Марина Серова - Музей восковых фигур Страница 6

Витька Шмон.

Первый взгляд не оправдывал мнения о том, что он – закоренелый уголовник. Отрастить чубчик, и перед вами – каменщик шестого разряда с обветренным от постоянного пребывания на свежем воздухе лицом.

Анатолий Шитов.

Помесь хорька, ящерицы и штопора. Готова спорить с прокурором на пожизненное заключение, что в школе он томился на первой парте и преимущественные записи в его дневниках сообщали о таком необыкновенном таланте, как сверхвертлявость.

Леха Пузан.

Наивные глаза дворняги, надеющейся на щедрое вознаграждение. Из всей компании он мне понравился больше всех.

Алексей Алтынбаев.

Жить ему осталось от силы года три-четыре. Представьте себе Раскольникова, которого в камере предварительного заключения целую неделю молотили менты, и перед вами несчастный Леха.

Лариса Мельдина.

О таких девушках обычно говорят: «У нее задний мост, как у «КамАЗа».

Даша Баженова.

На стипендию строительного колледжа так не оденешься. Самое примечательное во внешности этой девушки – взгляд кошки, следящей за своей кормушкой.

И, наконец, Маша Безрукова. Как говорят в таких случаях – несчастная жертва обстоятельств и по совместительству девушка из Беверли-Хиллз.

– Привет, братва! – уверенным голосом произнесла я.

Шитов посмотрел на меня, словно на девушку из компьютера, и буркнул:

– Здрасте…

– Меня зовут Татьяна, и я здесь совсем не случайно.

Эта фраза, по моему дальновидному мнению, должна была заинтриговать моих будущих собеседников. Так оно и случилось.

Шмон поднялся со скамейки, протянул руку и просто сказал:

– Виктор, а это…

Рукопожатие Шмона напоминало объятие черноморской медузы.

– В глубоком принципе, я всех вас знаю, – сказала я. – И моей скоропостижной задачей является вытащить вас из дерьма.

– И кто же поставил перед тобой такую задачу? – спросил Шитов.

– Не могу назвать имя клиента. Скажу только, что я хочу разобраться в происшедшем как можно раньше милиции. Вы должны стать моими добровольными помощниками.

– Мы не убивали Прохоренко, – почти в один голос заявили парни. – Нам это ни к чему.

– Тем не менее у вас был мотив: вас обидели и вы собирались устроить кровавую вендетту. В присутствии нескольких десятков свидетелей обещали вернуться и порезать всех троих представителей администрации музея. И потом – улика. Красная косынка Маши на месте преступления. Она же не могла оказаться в руке Прохоренко просто так. Все слишком логично.

– Косынку подбросили, – сказал Виктор. – Когда мы уходили из музея, она оставалась у того жлоба с бычьей шеей.

– Значит, Маша отправилась домой без косынки? – Дело приобретало совсем другой поворот.

– Точно. Нас просто подставили, номер машины – все равно что домашний адрес.

– Теперь скажите: какой черт дернул вас устроить дебош в музее?

Только в ночном морге могло воцариться такое молчание.

Первым его взорвал Алексей Алтынбаев. Видно, он давно искал возможность сделать чистосердечное признание.

– Я прямо не знаю, что на меня нашло… Как будто…

– Как будто вожжа под хвост попала? – закончила я.

– В самом деле… Сначала все было нормально, а потом как стукнет в голову…

У наркоманов это бывает, хотела сказать я, но сдержалась. К тому же вспомнила свои ощущения, когда хотелось надрать задницу первому, кто попадется под руку.

– Леха прав, – в разговор включилась титястая Лариска. – Это было как наваждение…

– Захотелось крушить все подряд и на мелкие осколки, – вставил свое слово Пузан.

Я снова вспомнила свои ощущения и призадумалась. Хотя сыра в моем рту не было.

– То есть устраивать публичный скандал вы не планировали?

– Зачем нам это надо? – пожала плечами Маша. – Кому нужны неприятности…

– И на месте преступления вас не было?

Все дружно замотали головами.

– Нас подставили, – продолжал настаивать на своем Виктор. – Ребята из музея. Пришили своего дружка и свалили на нас.

Я покачала головой.

– Это ваша версия. Милиция же придерживается другой линии. Кстати, почему это вы разгуливаете на свободе? Алиби у вас нет, мотив налицо, улика в виде детали одежды подтверждает участие в убийстве.

Все дружно повернули головы в сторону Шмона.

– Спасибо Виктору, – сказал Шитов, – нас продержали в ментовке три дня, а потом выпустили под залог.

– У тебя много денег? – спросила я.

Колесников неопределенно пожал плечами, будто не особенно желал распространяться на эту тему.

– Помогли… Есть люди, которые должны мне.

Все ясно. Теперь милиция будет пытаться всеми силами доказать виновность парней. Если, конечно, получится.

Пузан поднялся с места, подошел ко мне и невесело произнес, протягивая оладистую руку:

– Спасибо…

– За что?

– Одна ты веришь нам. В милиции с нами разговаривали по-другому.

– И, по всей видимости, это был не последний разговор.

– Наверное…

Честно говоря, я не очень-то поверила в невиновность гоп-компании. О чем-то они недоговаривали. Как я узнала? Женская интуиция. И вообще, пора работать. Надо нанести кое-какие визиты.

В музее меня встретил тот самый обладатель мощного затылка. Судя по встрече, он не узнал провинциальную красавицу, которая не дала ему расправиться с девушкой Машей.

– Слушаю вас.

Я вытащила на свет божий то самое старое эмвэдэшное удостоверение, которое не раз помогало мне в подобных ситуациях и, махнув им в пыльном пространстве, заявила:

– Меня зовут Татьяна Иванова. Я хочу побеседовать с вами по поводу убийства Андрея Прохоренко. Как вас зовут?

Мужчина помолчал, а потом нехотя произнес:

– Мокроусов. Владимир… Кстати, с нами уже беседовали в милиции, но вас я там не заметил.

– Я стажер, как бы на практике. Учусь проводить расследования.

Мокроусов понимающе помотал бесформенной головой.

– Чего вы хотите конкретно?

– Желаю самостоятельно найти убийцу, – с жаром пионерки тридцатых годов выпалила я. – Представляете, капитаны и полковники лопухаются, а я на блюдечке подаю им раскрытую тайну.

Мужчина внимательно смотрел на меня, как на учительницу китайского языка, приехавшую работать в деревню Гадюкино.

– Убийцы уже найдены. Менты знают мокрушников в лицо, так что о чем тут еще говорить?

Деловой ты наш.

– Почему вы уверены, что в убийстве замешаны ребята, затеявшие драку в музее?

– Потому что они угрожали Андрею при свидетелях. Обещали вернуться. Такие сволочи слов на ветер не бросают.

– Я так поняла, что именно вы сдали их милиции.

– Что же нам, мириться с тем, что погиб друг? Когда менты стали спрашивать о том, кого подозреваем, то мы даже суетиться не стали. Рассказали все как есть.

У меня стали чесаться руки, как у больного псориазом.

– Удобно получается, – зловеще процедила я. – Запомнили номер машины и сдали парней с потрохами.

– А в чем, собственно, дело? – начал наезжать Мокроусов. – Убийца должен сидеть в тюрьме. Тем более имеет место групповуха.

– Имеет, – покачала головой я. – Я хочу спросить вот о чем: на месте преступления обнаружена косынка, принадлежащая одной из девушек и прямо указывающая на то, что пацаны были у ресторана. Только есть одна неувязка – косынка осталась здесь, в музее.

Мокроусов покачал головой:

– С чего вы это взяли? Девчонка покатила к выходу и ее забрала с собой.

– Вы это точно помните?

Дядя пожал плечами:

– Вроде бы… Конечно… Должно быть, так…

Список можно продолжать. К моему стыду, я сама, будучи зрителем, не помню, куда подевалась та самая косынка. По всей видимости, Маша действительно забрала ее с собой. А если нет?

Моя женская интуиция подсказывала, что Мокроусов также что-то знает, но молчит. С какой стороны браться за расследование? Об этом моя интуиция помалкивала.

Черт!

Глава 5

Вечером того же дня я припарковала автомобиль напротив входа в Музей восковых фигур и уподобилась воину племени сиу, который во что бы то ни стало должен выследить врага и вонзить ему в грудь нож, чтобы заслужить право на похвалу соплеменников. Правда, у нас с великим вождем была небольшая разница. Гордые дакоты никогда не сидели в засаде на сиденье автомобиля, а я никогда не пользовалась оружием, чтобы убить человека. Вместо ножа я была вооружена фотоаппаратом «Canon». Мне нужны не скальпы, а фотографии.

Мокроусов и его товарищ Алексей Солдатов, который так же любил бриться, как бомжи ходить в баню, вышли из здания в девятом часу вечера со служебного входа и направились в гостиницу, которая называлась так же, как и ресторан, неподалеку от которого погиб Андрей Прохоренко, – «Золотая нива».

Я опустила стекло и сделала снимок. Ракурс мне совсем не понравился. Было бы лучше получить изображение их физиономий анфас. Или что-то вроде того.

Как говорится, мечтать не вредно. Приятели, скорбно склонившись друг к другу, шли по тротуару, а я проклинала свою невезуху.