Наталья Солнцева - Мантия с золотыми пчелами Страница 61

– Твой отец, видимо, подчинился ее воле. У него была причина так поступить, – горячо произнес Тарханин. – Поверь!

– Ты что, в адвокаты к нему нанялся? Так я его ни в чем не виню…

– Он за все заплатил с лихвой. Прожил один, как бирюк, в нужде, в бесконечном покаянии, в болезни духа и тела. Можно сказать, умер от жажды вблизи источника.

Ульяна прижала руки к груди и спросила:

– Он… умер?

– Да, три года назад. Здесь, в Суздале.

– Постой… – она облизнула пересохшие губы. – Как… здесь? Мой отец жил в Суздале? Да… дядя ведь тоже здешний, значит, и мама… Они могли быть знакомы, а потом он приехал в Москву… Господи! Она никогда не упоминала о своем детстве, юности! Она говорила, что начала жить с чистого листа, с того момента, как родилась я… Она уничтожила, выбросила из памяти все, связанное с прошлым… У нас даже фотографии – только мои и мамины, где она держит меня на руках… потом за руку… потом я на утреннике в детском саду… она провожает меня в первый класс…

Ульяна закрыла глаза и застонала. Ее мать умела хранить тайны, она хотела унести их в могилу, но судьба распорядилась иначе.

Тарханин не собирался рассказывать Уле, что она дочь человека, который отнял жизнь у себе подобного… Неизвестно, кто из двоих – коммерсант или реставратор – ударил третьего кочергой по голове, да это теперь и не важно. Оба они принимали участие в убийстве и сокрытии преступления. Оба понесли наказание – суд Божий оказался неумолим, в отличие от суда людского. Но зачем Уле знать об этом?

– Каким образом к тебе попало мамино письмо? – хрипло спросила она.

– Дело в том… что твой отец… это мой родной дядя, Василий Федотович Тарханин. Он жил в Суздале… мы мало общались… потом он умер, я стал наследником…

– Что?

Ей показалось, она ослышалась.

– Письмо твоей матери хранилось у нотариуса… вместе с дядиным завещанием.

– Ты что-то перепутал, Игорь!

– На конверте был указан ваш московский адрес, как обратный…

– Это какая-то ошибка…

– Не думаю. Дядя завещал все свое имущество и деньги мне. Он нарочно положил письмо Надежды Порфирьевны в один пакет с другими важными документами, чтобы я позаботился о своей сестре, если сочту это возможным. Дело в том, что наследство… не очень чистое, как я понял…

Игорь Сергеевич старательно искал объяснения в обход главного факта: сомнительного происхождения денег. Дядя был замешан в убийстве, как ни крути.

– Не может быть…

– Мы с тобой двоюродные брат и сестра, – подтвердил Тарханин. – Такая вот степень родства. В принципе, это ничему не мешает… я имею в виду, нашему браку…

Ульяна вдруг прозрела. Яростное сопротивление матери ее отношениям с Игорем стало понятным и объяснимым. Мама знала, что он – племянник Улиного отца. Но молчала! Обороняла свой бастион до последнего вздоха…

«Если дядя Василий признался любимой женщине в своем прегрешении, что вполне вероятно, то ясно, почему она порвала с ним, – думал Тарханин. – Либо он сам не захотел ввергать Надежду Порфирьевну и собственную дочь в неприятности. «Проклятие», в которое он верил и которое, по его мнению, могло перекинуться на близких ему людей, заставило его отдалиться от всех и вся, зарыться в своей норе… Любовь, вопреки душевным мукам, вспыхнула в его сердце, но отрезвление пришло быстрее, чем дядя успел связать себя узами брака. Надежда Порфирьевна была старше его, мудрее и сумела отказаться от семейной жизни с человеком, над которым тяготело темное прошлое. Взаимная симпатия, возникшая между ними еще в Суздале, могла получить развитие, когда Василий Федотович приехал в Москву учиться мастерству древних каменщиков… Но к тому времени роковое стечение обстоятельств уже надломило его судьбу и характер, наложило отпечаток на его жизнь. Чем дальше, тем больше он увязал в паутине своего страха и гнетущего чувства вины…»

– Твой дядя… знал о нашей…

Ульяна запнулась, не в силах ни назвать Василия Тарханина отцом, ни вымолвить слово «любовь» теперь, когда Игорь оказался ее братом… слава богу, хоть не родным.

– Дядя понятия не имел о нашем школьном романе, – быстро сказал он. – Я же говорил, мы не общались. Я сам узнал обо всем три года назад, клянусь!

Ульяне стало дурно. Николай Порфирьевич убит, Маняша похищена, а Игорь Тарханин – ее кузен! Несколько таких новостей выбили бы из колеи кого угодно. Однако душевное смятение не повлияло на работу ее ума…

– Как ты оказался в этом доме? – опомнившись, спросила она. – Почему решил искать Маняшу здесь?

– Я принимал ее за тебя… Не был до конца уверен, но…

Ульяна не дослушала:

– Как ты узнал о том, что Николай Порфирьевич – мой дядя? Господи! Игорь! Что происходит? Ты… может, это ты его… убил?

Она ахнула и зажала рот руками.

– Ты мне не веришь? Правильно… Я тоже никому не верю. Даже тебе, Уля! Но от этого люблю тебя еще сильнее…

– Как ты нашел меня?

– Надежда Порфирьевна в своем письме упоминала о брате. Дескать, из-за него ей пришлось уехать из Суздаля. Коля вмешивался в ее жизнь, они постоянно ссорились. Младший брат взял на себя смелость поучать ее, тогда как сам был далеко не святой. На этой почве у них случались стычки, которые переросли в полное неприятие друг друга. Короче, нашла коса на камень…

– Покажи мне это письмо! – потребовала Ульяна.

– Я его сжег…

– Лжешь!

– Дядя просил уничтожить оба письма, как только я их прочитаю. Каюсь, сделал это не сразу. Я пытался запомнить каждое слово. Но потом все-таки предал письма огню. Я не мог поступить иначе… Можешь считать, что я все придумал, если тебе так будет легче.

Ульяна вскочила и распахнула окно. Ей было душно, тесно в этой дядиной гостиной с портретами бородатых купцов и дородных купчих в шелковых шалях. В мокром саду пахло зелеными яблоками…

– Траву пора косить, – обронила она, не глядя на Тарханина. – Кто теперь станет этим заниматься? Я всех потеряла… маму, дядю… отца… Какими бы они ни были, их больше нет. Все мертвы! Что с Маняшей – неизвестно…

У Игоря едва не вырвалось: «У тебя есть я!» Но он вовремя спохватился. Расхожая фраза вряд ли пришлась бы к месту.

– Николай Порфирьевич что-то рассказывал о себе?

Она пожала плечами:

– Мало… Говорил, что они с сестрой – моей мамой – рано осиротели. Выживать помогала бабушка, потом и она умерла. Приходилось крутиться, добывать деньги на пропитание любыми путями… Он с детства мечтал стать зажиточным человеком, хозяином, крепко стоять на ногах. Я спрашивала, почему они с мамой забыли свое родство, жили, как чужие? Он обещал все объяснить… позже… Ты, мол, незрелая еще, – твердил, – не поймешь!

– Все это смутно… путано…

– Дядя чего-то боялся, – помолчав, сказала Ульяна. – Я думала, у него психическое расстройство, а он… а его…

Она отвернулась к окну и прислонилась лбом к холодным прутьям решетки.

– Я его не убивал, – ровно, без волнения произнес Тарханин.

Он слишком устал от переживаний, от тряски в электричке, от боли, от всего, что на него свалилось.

– Где ты остановился? В гостинице?

– Не важно, – отмахнулся он. – Уля… половина тех денег, которые оставил дядя Василий, – твои. Нет, они все твои! Только я поздно пришел к этому решению. Вся сумма вложена в бизнес…

– Замолчи! – она закрыла уши руками. – Я не хочу слышать ни о каких деньгах! Они мне не нужны… Неужели тебе больше нечего мне сказать?

– Выходи за меня замуж. И все разрешится само собой…

– Ты что-то скрываешь, Игорь! Мама всю жизнь скрывала от меня, кто мой отец… Дядя тоже о чем-то умалчивал. Со всех сторон меня окружают какие-то тайны… Это невыносимо! Недомолвки, ложь, туманные намеки… Когда это кончится?

Вместо ответа Тарханин подошел к дверям и покачал головой.

– Можно взломать замок, – пробормотал он, не обращая внимания на ее пылающий негодованием взгляд. – И сбежать, послать все к черту! Уехать вдвоем в Москву!

– Я никуда с тобой не поеду…

– Ты права. Нас не поймут! Сочтут побег чуть ли не признанием вины…

Глава 34

С кладбища Астра решила ехать в «Бояринский терем», а не домой к Эрику.

– Разве ты не хочешь поговорить с Маняшей? – удивился Матвей.

– Хочу, но сейчас меня интересует…

Она обернулась к Эрику. Тот сидел насупленный и обиженно смотрел в окно. Раз ему не доверяют, он лучше будет молчать.

– Вы взяли у Брагинского подписку о невыезде?

– Мы попросили его задержаться в Суздале… – буркнул милиционер. – Как и остальных постояльцев, кто во время убийства Бояринова находился в гостинице и мог… в общем, вы понимаете…

Астра не сказала ему ни слова о появлении Игоря Тарханина. Все потом, когда выяснится главное.

– Его допросили?

– Кого? Владельца серебристого внедорожника? Дался он вам…

– Он следил за нами. Ездил по пятам – куда мы, туда и он!

– Вам не показалось? – усомнился Эрик. – В нашем городке трудно разминуться. Здесь просто тесно. А насчет допроса – у Брагинского взяли показания. Я говорил…