряшный труд - Прохор так прижал ее, что впору задохнуться.

-- Что, больно? - равнодушно посочувствовал он, завершив, наконец, процесс соития. - Ничего не поделаешь, все бабы через это проходят.

-- Нет, не очень больно, - восстановив нарушенное дыхание, прошептала женщина. - Страшно... Вдруг завяжется?

Несколько минут Сидякин непонимающе смотрел на распяленную им супругу, потом рассмеялся.

-- Дура ты, дуреха. А для чего, думаешь, я так старался? Не родишь мне сына - выгоню. А опередишь Клавку - накуплю таких нарядов и украшений Семка от зависти будет заикаться!

Он бесцеремонно ощупал низ впалого живота жены, помял едва заметные бугорки грудей. Будто обследовал возможный результат своей многотрудной работы. Огорченно вздохнул. Ну, разве эта доходяга может родить здорового парня?

Галка все поняла, приникла губами к мужнему уху, стыдливо прошептала: смогу...

* * *

Война смешала надежды и планы, окропила их кровью, похоронила в братских могилах. На этом фоне так и не разгаданная гибель вечного комбата потеряла свою остроту. Миллионы гибнут от пуль и осколков, умирают в госпиталях и больницах. Да и какая, в конце концов, разница чья рука направила на капитана ствол автомата, чей палец нажал на спусковой крючок? Незаконченное следственное дело осталось лежать в особом отделе, а может быть просто выброшено за ненадобностью.

Потрепанный в многосуточных боях полк вывели на отдых и пополнение. Штаб разместился в имении богатого бауэра. Если верить подневольным дивчатам, вывезенным из Украины и Белоруссии в проклятую неметчину, хозяин поместья - не просто помещик - барон или даже граф. Однажды, испуганно шептали они, пугливо поглядывая по сторонам, к нему приезжали важные "герры" из самого Берлина.

Впрочем, ковыряться в родословной или расследовать связи бауэра с нацистскими бонзами - задача особистов, солдатам и офицерам гораздо важней отоспаться и поплотней набить брюхо.

На третее утро блаженного отдыха командир взвода разведки старшина Сидякин, позевывая и потирая опухшие с пересыпу глаза, вышел из флигеля. Глубоко вдохнул настоеннный на лесных и полевых ароматах вкусный воздух. На широкой, бугристой груди звякнули медали, свидетельствующие о том, что их хозяин честно воевал, не отсиживался по тылам да складам.

Повезло старшине, еще как повезло, неизвестно какая бабка ему ворожит: больше трех лет на фронте и - ни одной дырки не просверлили в его теле пули и осколки. Тьфу, чтоб не сглазить! Оглядевшись, Прохор обмахнул себя крестом.

Жизнь складывается, как нельзя лучше! Не за горами Победа, возвращение на Родину к жене и сыну. Впрочем, сухопарая супруга мало волновала Сидякина, она не подходила ему ни по характеру, ни по темпераменту, рано или поздно они должны расстаться. А вот сын, Марк, - другое дело, он продолжатель рода, доказательство того, что Прохор не отстал от вечного своего соперника Семки Видова. Интересно, какой сын у капитана, чем от отличается от Марка?

Несмотря на гибель соперника, противостояние двух друзей детства не прекратилось, наоборот, со временем приобрело новую остроту. На этот раз по линии их жен и детей. Прохор мысленно поставил рядом фигуристую, красивую Клавдию и тощую, безгрудую Галилею, огорченно вздохнул. Но что сделано, то сделано! Придет время, он расстанется с матерью Марка, отберет у нее сына и... женится на Клавке...

В стороне за сколоченным на живую нитку столом солдаты с аппетитом пили эрзацкофе, изготавливали двух и трехэтажные бутерброды с толстыми прокладками бауэровской ветчины.

После сытного ужина в компании с ординарцем командира полка есть старшине не хотелось - подташнивало, пучило живот. Но поздороваться с разведчиками - святое дело, вместе со смертью встречаются, с пулями аукиваются.

-- Доброе утро, кашееды. Животики не заболят от жирной ветчинки?

-- Доброе утро, товарищ старшина. Животы у нас прокаленные и луженные, металл переваривают, авось, и со свининкой управятся... Присаживайтесь, испробуйте немецкого угощения.

Солдаты потеснились, высвободили место в центре стола. Один налил в кружку кофе, второй споро изготовил громадный бутерброд, третий достал из вещмешка армейскую фляжку, выразительно поболтал и показал командиру.

-- Спасибо, ребятки, - отказался старшина, - Прогуляюсь, разомнусь малость, потом - погляжу.

Солдаты не обиделись, было бы предложено, вольному воля. Конопатый разведчик продолжил передавать, услышанный в комендантской роте забористый анекдот. Сидящий рядом с ним верткий младший сержант исходил смехом, даже слезы утирал.

Сидякин решил обойти "графское" поместье. Вернется с другой стороны к в"ездным воротам, минует их и прогуляется по краю поля к дальнему перелеску. Заодно, поищет местных грибков. А уж после прогулки не грешно и подзаправиться. Своеобразный, каждое утро выполняемый моцион.

Но на этот раз мершрут пришлось изменить.

-- Гутен морген, герр официр!

Хозяйская дочь Марта неизвестно чему рассмеялась и игриво дернула старшину за рыжеватую бородку, маскирующую мощный выпирающий подбородок. Прохор ответил на шутку шуткой - легонько подшлепнул девчонку по упругому задку.

-- Гутен морген, - по немецки поздоровался он.

Первое время после появления в имении русских солдат фрау хозяйка прятала излишне общительную дочь, даже уродовала ее внешность. С помощью подвязанных под одеждой диванных подушек, мазков сажи под глазами, каких-то шариков - во рту. Потом убедилась, что целомудрию девочки ничего не угрожает, успокоилась.

Зря успокоилась! Штабные офицеры и сержанты прямо-таки облизываались на бегающее по двору "лакомство". Ежели бы не драконовский запрет немолодого начальника штаба, который не выносил легкомысленнго отношения своих подчиненных к немкам, Марточка была бы давным давно опробована. Тем более, что она, похоже, была не прочь позабавиться с русскими мужиками пробегая мимо отдыхающих солдат, во всю вертелась, подставляя под их взгляды все свои, похоже, нетронутые прелести.

Кокетливая девица нахваталась отдельных русских словечек, их недостаток старалась компенсировать понятными любому человеку жестами. Вот и сейчас, отдав дань утренней вежливости, знаками попросила Прошку помочь ей по хозяйству - показала на вход в хлев, просительно улыбнулась.

Все понятно, нелегко достается выхоленной фрау и ее дочке-бездельни украинские рабы и рабыни потянулись на родину, из постояных работников остался один угрюмый Фриц, которому деваться некуда. Говорят - семья погибла во время бомбежки. На него всю работу не свалишь, вот и приходится пачкать ручки в зловонном навозе.