Валерия Вербинина - Английский экспромт Амалии Страница 55

– Можете идти! – сухо бросила Виктория Амалии.

Герцогиня, вновь ставшая баронессой, почтительно поклонилась… и вдруг заговорила:

– Только одно слово, ваше величество. Моя мать просила передать вашему величеству, как она вами восхищается.

– Что? – Королева на мгновение опешила. – Вы что, смеетесь надо мной? Вы свободны!

Выйдя из дворца, Амалия с облегчением вздохнула. Несмотря ни на что, она чувствовала себя победительницей. Она не допустила войны, и это главное. А Арчи… Конечно, она успела к нему привязаться, но ей вовсе не улыбалось быть его женой до конца своих дней.

Арчи остановился возле нее. На лице застыла грусть.

– Ну, вот и все, – сказал он. – Вы больше не герцогиня Олдкасл. Архиепископ издаст соответствующую бумагу.

– Правда, забавно? – весело спросила Амалия и стала натягивать перчатки. – Зато теперь вы можете без помех жениться на своей прекрасной Эмили Стерн.

Последние слова были произнесены без всякой иронии. Амалия знала, что тот, кто одному представляется уродливым, другому вполне может казаться пределом мечтаний и чуть ли не эталоном красоты. Но Арчи только вздохнул и ничего не ответил.

– Скажите, – проговорила Амалия, – тут где-нибудь поблизости продают птиц?

– Птиц? – озадаченно переспросил Арчи.

– Ну да. Мой сынишка просил меня привезти ему из Англии птицу.

Арчи взял Амалию под руку.

– Пойдемте, я вас провожу. Вы мне еще не рассказывали о вашем сыне. Какой он?

Идти пришлось довольно далеко, но Арчи не захотел брать кеб. Он болтал без умолку, называя все церкви и значительные постройки, мимо которых они проходили. Однако у Амалии создалось впечатление, что ее бывшему супругу отчего-то не по себе.

– Подумать только, – вырвалось у него, когда они дошли до лавки, торгующей птицами, – я больше вас не увижу!

Они зашли в лавку, и над дверью зазвенел колокольчик. Амалия купила пару канареек, расплатилась и велела доставить покупку в отель, где остановился великий князь Владимир Львович.

– Пожалуй, – сказала она, когда они с Арчи вышли из лавки, – мне пора.

– Уже? – жалобно спросил Арчи.

Он стоял перед ней, большой, нелепый и трогательный, сжимая в руке цилиндр. Начал моросить дождь.

– Вы ведь еще приедете в Англию, правда? – умоляюще спросил Арчи.

– Не знаю, – честно призналась Амалия, про себя подумав, что ее поездки в большей мере зависят от профессиональных нужд, чем от ее собственного желания.

– А все-таки? – настаивал герцог.

– Не знаю. Может быть.

Арчи вздохнул:

– А писать мне будете?

– Зачем? Вашей Эмили это не понравится.

– Да? – Арчи потер нос. – А я? Можно я буду вам писать?

– Конечно, можно.

Она дала ему визитную карточку со своим адресом, и Арчи принял ее благоговейно, как реликвию.

– Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, – признался он.

– Я тоже вас не забуду, Арчи. Прощайте.

Амалия повернулась и легкой походкой поспешила прочь.

Дождь начал лить как из ведра, но Арчи еще долго стоял с непокрытой головой, провожая глазами свою бывшую жену, пока она не скрылась в толпе.

Глава 34,

в которой некто переживает крушение надежд

Амалии оставалось сделать еще одно дело – самое неприятное, и поэтому она оставила его напоследок. В среду вечером она отправилась в российское посольство, повидаться со старым другом Сергеем Владимировичем Голицыным.

Князь был свободен и, казалось, искренне обрадовался встрече с Амалией.

– А, прекрасная Амалия Константиновна! Заходите, заходите. Видите, какие я статуи приобрел? Просто чудо!

В центре небольшой полукруглой залы стояли четыре статуи, вынутые из ящиков, набитых стружкой – чтобы не повредить их бесценное содержимое при перевозке.

– Не правда ли, восхитительно? Обратите внимание на разворот головы. – Князь подошел ближе и осторожно сдул завиток стружки с одной из статуй, у которой не хватало руки. – Не удивлюсь, если это и впрямь Древняя Греция! – Глаза Сергея Владимировича горели непритворным восторгом. – Но даже если это и подделка, я не в обиде. Знаете, как говорят итальянцы: se non è vero, è bene trovato.[33]

Старик обернулся к Амалии, и лицо его разгладилось.

– Однако я что-то совсем заболтался. Садитесь, прекрасная баронесса! Я слышал, вы снова стали баронессой, не так ли?

– Увы, да, – в тон ему ответила Амалия. – По воле королевы.

– Старой бочки? – Князь хитро сощурился. – Одним словом, теперь вас больше ничто не удерживает в Англии. И слава богу! Но как вы провернули вашу миссию! Браво, брависсимо! Его императорское величество просто в восхищении, да и я тоже. По возвращении вас наверняка представят к награде.

– В самом деле? – спросила Амалия недоверчиво.

– Да, да! Император уже и указ заготовил. Ввиду ваших особых заслуг, – князь прочистил горло и улыбнулся, – на ниве, гм, благотворительности…

Оба засмеялись.

– Да, да, баронесса! Ведь вы на самом деле творите благо для своей страны! Стало быть, ваша деятельность и есть благотворительность…

Князь повернулся к своим статуям и отступил на несколько шагов назад, чтобы обозревать их с более удобной точки.

– Кстати, что слышно про наших друзей? – осведомилась Амалия, играя веером.

– О… – небрежно отозвался Голицын. – Лаймхауз терпит колоссальные убытки. Он поторопился произвести больше пушек, чем надо, и теперь не знает, куда их девать. Лорд Ундервуд на днях закатил супруге ужасную сцену, когда она робко предложила пригласить баронета к ним в гости. Лорд Сеймур хоть и не получил отставку, но поговаривают, что дни его в правительстве сочтены. И все это благодаря вам!

«И вопреки вам», – подумала Амалия, сохраняя на лице непринужденную улыбку.

– Изумительные статуи, – заметила она, складывая веер и пряча его в сумочку.

– О да, – рассеянно отозвался Голицын.

Амалия шагнула к двери и незаметно заперла ее на ключ.

– Любопытно, – продолжала она ровным голосом, – вы купили их на те деньги, которые получили за меня, или нет?

– Простите, милостивая государыня? – насторожился князь, из любезного хозяина враз превращаясь в сухого и неприятного старика-бюрократа.

Амалия пожала плечами и вскользь заметила:

– Я знаю, что именно вы предали меня.

– Я вас не понимаю! – Голицын выпятил грудь, украшенную орденами.

– Я говорю о моей миссии, – невозмутимо пояснила Амалия. – Почему Уивертон ждал меня в Дувре? Потому что его предупредили. И сделать это могли только вы. Вы единственный в Лондоне были осведомлены о том, зачем я еду сюда.

– Амалия Константиновна, – вдруг заговорил Голицын благодушно-заботливым тоном, – я, конечно, не врач, но мне кажется, вы перетрудились.

– Неужели? – спросила Амалия вкрадчиво.

В следующее мгновение она извлекла из сумочки револьвер. Судя по выражению лица Голицына, появление столь грозного оружия вовсе не прибавило князю оптимизма.

– Это… это же… – забормотал он. – Вы что… Вы хотите меня убить? Хм, просто смешно!

– Согласна, – тяжелым голосом промолвила Амалия. Она слегка шевельнула рукой и прицелилась в одну из статуй.

– Нет! – дико вскрикнул князь, вскинув стиснутые кулаки. – Не надо! Только не это!

Амалия улыбнулась. Ее расчет полностью оправдался. Как, впрочем, и всегда.

– Милостивый государь! – вежливо сказала она. – Запомните: я никому никогда не позволяю водить себя за нос. Так сколько вы выручили за свое предательство?

– Никакого предательства не было! – крикнул Голицын.

– А что же? Дружеская услуга?

Голицын вскинул голову и сжал губы.

– Я вам ничего не скажу. Ничего! Все это вздор! Можете обвинять меня в чем вам угодно!

Грянул выстрел, и с потолка на статую посыпались мелкие частицы штукатурки. Амалия нарочно выстрелила мимо, но в первое мгновение Голицын даже не понял этого.

– Как вы смеете… – простонал он. – Это же шедевры!

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Амалия. – Как смеете вы? – Она дернула плечом, притворяясь, что снова целится в статую.

– Не надо! – взвизгнул Голицын, теряя самообладание. – Может быть, это работа самого Праксителя!

– Вы скажете мне или нет?

– Скажу. Скажу! – Князь весь трясся. Он достал платок и утер пот. Злобная улыбка кривила его губы. – Узнаю вас, Амалия Константиновна. Всегда правда, и ничего кроме правды, да? Ну так вы еще пожалеете об этом! Пожалеете, что не остались в неведении!

– К делу, Сергей Владимирович, – промолвила Амалия скучным голосом.

– Я и в мыслях не имел предавать вас. Клянусь!

– Все так говорят.

– О, но я-то оказался в особом положении, баронесса. – Последнее слово больше походило на шипение гадюки. – У меня был приказ.

– Какой приказ?

– Приказ выдать вас, чтобы вы не смогли выполнить свою миссию.

– Что за чушь! Кто мог вам приказать?

– Как кто? Я слуга государя, Амалия Константиновна. Государь император Александр Александрович и приказал мне. Как я мог ослушаться?