Кэрри Гринберг - Темная Прага Страница 52

— Ах, вы не верите… — задумчиво проговорила она, — но вы не видела, в каком он был состоянии! Умирал… Буквально умирал! Только поэтому я смогла дать отпор этому чудовищу.

— Завязалась драка? — предположил инспектор, осматривая руины бывшего раньше прекрасным интерьера.

— Да, вы правы. Я схватила нож для бумаги, который лежал здесь — Анна бросила взгляд на простой металлический ножик с тонким лезвием, валяющийся среди прочих вещей на полу, — и хотела всадить ему в сердце… О, Боже мой, я не могу говорить дальше!

— Так вы убили его или нет? — в очередной раз вмешался в дознавательный процесс Бездружиц.

— Нет! — воскликнула она, словно сама мысль была ей ужасна. — Да, я хотела, но поверьте мне, я бы не смогла. Вы ведь верите мне? — голос ее дрогнул, в нем слышались сдерживаемые слезы. — Видимо, ранение было слишком серьезно, а может быть, это был яд, но он упал передо мной замертво!

— И… — Тесарж заколебался. — Где он теперь?

«А и правда, где?» — подумала графиня.

— Я… отнесла тело в комнату. Я не знала, что делать, но будь он вампир или человек, какая разница, пусть он будет похоронен по христианским законам!

— Не верю ни одному слову этой сумасшедшей! — заявил пан Бездружиц. — Взгляните на нее! Не знаю, как насчет сил для того, чтобы всадить нож в человека, но тащить тело из одной комнаты в другую она бы точно не смогла.

— Инспектор, ну хоть вы-то мне верите? — обратилась Анна к инспектору, заметив его сомнения.

— Конечно, я верю вам. Просто… Просто отчего у меня такое чувство, что вы пытаетесь скрыть кого-то от меня?

— Ну что вы, инспектор. Кого? Зачем? Я осталась совсем одна в этом доме — единственный, кто не сбежал, предал меня. Когда к поместью вот-вот прибудет беснующуюся толпа, у меня есть только одно желание — защитить и оградить свой дом, если это требуется — доказать свою невиновность… Но как? Инспектор, как я могу доказать вам, что невиновна, если даже не знаю, в чем меня обвиняете вы и этот человек, — она бросила взгляд на Бездружица.

— Графиня, можем мы взглянуть на тело? — опередил Бездружица Тесарж.

Она на секунду застыла в нерешительности, но ответила как всегда спокойно и с достоинством.

— Если господа желают, я не могу противиться. И если это докажет, что человек, называвший себя графом Эдвардом Варвиком, мертв…

Но внимание господ уже не было приковано к Анне, они смотрели куда-то поверх ее головы.

— Мертв, — подтвердил Эдвард, улыбнувшись. — Определенно. И уже давно. А мертвых, как вам должно быть известно, невозможно убить дважды, — вампир остановился на самом верху лестнице, держа Викторию за руку и наблюдая затем, как мужчины внизу застыли в изумлении, явно не ожидая снова увидеть его. Даже Анна приняла удивленный и одновременно испуганный вид, актерским даром графиня не была обделена. — Глупо пытаться убить мертвого, когда он и так уже не жив, — быстро проговорил граф снисходительным тоном. — Уважаемому пану Тесаржу должно быть уже известна моя биография, поэтому не будем тратить время на бесполезные разговоры, — спустившись до середины лестницы, сказал Эдвард. — Тем более, когда мы голодны! Кто желает быть первым? Кто из вас, дамы и господа, согласится продлить на несколько минут жизнь другому, отдав свою? — лукаво улыбаясь и демонстрируя свои клыки, поинтересовался вампир.

Первым из ступора вышел пан Бездружиц.

— Лгунья! — воскликнул он, с ненавистью переводя взгляд с Эдварда на Анну. Как красиво она все представила, пытаясь выдать себя несчастной жертвой. Но что-то слишком плохо верилось в ее непричастность. Устранить одну преграду, затем уже можно будет разобраться и с самим графом… Он не чувствовал страха перед ним, только злость и обиду, что его провели, как мальчишку. Бездружиц взвел курок и выстрелил в Анну, целясь ей прямо в сердце.

— Не делай этого, идиот! — крикнул Рихард, пытаясь выхватить у него пистолет, но было уже слишком поздно. Тесарж бросился на Бездружица, но тот оттолкнул его в сторону, так, что инспектор не смог удержаться на ногах. Пан Бездружиц дрожащей рукой сжимал пистолет, ни за что на свете не желая расставаться с ним, и теперь направил дуло на стоящих на лестнице Эдварда и девчонку. Кто она, он не знал, но ни времени, ни желания разбираться не было.

Графиня дернулась, чувствуя, как пуля прошла сквозь тело, обжигая и причиняя легкую боль. Бездружица нельзя было назвать метким стрелком, даже с близкого расстояния он не смог попасть в сердце, пуля попала чуть ниже, разорвав бархатистую ткань корсажа, и прошла на вылет. Почему-то об этом Анна пожалела больше всего в данный момент. Дорогое было платье. Но играть, так до конца. Коснувшись раны и посмотрев на свою окровавленную руку, Анна сильнее прежнего побледнела и осела на пол. Оставалось радоваться глупости Бездружица, который зарядил пистолет обычными свинцовыми пулями, не причиняющими никакого вреда вампирам.

— О-о, — протянул Эдвард, наблюдая за душераздирающей сценой. — Как грубо. И после этого вампиры — зло? Анна была виновата только в том, что хотела удачно выйти замуж, используя чужую фамилию и положение. И тут появился я и предложил ей счастливую жизнь, если только она будет представлять меня своим братом. Разве это плохо?

— Я не верю! Она такая же, как вы! — прорычал сквозь зубы Бездружиц.

Он снова возвел пистолет и выстрелил в графа, но, видимо, промахнулся, потому что вампир даже не шелохнулся.

— Перестаньте, пан. Не тратьте сил, я же сказал, что меня нельзя убить, — устало произнес Эдвард. О, Анна должна оценить придуманный им спектакль.

Но Бездружиц как будто не слышал, продолжая стрелять. Даже когда не кончились патроны, он продолжал бесцельно дергать спусковой крючок, не веря до конца происходящему.

— Если вы позволите, то я продолжу. Анна согласилась… поверьте, вначале я не собирался убивать герцога. Но так уж случилось, что он понял, кто я на самом деле. Мне ничего не оставалось, как убрать его со своей дороги, пока он не разболтал обо мне всему городу. А бедная Анна так и осталась в неведение, кто на самом деле лишил ее счастья… Пока вы, инспектор, не пришли в ее дом и не открыли несчастной глаза. Она дожидалась удобного момента, чтобы отомстить мне. А тут еще эта ведьма, то есть охотница. Ева. Ей удалось ранить меня, и мне не оставалось ничего, как вернуться в этот дом, умирать. Воспользовавшись этим, новоявленная графиня набросилась на меня, пытаясь убить. Когда я потерял сознание, она решила, что я умер, ей же не было известно, что вампиры рассыпаются в прах после смерти. К счастью, Виктория спасла меня, к ее несчастью ей пришлось отдать мне свою жизнь. Но я не такое чудовище, как могу вам казаться, я отплатил ей. Я вернул ее к новой жизни и сделал вампиром!

Эдвард рассказывал все скорее Тесаржу, чем Бездружицу, который все еще не мог поверить, что граф не умер от пуль.

— Милая, а теперь убей пана Бездружица, он никогда не смерится со смертью сына, помоги ему, а я буду рядом, — повернувшись к Виктории, сказал граф, ласково улыбнувшись девочке. Это была кульминация. Пьеса почти подходила к концу, скоро актерам надо будет выходить на поклон.

Он видел, как Вик колеблется, не зная, что ей делать, ведь это было впервые для нее, да и она была еще слишком слаба, чтобы самой сейчас разбираться и принимать решения. Но именно первая трапеза должна была дать ей силы на предстоящую поездку.

Бездружиц замер на месте с остекленевшим взглядом.

— Ничего не бойся, иди.

Эдвард прислонился к перилам, собираясь просто наблюдать за происходящим, но будучи готовым в любую минуту придти на помощь Виктории. Девочка медленным, нетвердым шагом пошла вниз.

Рихард чувствовал, будто самый страшный его кошмар вершится наяву. Потому что иначе, кроме как кошмаром, происходящее нельзя было объяснить. Вот обезумевший Бездружиц стреляет в графиню, и она оседает на пол: ранена? Убита? Вот и таинственный граф, появившийся в городе всего неделю назад, но уже поставивший его с ног на голову, спускается с лестницы, говоря при этом такую ересь, в которую невозможно поверить. И только кошмаром и бредом можно было объяснить то, что рядом с ним стоит… Виктория.

— Вик! — воскликнул изумленно инспектор, — что ты здесь делаешь?..

Она медленно повернула голову в сторону инспектора, но, казалось, не видела его. Взгляд ее был обращен куда-то внутрь себя. Взгляд чужих, холодных и очень испуганных глаз. Словно за несколько прошедших часов она изменилась так, как не менялась за всю свою жизнь — и дело тут было не только в красивом платье, которое так непривычно и смешно сидело на ней. Но вот она уже отвела от инспектора свой взор, продолжая спускать дальше вниз по лестнице. Эдвард наблюдал за девочкой с легкой улыбкой, как за ребенком, только-только научившимся ходить.