Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой Страница 59

– Зачем ему ребенок? – возразил помощник. – И к чему убивать мать?

– Вспомни, чем она занималась. Стриптиз не мог его порадовать. Где он раньше был, почему не появлялся, почему никто его не знает, кто он? Выкупа за девочку не требуют, хотя мать Алексеевой – женщина состоятельная. Может, хотят подождать, но что-то мне говорит, что это не шантаж.

– Я вот о чем думаю… – предположил помощник. – У Алексеевой был ребенок, Гарина была беременна. Работал вроде один человек. Двойной папаша?

– Но фоторобот так никто и не опознает.

– А кому мы его показывали? Вахтеру? Он только и мог сказать, что вроде похоже… Показывали во дворе, где жила Алексеева, ее знакомым. А вахтер вроде признает. Один он того человека видел. Видимо, качество неважное.

– Все утверждают единогласно – это не муж Селяниной. Да я и сам это вижу, – вздохнул следователь. – А хотелось бы мне, чтобы это был он.

Ариф его очень заинтересовал. Его жена утверждала, что тот находится в Сирии. В сирийском посольстве говорили, что он не продлевал свой паспорт и никуда из России не выезжал, согласно документации. Один из сотрудников выяснил, что недавно в посольство дважды являлась его жена и просила узнать, не прислал ли ей муж денег из Дамаска.

– Как же так получается? – спросил следователь этого парня – расторопного, старательного, говорящего по-русски, как коренной москвич. – Человек одновременно в двух местах?

– К сожалению… – Тот пошуршал бумажками, поднял брови. – Ничего не нахожу. Такое случается. У него паспорт был просрочен на год. Мы бы взяли с него штраф и выслали на родину, если бы он к нам пришел. Но билеты он должен был сам оплатить… Если же у него не было денег… Могу предположить, что он рискнул – так некоторые делают. Он мог просто взять билет до Дамаска и на паспортном контроле сунуть взятку. Почему он не пришел продлить документы? Это не составило бы проблем.

– Где он все-таки?

– Если в Москве, то у него нет документов, либо живет по чужим, – снова завздыхал парень. – Тогда у него будут неприятности.

Одиннадцатого июля следователь снова встретился с Селяниной. Он вызвал ее в управление, та явилась в назначенное время. Выглядела все такой же уставшей, издерганной, держалась скованно. Нарядное легкое платье составляло странный контраст с ее измученным серым лицом. Девушка сказала, что ее подвез тот самый родственник мужа, у которого она живет.

– Ничего нового не вспомнили? – спросил ее следователь.

– Ничего.

Он закурил, она тоже попросила разрешения курить, сидела очень прямо, с напряженной спиной и отсутствующим взглядом. Следователь смотрел на нее и гадал – что ее так гнетет?

– Как ваш супруг?

– Вероятно, хорошо, – скупо ответила она, не моргнув глазом.

– Он все еще не приехал?

– Нет.

– Он в Дамаске?

– Наверное, в Дамаске.

Следователь ухватился за это «наверное»:

– Вы точно не знаете, где он теперь находится?

– А в чем дело?

– Мне стало известно, что он не продлевал паспорт и не мог законным путем покинуть Россию. Вы что-то можете добавить?

– Насколько я знаю, он в Дамаске, – монотонно повторила она.

– То есть он незаконно покинул страну?

– А как он мог сделать это незаконно?

– Оказывается, мог. Вы не вспомнили ничего о человеке, к которому Инна обращалась, чтобы занять денег?

– Вы все еще думаете, что это он ее убил? – с трудом выговорила девушка.

Следователь открыл ящик стола, протянул ей фоторобот.

– Посмотрите внимательно.

Лена вытянула шею, вгляделась – жадно, настороженно. Она так и пожирала глазами черно-серое изображение.

– Узнаете? – спросил следователь, выждав минуту.

– Никогда не видала.

– Это не ваш знакомый?

– Даже ни на кого не похож.

– Этот человек увез девочку.

– Оксану? – Она все еще вглядывалась в фоторобот. – Он… Не русский?

– Верно. Араб.

– Араб… – протянула она, откидываясь на спинку стула. – Нет, среди моих знакомых такого нет… А кто составил фоторобот?

– Нянька девочки, соседка вашей подруги.

– Александра?

– Именно.

– Скверная баба… – Эти слова, казалось, вырвались у девушки невольно, она прикусила нижнюю губу, замолчала.

– Скверная? Почему же? – Следователь положил фоторобот на стол так, чтобы девушка все время видела его.

– Очень жадная. И я представить себе не могу, как она могла отдать ребенка незнакомому человеку с такой внешностью! – горячо сказала Лена. Впервые ее лицо по-настоящему оживилось, видно было, что она говорила искренне, что эта тема ее действительно волнует. – Я уверена, что он ей дал денег!

– Я, представьте, того же мнения. И очень опасаюсь, что женщина исказила фоторобот.

– А зачем?

– Если он дал денег – ей невыгодно, чтобы его нашли.

– Верно… – Девушка снова померкла, ссутулилась. – Но тогда вам никогда его не найти.

– А как вы думаете, мог быть тот человек, к которому Инна обратилась за деньгами, отцом ребенка? – внезапно спросил следователь. – Инна говорила вам, что отец ее ребенка араб?

И по тому, как изменилось лицо девушки, как она попыталась скрыть свое смятение, понял – попал в точку.

– Я вас хочу предупредить, – заметил следователь. – Если вы что-то скрываете, тем самым губите ребенка.

Девушка зарыдала – так внезапно, будто что-то в ней сломалось. Следователь терпеливо ждал, надеясь, что эти слезы означают ее решение все рассказать.

Сколько таких слез он видел!

– Простите… – Лена старательно вытерла лицо платочком.

– Так что вы мне можете сообщить? Вы что-то вспомнили?

– Нет.

Такого ответа он не ожидал. А девушка сделала несколько затяжек, погасила сигарету и подняла на него покрасневшие усталые глаза:

– Если бы я могла вам помочь!

– Если бы вы хотели! – поправил он ее уже совсем недружелюбно. – Простите, но я же не мальчик. У вас есть что сообщить, а вы меня разыгрываете. Вы сама мать – неужели не хотите спасти ребенка? Кого вы покрываете?

– Ради бога…

– О боге не надо! Я сейчас отправлю вас в КПЗ, там подумаете.

– Что? – Девушка замерла, уставившись на него. – За что в КПЗ?! Мой сын… Нет, вы не можете!

– Я все могу.

– Нет! Если бы я знала, я бы сказала!

– Я совсем не хочу отрывать вас от сына, но что прикажете делать? Надо подумать и о другом ребенке.

Он отвел от нее глаза, подмахнул подпись на пропуске и протянул ей:

– Идите.

– Что? – Она нерешительно протянула руку за бумажкой.

– Идите домой. Я не могу вас заставить говорить. Но запомните – если вы молчите из глупой девичьей солидарности, не хотите позорить покойную подругу или еще что – ребенок погибнет. Вам известно, сколько может прожить маленькая девочка без надлежащего ухода и питания?

Та молча взяла пропуск и вышла. В машине на улице ее ждал Мухамед.

– О чем они с тобой говорили? – спросил он первым делом.

– Все о том же. И еще почему-то об Арифе.

– Об Арифе? – удивился он.

– Говорят, что он выехал из страны нелегально.

– Я ничего об этом не знаю. Нелегально?

Она смотрела в окно машины, чтобы не встречаться взглядом с Мухамедом.

– Они считают, что Инну убил араб. Показали фоторобот.

– Опиши его, – попросил Мухамед. Он так и напрягся, ловя каждое слово. А Лена не считала нужным что-то скрывать. Вызвать подозрения она боялась больше всего. Умолчала только об угрозе засадить ее в КПЗ. В сущности, о таком можно было только мечтать! Там ее никто бы не убил. Но сын… Куда деть в таком случае сына? Кому поручить? Фатихе? Но она его не сможет защитить… Та вообще как-то странно изменилась. Вчера вечером пришла не в себе – то ли пьяная, то ли сонная. Разделась, ни слова не говоря, и легла спать. Утром встала чуть свет, стирала в ванной, снова ушла. Они и десяти слов друг другу не сказали.

– У этого человека крючковатый нос, узко посаженные глаза, лицо продолговатое… – описывала она. – Волосы темные, стрижены коротко. Даже ты подходишь под фоторобот.

– Кто такой – не сказали?

– Они не знают.

– А что про Арифа спрашивали? – переменил тему Мухамед. – Адреса в Дамаске не спрашивали?

– Нет. Да я и не могла бы сказать – сама не знаю адреса.

– Безобразие, – ухмыльнулся Мухамед. – Как же ты не поинтересовалась? Вы столько вместе прожили…

– Да вот так, не поинтересовалась. Не до того было, – ответила Лена, изо всех сил пытаясь скрыть раздражение.

– Хочешь, дам адрес? – неожиданно предложил Мухамед.

– Нет.

– Леночка, ты расстроена?

– Конечно! Ты бы тоже расстроился, если бы тебя вызывали к следователю.

– На Арифа сердишься?

– При чем тут Ариф?

– Скажи правду… – ласково попросил он. – Вы ссорились?

– Много раз. – Она поняла, что вопрос этот он задал не случайно. Впервые Мухамед поинтересовался ее отношениями с мужем. Почему? Она задала себе этот вопрос и вдруг похолодела. «Он видит, что Ариф не торопится появляться. Думает, что ему на меня наплевать. Вот и переживает. Вдруг мы с ним разругались, и они меня убьют зря? И что им тогда делать? Убить Фатиху? Этого ему не хочется делать».