Комната для трех девушек - Анна Васильевна Дубчак Страница 54

Борис с Ребровым переглянулись.

– С каких это пор ты решил курить не дома? – Борис бросил насмешливый взгляд на брата.

– С сегодняшнего. Не хочу, чтобы в нашем доме так мерзко воняло табаком, – ответил резковато Петр. – Мы сегодня так много говорили о неблагополучных людях, что мне подумалось: вот этот застарелый запах табака – один из признаков неблагополучия. Что именно так в смеси с запахом алкоголя и грязи пахнет в доме, где живет беда или просто безнадега. Ты так не считаешь, Боря?

– Ну не знаю… И что же ты мне прикажешь теперь делать? Каждый раз, когда мне захочется покурить, я должен буду выйти из теплого дома и делать это на холоде?

– Там на террасе есть столик со стульями, если ты не заметил, а на столике – пепельница. К тому же на дворе август, о каком холоде ты вообще говоришь?

– Да ты выгляни в окно! Посмотри, что там творится! Сада даже не видно – сплошной туман!

– Борис, когда мы с тобой принимали решение жить вместе, то договаривались о том, что…

– Ладно. Я понял. Да, мы договаривались не трепать друг другу нервы и уступать друг другу. Может, ты и прав насчет курения. Я-то думал, что ты просто хочешь посекретничать со служанкой.

– Я не служанка! – вспыхнула Женя, едва сдерживаясь, чтобы не запустить в Бориса чем-то гораздо тяжелее и грязнее, чем бумажный шарик.

– Ну, горничная, – злобно хихикнул Борис. – Ладно-ладно, я пошутил! Что ж, идите, курите. Вернее, ты, Петр, будешь курить, а твоя подружка подышит дымом.

– Я тоже покурю, – сказала Женя, вспоминая, что в комнате на книжной полке у нее хранится пачка с тремя дамскими сигаретами «Вог».

– Честно говоря, я бы тоже покурил, – проронил Ребров.

– Что ж, пойдемте тогда уже на террасу курить всей компанией.

Борис был прав – туман, опустившийся на землю, был таким плотным и белым, словно кто-то сверху сбросил мощную дымовую шашку.

На террасе стоял небольшой круглый стол со стеклянной столешницей, вокруг – четыре белых металлических стула. Женя принесла мягкие полосатые подушки из садового домика, привязала их к сиденьям.

– Могу еще и пледы принести… – отворачиваясь от мужчин и глядя куда-то поверх утопающих в молочной дымке розовых кустов, предложила она.

– …а могу и не принести, да? – хохотнул Борис. – Вот ты, Петя, постоянно одергиваешь меня, когда я, как тебе кажется, бываю грубым с нашей барышней. А ты никогда не прислушивался к тому, каким тоном она разговаривает с нами? Да она нас просто ненавидит! И про пледы сказала с издевкой, разве я не прав, Женечка?

– Так принести пледы или нет? – не глядя на Бориса, процедила сквозь зубы Женя.

– Да какие еще пледы? – не выдержал уже Валерий, решительно усаживаясь за столик и машинально придвигая к себе пепельницу. – О чем вы вообще? Я слушаю вас и… Извините. Просто у меня в голове сейчас такое…

– По большому счету это так, Боря. Мы тут разговоры разговариваем, пытаемся что-то понять, выяснить, кто кого и за что… А ведь конкретно нас это не коснулось так, как Валеру, поэтому мы не можем испытывать то, что испытывает он. Боль. Да я и сам порой забываю, что мы говорим о близких тебе, Валера, людях. Ты уж прости нас.

– Это вы простите меня… Я, между прочим, очень благодарен вам за то, что я здесь, с вами. Не представляю, что бы я делал сейчас один – дома или у них в квартире. Спятил бы, наверное.

Все четверо задымили, и дым от сигарет мгновенно растворялся в тумане, сливаясь с ним.

– А еще мне стыдно, – продолжал Ребров, – за то, что я, выходит, совершенно не знал Веронику. Я просмотрел ее. Не понял, что она за человек. Никогда не задумывался над тем, почему у них дома нет ни одного цветочного горшка. Почему они не завели кошку или собаку. Что их квартира на самом деле меньше всего похожа на собственное жилье, а больше на съемную квартиру, где не хочется делать ремонт или что-то там отмывать-очищать. То ощущение нечистоты при видимом порядке, где все разложено как будто бы на своих местах, я принимал просто за более-менее устроенный быт. Еще угнетает мысль, что я, оказывается, никогда не был Веронике близким человеком. И даже женившись, я все равно не приблизился бы к ее тайнам и уж точно никогда не узнал бы о ее грандиозных и попахивающих криминалом планах.

Снова позвонила Антонина. Женя, вспомнив о просьбе подруги перед тем, как ответить, спросила Реброва, можно ли Тоне убраться в комнате.

– Тоня? Извини, что не перезвонила, закружилась… Да, можешь убираться.

– Женя, кажется, я знаю, зачем моим квартиранткам понадобился йод…

30

14 августа 2021 г

Вечером, когда, будучи вся на нервах и выпив почти стакан коньяка, Лидия Фрумина в наброшенном на плечи халатике сидела за туалетным столиком и счищала косметику с лица, в вагончик постучали. Ох уж эти визиты! И кто только не приходил! И ведь все считали своим долгом рассказать о задержании Водкина. Из-за этого на площадке начался самый настоящий переполох, в Переделкино то и дело ездили за алкоголем; под навесом шумно, под водочку, обсуждали создавшееся положение, все боялись, что съемки прекратятся, все останутся без работы. Лидия понимала, что вся эта киношная братия досаждает ее не столько из желания сообщить ей новости о продюсере, сколько узнать у нее, почти из первых рук, новости о судьбе проекта. И все это преподносилось как забота. Вот это злило ее больше всего.

Заглянул к ней даже Азаров, ее партнер по сериалу, тоже что-то там мямлил, говорил, что его беременная жена сильно нервничает, что они купили квартиру в ипотеку плюс земельный участок под строительство дома и что теперь если съемки прекратятся, то они окажутся в долговой яме.

Лида, обладая завидным воображением, сразу представила себе бледную, белесую и распухшую жену Азарова, Тину, устроившуюся с обреченным видом на дне глубокой ямы в широком домашнем и почему-то полосатом желтом платье.

– С чего бы это они вообще его задерживали? – поглядывая с мрачным видом на Азарова, комментировала его новость (которая давно уже и не являлась таковой!) Лидия. – Вот вы все твердите одно и то же, забывая о том, что следователи – тоже не дураки, что отпечатки пальцев на пистолете и должны, по сути, принадлежать Семену. Ведь это же его пистолет! Поэтому не понимаю, чего это вы все