Аркадий Карасик - Запоздавшее возмездие или Русская сага Страница 51

Все понятно, нелегко достается выхоленной фрау и ее дочке-бездельни украинские рабы и рабыни потянулись на родину, из постояных работников остался один угрюмый Фриц, которому деваться некуда. Говорят - семья погибла во время бомбежки. На него всю работу не свалишь, вот и приходится пачкать ручки в зловонном навозе.

Прохор охотно согласился. Возиться со скотиной - дело привычное. Сопровождаемый понимающими ухмылками завтракающих солдат, Прохор пошел вслед за девушкой.

В хлеву работал Фриц. Медленно переваливал вилами навоз, разбрасывал свежую солому. Марта что-то крикнула и он, отложив вилы, вышел во двор.

Сидякин насторожился. Спрашивается, зачем девица заманила его к скотине, если ей мог помочь работник? Странное приглашение! На всякий случай старшина ощупал пистолет, расстегнул кобуру. Будто случайно, достал из кармана гимнастерки золотой медальон в виде сердечка, снятый им с трупа фашистского фельдфебеля. Если девчока решила подзаработать - ради Бога, он не против, может и готов расплатиться.

Марточка потянулась за сувениром, но Прохор спрятал его за спину. В начале - "товар", потом уже - "плата". Разочарованная девица ткнула пальчиком в тяжеленную кадушку, повела им на дощатый помост. Когда успокоенный обычной просьбой Сидякин взялся за кадку, сделала вид - хочет помочь. При этом, вроде случайно, притиснулась упругой грудью к плечу старшины, потерлась горячим бедром. Заодно ухватила золотую безделушку, спрятала ее между холмиками грудей.

Соскучившийся по женской ласке Прошка оставил в покое кадушку, стиснул девчонку в крепких об"ятиях. Она тихо пискнула, но не остранилась, наоборот, подставила пухлые губки, выразительно подрожала выпуклыми бедрышками. Повалить ее на вкусно пахнущую солому, задрать юбчонку...

Не получилось. Едва Прошка подхватил девицу на руки и проверил наличие на ней штанишек, в хлев вбежала фрау. То ли следила за сексуальными маневрами дочки, то ли ее предупредил работник. Оттолкнула Марту, что-то приказала и та, застегивая распахнутый ворот блузки и одергивая потревоженную старшиной юбочку, послушно выбралась за ворота хлева.

-- Их понимайт, герр официр нужен женщина, - извинительно заговорила хозяйка, положив пухлую ладонь на верх выпуклой груди. - Марта - мэдхен, она нихт понимайт мужчин... Ферштейн?

Старшина расслабился и понимающе кивнул. Все понятно, мать защищает целомудрие дочки, судя по учащенному дыханию, готова самолично заменить ее. Вон как обещающе смотрит то на старшину, то на сено! В принципе, Прошка не прочь отведать перезрелых форм фрау, которая по темпераменту не уступает Марте, а по умению и сноровке, наверняка, превосходит ее.

Он уже протянул жадные руки к сооблазительной груди женщины, но в хлев заглянул Фриц. Дама мигом отстранилась от старшины, метнула сердитый взгляд на непрошенного свидетеля. Работник исчез. Но где гарантии, что он не подсматривает и не подслушивает? Одна мысль об этом легко испортит аппетит от общения с бабой на соломе.

-- Вечером приду в спальню, - тихо пообещал старшина. - Не закрывай дверь.

-- Яволь, герр официр, - так же тихо ответила хозяйка. - Их ожидайт...

Сидякин не знал, что фрау не только закрывала жирным своим телом дочь, она защищала сына. Ибо под видом работника в имении укрывался, не успевший уйти вместе с отступающими немецкими частями, оберфюрер СС. Форму пришлось сжечь, оружие гестаповец на всякий случай припрятал, а неистребимый запах навоза и небритые щеки доделали остальное.

Если бы Сидякин знал об этом - вряд ли рискнул посетить господскую спальню, а сын хозяйки давно бы переселился из своего закутка в комнату особиста. Но многоопытный разведчик, не раз выходивший победителем из смертельно опасных положений, не мог даже подумать о том, что рядом со зданием, занимаемым штабом полка, находится переодетый гестаповец...

Вечером, побрившись и вылив на себя добрую половину флакона тройного одеколона, Прошка осторожно пробрался в двухэтажный дом. В кармане - еще один презент, взятый у того же добычливого фельдфебеля - золотое колечко с вкрапленным драгоценным камушком. По праву победителя он не ожидал отказа. Да и о каком отказе можно говорить, когда фрау утром была готова распялиться перед ним прямо в хлеву?

Добротная дубовая входная дверь оказалась незапертой, в холле никого. Господская спальня располагается на втором этаже, нетерпеливая фрау в ожидании русского мужика, извертелась, небось, на наглаженных простынях. Преподнести ей колечко и забраться под жаркое одеяло - решение всех любовных проблем.

Полакомиться бауэршей не получилось - не успел старшина взяться за дверную ручку, как Фриц выпустил в него из "вальтера" всю обойму. Уйти убийце не удалось - на выстрелы сбежались солдаты. Гестаповец с презрением отбросил пустой пистолет, гордо скрестил руки на груди. У его ног истекал кровью командир разведвзвода. В спальне билась в истерике мать...

* * *

Старшине удивительно повезло - он остался жив. Кроме одной пули, задевшей позвоночник, все остальные пошли "в молочко", не повредили жизненно важных органов. Но чертов кусок металла, попавший в спину, надолго приковал его к постели. На подобии египетской мумии, лежал он, закованный в гипсовый корсет, и размышлял о своей инвалидном будущем.

Оно было таким черным, беспроветным, что невольно на глаза наворачивались слезы. Ну, получил бы ранение во время разведрейда, ну, принесли бы друзья-разведчики своего командира на плащнакидке - обычное дело, во время войны все фронтовики под Богом ходят. Но Прошку нашпиговали фашистским металлом, когда он безоглядно торопился в постель к перезрелой бабе. За подобные "подвиги" орденов не дают, в многотиражке не прославляют. Для излишне гордого, самовлюбленного Сидякина - настоящая трагедия.

После двухмесячного лечения во фронтовом госпитале "героя" перевезли в Москву. Все в том же мумиеобразном состоянии. Почти год лежания в Центральном клиническом институте ничего не изменил. Втихую от врачей раненные отметили День Победы, помянули друзей, не дошедших до великой даты. Спасибо бабушке-санитарке, вошла в положении горемык, притащила два пузыря "столичной". Это на семь человек две поллитровки - смехота да и только!

Незаметно подобрался очередной Новый Год. Снова приняли по полсотне капелюшек, закусили госпитальной селедочкой и черняшкой.

-- Не дрейфь, старшина, сдюжим, - прыгал по палате подбитой галкой одноногий чернявый и усатый артиллерист Федька Семенчук, обитатель соседней койки. - И для нас у Боженьки доля отыщется.

-- Какая там доля, - щурился Прохор. - Тебе что - изготовят протез, сядешь латать обувку. А мне даже на бабу без посторонней помощи не взобраться, душеньку не отвести. Так и буду до самой могилы лежать в чертовом корсете.

-- Кстати, о бабах, - резко поменял тему Федька. - Ты что ожениться не успел? Вот это - беда, могу посочувствовать. Моя Фроська кажный Божий день навещает. Печенье приносит, винегреты да колбасу, однажды пузырь самогончика приволокла... Конечное дело, разговеться не приходится - нет отдельной комнаты, но пообжимаемся - и то ладно... Значится, холостякуешь, старшина?

-- Почему холостякую? Жинка имеется, пацану десятый годок пошел считай, мужик. Вот только не пишу я им, не терплю бабьих слез да жалости. Ежели оклемаюсь, как врачи твердят, тогда сообщу.

-- Дуролом ты, паря, - осуждающе покачал лохматой головой артиллерист.

- Рази можно обрекать себя на одиночество? Кто тебе воду подаст, кусок хлеба поднесет? Нет, друг-разведчик, баба в инвалидной житухе - главная шестеренка, без нее - хоть в гроб. Только особо не горюй, дружище, ежели твоя жинка стоящий человек, сама, без отписки, найдет муженька.

Как в воду чернявый глядел - в апреле образовались Галилея и Марк. Как Галка отыскала след пропащего мужа - женская тайна, в которую Прохор даже не пытался проникнуть...

* * *

Жену старшины принял главврач госпиталя.

-- Вашему мужу удивительно повезло - восемь ранений и только одно серьезное, - поддергивая остроконечную докторскую бородку и щуря глаза под линзами очков, утешал несчастную женщину медик. - Для современной медицины позвоночник - терра инкогнито, делаем все возможное и даже невозможное. Надеемся на улучшение. Правда, вашему мужу придется всю жизнь носить корсет...

Избегая конкретностей, выдавая привычные округлые фразы, главврач все же поведал, что "терра инкогнито" частенько приносит неожиданные сюрпризы. Поправится старшина, будет передвигаться на ослабевших ходулях, даже работать и вдруг - отказывают ноги. Тогда - инвалидная коляска. Но все это

- самый крайний случай, которого может и не быть.

Как водится, женщина всплакнула.

-- Как жить-то дальше?

-- Главное, внушить мужу уверенность, не позволять ему расслабиться, профессорским баском выдал главрач избитую истину. Ту самую, которую он преподносил родственникам безнадежных больных десятки раз в день. Полноценная жизнь, работа, неважно какая, но обязательно работа, женский незаметный уход...