Медвежий край - Дарья Андреевна Кузнецова Страница 52

– Что, даже когда вы ему шуточки устроили? – усмехнулся Березин.

– Да что вы, дядь Сидор, мы ничего такого! – праведно возмутился Митя. – Если чего и было, не мы! Что мы, дураки, что ли? У его там дополна всяких стекляшек, а ну как яд внутри? Буквы страшные, ненашинские, ничего не понятно…

– Что, залезли и ничего не взяли? – продолжил поддразнивать Сидор.

– Не, мы так только, глянули, – заверил Плесков.

– И замок не ломали?

– Да чего его ломать, там пальцем открыть можно! Ой… – смутился Ваня, казавшийся самым тихим из всех, этакий белокурый худенький ангелочек.

– Но мы не открывали! – поспешил защитить приятеля Митька. – Вершок и сам дверь часто закрыть забывает! Честное слово!

– Я только шарик стеклянный забрал, – застенчиво признался Ваня. – Он там на полу валялся ненужный. Красивый. Он у меня дома. Вы заберёте? – спросил он тоскливо.

– Да оставь себе, не думаю, что он кому-то очень нужен, – разрешил Березин, отчего ребёнок просиял. – А как Верхов с другими учителями ладит?

Вот в этом мнение мальчишек с директорским совпадало: если Верхов с кем и ссорился, они ничего такого не замечали. Но это было ожидаемо, вряд ли кто-то из учителей был настолько несдержан, чтобы выяснять отношения при воспитанниках, а чего-то более тонкого они могли и не понять: смышлёные, внимательные, но всё-таки дети.

– А я видел, как он Ведьму в углу зажимал! – опять вставил свои пять копеек Ваня, который до сих пор только слушал друзей.

– А Ведьма – это?

– Алл Николавна Сиротина, учителька по русскому, – пояснил Миша, третий из маленькой банды, и Сидор её наконец вспомнил: Сиротина увлекалась травами, часто собирала их, ягоды и грибы в тундре, а ещё была медно-рыжей – действительно, настоящая ведьма. Замужняя, к слову.

– Да он же с Коровой! А с Ведьмой – директор!

– А я видел!

– Не спорьте. Кто такая Корова?

– Удальцова, – сказал Митя.

– А почему Корова? – растерялся Березин.

– Ну у неё эти… Как их… – Михаил шмыгнул носом и выразительно показал обеими руками большую женскую грудь. – Это её Ведьма так называет.

Слово за слово, и ученики поделились не только кличками своих учителей, но и предположениями об очень запутанных личных отношениях.

Детям обычно были малоинтересны тонкости и проблемы взрослых, пока не случалось что-нибудь этакое («Что мы, девчонки, что ли»! – возмутился по этому поводу Миша). Отсутствие интереса отчасти объясняло отсутствие слухов: на детский взгляд, в школе случалось достаточно гораздо более любопытных вещей, да и собственных ссор и проблем хватало, кому нужны эти учителя.

А ещё сказывались местные нравы, куда более простые и свободные, чем не только в метрополии и дворянском обществе, но даже в удалённых деревнях: сказывалось соседство чукчей. Коренные жители, не ограниченные христианскими заповедями, зачастую вели себя очень свободно, ну и горожане невольно перенимали, пока священник смотрит в другую сторону. Оттого здесь обычно не особо болтали, кто с кем ночь провёл – неинтересно, обыденно. Это Березину с момента приезда Антонины доставалось повышенное внимание, но лишь оттого, что прежде жил бирюком и почти ни с кем не знался в городе. Да и в остальном начальству всегда охотнее перемывали кости. Учителя заметнее оленеводов и охотников, но, видимо, не настолько, чтобы слухи дошли до уездного исправника, а целенаправленно Сидор никого прежде не расспрашивал.

Вдохновившись вопросами, мальчишки припомнили много мелких подробностей. Часть наверняка придумали, но впрямую полагаться на детское слово Березин не собирался – как, впрочем, и на любое другое. Главное, картина после этого складывалась куда более правдоподобная и жизненная, чем рисовал Царенко.

Детали вроде взаимной неприязни двух учительниц или объятия Верхова со всеми женщинами школы необязательно должны были означать, что все спали со всеми и друг друга страшно ревновали. Но они вскрывали мелкие дрязги и стычки, неизбежные между людьми в достаточно закрытом коллективе. А директор… Да кто его знает, может, и правда не замечал!

Всё это не приближало к разгадке, но заставляло Сидора ещё больше сомневаться в виновности учителя. Ну не походил он на хладнокровного отравителя, способного великолепно сыграть неведение! А собственному чутью на людей Березин привык доверять.

Однако другие версии нравились ему ещё меньше, но не отбрасывать же их только по этой причине.

Глава 9

Пинэн’у тывэкэлик’эй – к’ыетги морыкы. —

«Получите повестку – придёте к нам»

(чукотск.)

В учебный класс Березин вернулся как раз вовремя, чтобы остановить кровопролитие. Не буквально, конечно, до драки вряд ли дошло бы, но конфликт не просто назрел, а развернулся.

Бересклет стояла в дверях химической каморки, непримиримо скрестив на груди руки, словно Илюкэн’эр – Полярная звезда, сторожащая в местных суевериях проход в другие миры и именно сейчас отказывающаяся пропустить шамана-путешественника. В роли последнего, пытаясь проникнуть на ту сторону, обильно жестикулируя и что-то доказывая, выступал Верхов, а за всем происходящим, замерев от любопытства, наблюдали притихшие за своими партами школяры.

Сидор бы тоже присоединился к ним и понаблюдал, тем более зрелище предстало презабавное: Эдуард Олегович возвышался над Антониной почти на голову, оба были слегка взъерошены, а девушка к тому же – непривычно строга и насуплена, отчего казалась ещё милее обычного. Только насладиться зрелищем не удалось, Бересклет сразу заметила начальство и окликнула:

– Сидор, ну наконец-то! Скажите ему, что в комнату заходить нельзя, пока я занята осмотром!

– Сидор Кузьмич, ну, право слово, какой осмотр? – обернулся и Верхов. – Что вы там отыскать хотите, взрывчатку? Ещё вот мышьяк имеется, я его хоть сейчас предъявлю! – Учитель выглядел раздражённым и недовольным, но в руках себя держал. – У нас важное занятие, нужно продемонстрировать опыт, ну как же так?!

– Антонина, что-то нашлось? – начал Березин с главного.

– Необходимые для выращивания бактерий приборы, которые не вполне уместны в школьном классе, неожиданные книги и некоторые подозрения, которые я не успела проверить, когда пришёл Эдуард Олегович. – Бересклет метнула на упомянутого сердитый взгляд.

– Продолжайте, – велел Сидор. – Эдуард Олегович, убедительно прошу не мешать следствию и обойтись сегодня без опытов.

– Возмутительно! – Верхов недовольно тряхнул головой и отступил в сторону.

– Я могу помочь? – обратился Сидор к помощнице.

– Могли бы, да только мы тут не развернёмся, – с сожалением сообщила она. – Но всё же можно вас на два слова?

Березин окинул взглядом Верхова, который в раздражении перекладывал свои записи и явно ждал, пока посторонние освободят кабинет. Лучше было бы впрямь выйти в коридор, но кто знает, что учитель мог учудить за это время? В итоге Сидор поставил на ближайшую парту небольшой ларец с тяжёлой медной ручкой и защёлками, в котором хранились нужные для следственного дела мелочи, а после решительно шагнул вперёд, вынуждая Антонину отступить вглубь каморки, и аккуратно притворил за собой дверь. Вряд ли Верхов станет подслушивать при учениках, а репутация Бересклет не успеет пострадать за пресловутые два слова.

Внутри было тесно, но не настолько, чтобы не суметь развернуться, а вот копаться в шкафах и ящиках вдвоём уже точно не вышло бы. Да Сидор и один мог не поместиться и уж непременно что-то неловко смахнул бы локтем, пытаясь лавировать промеж предметов мебели. Счастье, что у него в хозяйстве завелась миниатюрная и притом достойная доверия Бересклет.

Длинный пенал