Пол Клеменс - Заговор богов Страница 57

Казалось, эта вакханалия уже не кончится. Их вели по блистающим апартаментам. Аркада, гостиная, банкетный зал. Трупы охранников Ангерлинка уложили в ряд. Кровь на коврах растеклась лужами. Судя по всему, Корвич блестяще спланировал и провел акцию. Запустил кроликов в клетку, устроил резню, выставив охрану, ничем, в принципе, не отличимую от охраны Ангерлинка. А после хоть потоп… Человек в приличном костюме на часах у входа в апартаменты украдкой ухмыльнулся, уловив знак молодого босса. Пристроился в арьергард. Роскошный лифт, первый этаж, вышколенная прислуга, равнодушными глазами провожающая процессию. Никто не позвонит в полицию. Пока почуют неладное, найдут трупы, пройдет целая вечность…

Их везли на микроавтобусе по ночной Праге – безлюдными переулками, мимо площадей, где утихло туристическое оживление. Скупо освещенная окраинная улочка, заводики, боксы, железнодорожные переезды. Стальные ворота охотно раздвинулись, когда автомобиль свернул в заводской проезд…

Густой туман клубился в голове. Он развеялся в душном подвале, где были капель и монотонный гул. Сырость стекала с потолка. Освещение было скудное. Извивы труб, обмотанных изоляцией, чугунные вентили с «рулевым» управлением. Анджей сидел на бетонном возвышении, руки были связаны за спиной. Двое парней славянского типа, засучив рукава, уже готовились к затяжной пытке. Криста находилась здесь же: лежала на сыром полу, подтянув колени, с тоской смотрела ему в глаза. В двух шагах расположился Корвич. Снял пиджак, бережно расправив его на коленях, ослабил галстук. Вынул носовой платок, вытер взопревший лоб.

– С прибытием в пансион, Анджей. Жарковато здесь.

– Где мы? – спросил Раковский.

– Котельная частной фабрики по изготовлению пластиковой тары. Поговорим? Времени вагон, хотя и неприятно, конечно, сидеть в таком пекле…

Истязатель уже завис над душой, готовый начать по первому распоряжению.

– Анджей, скажи ему… – прошептала Криста.

– Ладно, пан Мариуш, – буркнул Анджей. – Признаю свое поражение. Девятый километр Гржанской дороги, если ехать из Варшавы, пятнадцать шагов на юг от километрового знака, опушка, глубокая рытвина, оставленная трактором, заросли можжевельника в рытвине… Не терпится, пан Мариуш, познать тайны бессмертия, обрести сокровенное знание? А может, спешите осчастливить человечество первым, пока это не сделал кто-то другой?

Истязатель в растерянности застыл. Распрямил спину, вопросительно взглянул на Корвича: может, все-таки сломать ему что-нибудь? Корвич с интересом смотрел на Анджея. Сделал знак: отойди. Подручный нехотя отодвинулся. Взял у приятеля сигарету, закурил.

– Рытвина… – задумчиво повторил Корвич. Задумался. Вскинул голову, – Вы, ребята, в своем уме? Какая рытвина?

– След такой, – пояснил Анджей, – оставленный большегрузным транспортом. Может, у него пикник там был – на обочине.

– Но это же безумие! – Корвич подпрыгнул, очки заблестели. – Разрази вас гром! Любой прохожий может туда залезть и… – Он замолчал, представив неутешительные последствия.

– А мне какое дело? – Раковскому стало смешно. Неужели поверил?

– Вот суки, – сплюнул Корвич. Он тут же выдернул из-за пояса телефон, чтобы звонить на другой край света.

Гавкнул выстрел. Подручный «референта», делающий глубокую затяжку, поперхнулся, рухнул на колени. Второй развернулся вокруг оси, пистолет уже в руке, но гавкнул второй выстрел, парень отлетел к стене, сполз.

Очкарик выронил пиджак, завертел головой. Жалобное выражение расползалось по кукольному личику. Он сморщился, как от резкой зубной боли, судорожно вздохнул. Глаза наполнились невыразимой мукой. Он выронил телефон, заслонился обеими ладонями, закричал. Но крик оборвался вместе с выстрелом, сверкнули пятки, очкарик грохнулся затылком о внушительный вентиль…

Двое с пистолетами просочились в подвал, растеклись по стенам. Протиснулся третий, старчески кряхтя, распрямил согбенную спину. Рослый, седовласый, лицо изрыто морщинами, под глазами залегли глубокие от усталости тени. Но глаза задорно и как-то компанейски поблескивали.

– Неплохие новости, Анджей. Увлекательное путешествие в лучший из миров откладывается на неопределенное время.

Заворочалась Криста. Приподнялась на одной руке, стала бешено креститься. Священный ужас перекосил привлекательное личико. Она увидела призрака.

– Мои поздравления, господин Ангерлинк, – устало сказал Анджей. – Вас тоже мир мертвых решительно отторгает. Не нравитесь вы ему…

– Маленькие хитрости, уважаемый, – ворковал Ангерлинк, самолично развязывая Анджея, – позволяющие избежать крупных трагедий. Сколько лет твердили грамотные люди: обзаведись, чудак-человек, качественным двойником. Мир не прост, никто не ведает, что случится в следующую минуту. Бедный пан Гойда, он чувствовал, что этот вечер добром не кончится…

– Я, кажется, догадываюсь, – шептал Анджей. – Не Корвич провел блестящую операцию по вашей ликвидации и изъятию коллекции умбара, а ровно наоборот…

– Вы догадливы, Анджей, молодости свойственны самонадеянность и опрометчивость. Из Корвича бы вышел толковый работник, придержи он свои амбиции лет на десять. Но жизнь нам его сообщники попортили… Мы давно поняли, что в организации окопалась пятая колонна. События в Варшаве – не случайны. Вы рассказали о трех трупах в арендованном особняке. Сочинять у вас оснований не было. Но когда туда приехали наши люди, трупов не нашли! Резонно допустить, что с этими трупами что-то не так. Стали копать. Обнаружили «человека, похожего на Корвича» в одной из недорогих гостиниц Праги. До поры до времени его не брали, вычисляли сеть, которую парень разбросал по организации. Требовалось весомое доказательство участия Корвича в заговоре. Такое доказательство получили. Я знал, что за вами будут следить. Я рискнул пятью статуэтками, пожертвовал жизнями трех охранников, чтобы вычислить этих ренегатов…

– Вы отправили людей на смерть, – констатировал Анджей.

Ангерлинк не смутился. Такое божественно недосягаемое существо не могло взять в толк, почему оно не имеет права посылать людей на смерть.

– Но это их работа, – он недоуменно пожал плечами. – Парни получали достойную зарплату, их семьи не будут ни в чем нуждаться. Пан Гойда тоже сознательно делал свое дело. Бывший бездомный из Любрица – последние полгода прожил в комфорте и сытости… Пана Гойду подробно проинструктировали. Он умел подделываться под меня, знал вас по именам, с него лишь требовалось предложить вам выпить и начать беседу – примерный текст прилагался. Справедливо полагали, что Корвич не станет тянуть резину. Бедный пан Гойда. Он сразу понял, чем это кончится, как он усердно молился, надеясь на спасение…

– Это конец истории? – спросил Анджей. – Мы с мисс Зиверс можем быть свободны?

– Можете, – кивнул Ангерлинк. – Когда настанет конец истории, – его глаза сделались такими добрыми, что сразу стало понятно – конца истории не предвидится. – Я слышал ваш разговор с Корвичем, Анджей. И про девятый километр, и про рытвину от большегрузного транспортного средства. Нехорошо. Мне вы сказали, что о последнем прибежище Оракула ничего не знаете. Честно говоря, я терялся в догадках, верить вам или нет. Хотели приберечь козырь, признайтесь?

– Хотел, – признался Анджей. – Забудьте. Шестнадцатый километр той самой дороги, десять метров на север, к опушке, под стволом поваленного дуба. Слова пана Замойского. Всё, – Анджей закрыл глаза. Теперь его ничто не связывало с коллекцией умбара. Не его удел – бессмертие и познание сути вещей.

Несколько минут в подвале стояла хрупкая тишина. Анджей открыл глаза.

– Вы что-то говорили про миллион долларов? Приукрасили, наверное?

Ангерлинк покачал головой. Он пытливо разглядывал художника. Он читал его, как раскрытую книгу, ясно понимая, что творится у того на душе.

– Деньги уже переводятся, Анджей – небольшими суммами. Вы можете возвращаться домой. Более того – о транспорте для вас… и для меня любезно позаботятся. Мы полетим около полудня. Чартерный рейс, дипломатический борт, минимум формальностей. Мисс Зиверс может остаться в Европе.

– Я полечу с вами, – слабым голосом сказала Криста.

– Воля ваша, – пожал плечами Ангерлинк. – Потребуется оформление.

– Вы мне не верите? – спросил Анджей.

– Не верю, – улыбнувшись, вкрадчиво сказал Ангерлинк. – Вы соврали мне, соврали Корвичу, что мешает соврать еще раз? Удивляетесь, что я не звоню в Варшаву, как это собирался сделать Корвич, не прошу своих резидентов прогуляться до вашего примечательного дубка?.. Не звоню, Анджей. В вашем городе нет моих резидентов. Кончились. Да и не надо, – губы Ангерлинка задрожали, он волновался. – Возможно, я суеверен. Верю, что удачу мне принесете только вы. Возьмем с собой коллекцию, не возражаете? Не уронят же они нас где-нибудь в районе Силезии? Эти парни не дураки, понимают, что их хотят воссоединить. Посидим в уютной обстановке, поразмыслим о таинствах бытия… – Он покрутил головой, словно избавляясь от чар колдовства, сообразил, что городит чушь, нахмурился. – Почему бы нам отсюда не убраться? Жарковато в этом подвале…