Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов Страница 57

Со стола все было предусмотрительно убрано. Сейф закрыт, ключи спрятаны.

«С КГБ надо держать ухо востро!»

— Какими судьбами?! Присаживайся…

— Просто проезжал мимо.

Козлов оставил куртку в приемной, одет был просто — тонкий шерстяной свитер под горло, брюки, смахивавшие на спортивные…

Выходит, действительно заехал по дороге.

Оба демонстрировали друг другу дружеское расположение.

— Как вы, Василий Логвинович?

Козлов как младший по званию так и не перешел со Скубилиным на «ты», хотя звезды на погонах службы безопасности были весомее и престижнее милицейских. Так повелось еще с давних времен, когда «кубари» на петличках НКВД были тяжелее иных «шпал», даже «ромбов».

— Воюем…

— Наслышан, — Козлов блеснул зеленью малахита из глубоко запавших глазниц.

Было непонятно, что он в действительности имел в виду и как к этому относится.

— Время такое…

Скубилин оставил свое председательское место у телефонов, пересел за журнальный столик в углу, показал собеседнику место рядом.

Помощник появился дверях словно по волшебству — должно быть подслушивал:

— Чайку, товарищ генерал?

— Только по-крепче. Смотри, не жалей заварки для моего друга…

— Есть, товарищ генерал.

Несмотря на неофициальность визита, Скубилин начал с цифр — дал понять, что признает за начальником Транспортного КГБ право контроля. Но Козлов тактично остановил:

— Тяжело сейчас всем приходится. Транспортной милиции в первую очередь…

В дверях появился помощник с чаем, с вареньем. С печеньем «птифур», которое Скубилин держал для замминистра.

— Разрешите?

— Давай-давай…

За чаем обсудили оперативную обстановку — коротко, в двух словах — и сразу перешли к тому, что обоих непосредственно касалось.

— А тут еще люди пользуются… — Козлов посетовал. — Стараются подставить ножку другому. Пишут во все концы, доносят…

Скубилин навострил уши.

— Про квартиры, про д а ч и…

Была ли причиной не обязывающая ни к чему одежда, в которой приехал комитетчик, но беседа быстро приняла характер непринужденной и довольно откровенной.

— Я этих людей знаю… — Скубилин вздохул. — Их провоцируют другие, типа Авгурова…

С упоминанием фамилии заместителя стало ясно, что Скубилин тоже ищет союзника.

— Неоднозначный мужик…

— А энергии-то! Это для одной только Ассоциации юристов-демократов сколько надо. А тут еще вся Московская Дорога. Борьба с хищениями…

Козлов только поддакивал. Из-под крутых надбровий наблюдали внимательные зрачки.

— Порой просто сил не хватает. Клянусь… — Скубилин поскромничал. Только на службу государеву. После нее я как выжатый лимон. А ведь у Авгрова еще и Спецохотхозяйство…Народ там крутой. И охотники, и егеря. Кого попадя туда не пригласят…

— Про «Байкал» вы слышали?

— А это еще что?

Козлов осторожно объяснил про кооператив, обслуживающий элитный клуб любителей охоты, и про комиссионный процент, который идет в валюте.

— То-то, я смотрю на нем, и костюмы, и часы…

— Думаете, ему привозят? — комитетчик давал Скубилину простор для инициативы.

— Да зачем ему?! — Скубилин всплеснул руками. — Он и сам ездит! Ассоциация юристов-демократов… Его бы разок ошмонать по возвращению и посмотреть. Какую сумму он указал в декларации и на сколько привез…

— Я думаю, он сам не повезет!

— Тогда жена! Она и сейчас где-то пасется…

— В Израиле…

Из нескольких кратких реплик Козлова следовало:

Супруга Авгурова в составе делегации миротворок за рубежом была крайне пассивна. С другими женщинами держала себя высокомерно. Не раз оставляла группу, не ставя никого в известность…

Скубилин понял. Четвертое управление КГБ — контрразведка на транспорте — вполотную занимается Авгуровым и его близкими.

Сейчас для него и Жернакова это было очень важно.

— Та еще сучка! Вот кого посмотреть… При этой в Аэропорту все могло быть: и банковские карточки, и металл, и предметы спекуляции. Все осложняет то, что как член делегации такого уровня она не должна проходить таможенный досмотр… А если обыскать ее одну из всей группы — весь курятник всполошится…

Козлов рассмеялся:.

— Если бы она возвращалась одна, вы серьезно могли бы ей й устроить шмон?! — Козлов ничего не добавил. Интонации, с которой был задан вопрос о шмоне, говорил за себя.

— В аэропорту «Шереметьево»?! Запросто. У меня там приятель…

— И это несмотря на все звания и причиндалы…

— Как два пальца обмочить… — Скубилин посетовал: — Но что говорить об этом, если поезд ушел?!

Козлов помолчал.

— Пока не ушел. На днях она прилетает… Авгурова летит самостоятельно через Кипр. — Козлов поднял зеленые в самой глубине глазниц зрачки. — Рейс «Ларнака — Шереметьево».. — Он назвал число и номер рейса. Тон его ничего не выражал.

Глава третья

С Арбата, от Романиди, Игумнова опять привез Бакланов. На патрульной машине.

Бакланов проехал вдоль перрона к уже знакомому новомосковскому поезду. Эту ночь им снова предстояло провести здесь. Завтра, с окончанием съезда, все возобновлялось. Только теперь это уже были не встречи, а проводы.

У состава их встретил Цуканов.

— Муса приехал. Хочет с тобой говорить. А там его кореша тусуются…

Игумнов взглянул вдоль платформы.

У перронного табло, в конце состава, виднелась кучка молодых кавказцев.

Игумнов разглядел центрового. Это был все тот же катала Джон, от которого он схлопотал по челюсти при задержании на Арбате вблизи киноотеатра «Художественный».

Джон тоже узнал ментов, показал на них приятелям.

Судя по всему, принудительный привод и обещание следовательши возбудить против Мусы и Эдика уголовное дело не поубавили им спеси.

Команда в виду ее могочисленности, настроена была агрессивно. Изгумнов узнал охранника, которого он видел у «Аленького цветочка»:

«Таймасхан… Метр с кепкой!»

Охранник и теперь что-то держал на плече — то ли зонт, то ли трубу.

— Как насчет ключей Джабарова… Что-нибудь удалось?

— В мастерской? Да, вот копия наряда на установку двери повышенной прочности, квитанция…

Игумнов быстро просмотрел бумаги.

— Годится. Качан тут?

— Нет, — Цуканов его на вокзале не видел.

— Попробуй разыскать. Пусть едет к эксперту насчет исследования пули. Пусть достанет его хоть из-под земли. Не мог же баллист загулять надолго!

Цуканов качнул головой:

— Я его знаю. Этот может.

— Что еще?

— Муса в кабинете с младшим инспектором… А часть этих… — он показал на платформу. — ходят по залам…

— Никола здесь?

— Да он звонил.

— Надо его срочно убрать, пока они здесь.

С Мусой разговаривали в кабинете.

Кавказец был горд собой.

— На очной ставке я этого таксиста чуть не прибил, гада… — Муса вертанул неохватными плечами под курткой.

Игумнов уже знал об этом от следовательши. Она только что звонила. Разговор получился довольно откровенным.

Ее тоже пытались достать в связи с жалобой на имя Съезда, но она, похоже, сумела отбиться. Следовательша поблагодарила Игумнова за помощь. И все же особого удовлетворения Игумнов в ее голосе не услышал.

— Меня не отпустило. Тут надо что-то по-весомее. Помните, вы сказали? — Она боялась прямо говорить об этом.

Игумнов понял:

— Сверхсрочник — муж убитой?

— Да.

Теперь и до нее дошло: серийный убийца выйдет на свободу, если не предпринять срочные и не совсем законные шаги. Очная ставка с мужем одной из жертв была крайней мерой. Запас ненависти к убийце у сверхсрочника был чудовищный — арестованный мог не выдержать. А, если бы конвой не доглядел, сверхсрочник мог воздействовать и физически…

«Спецназ…»

— Я постараюсь.

Надо было все взвесить. Но сейчас было не до этого. Начинался разъезд делегатов. К тому же обсуждать подробности он не мог.

— Между прочим у меня здесь Муса…

— Прощаюсь…

Муса приехал, чтобы самому рассказать Игумнову о выполненном им гражданском долге.

— «Ты же, говорю, падла, был тогда вместе с твоим кентом, который рассказал про кольцо! Ты за рулем сидел! Забыл?»

— А что он?

— «Ничего не знаю…»

Муса не догадывался, каким образом и от кого менты смогли узнать о том их разговоре с таксистами.

Меньше всего он подозревал в этом своего приятеля.

Между тем именно Эдик рассказал о кольце в камере, где в это время находился человек Игумнова — Никола, который сейчас тоже находился поблизости — на вокзале.

— Я говорю: «Девок душить! Благодари Аллаха, что я на воле об этом не знал, когда встретились!.. Я бы самого тебя тогда удушил!»