Марина Островская - Черная вдова Страница 61

— За успех нашего безнадежного предприятия!

— За безнадежное пить не хочу! — Наталья покачала головой.

— Да я пошутил. Ты пей, пей, не бойся. Все у нас будет клево.

Наталья осторожно пригубила из стакана. Самогон на самом деле оказался мягким, ароматным и не таким уж крепким. Впрочем, доза была не настолько велика, чтобы зашумело в голове, да и закуска ей понравилась: сало просто таяло во рту.

— Считаешь, у нас все получится? — спросила она, прожевав бутерброд.

— Конечно! — Цыгарь уверенно махнул рукой. — Ну, сама подумай… Кто такие эти Михайлюки? Леня — он вообще лох, ему только кулачищами помахать да водяры наглотаться после дела. Федор, конечно, поумнее будет, но тоже не Эйнштейн. Я с самого начала подозревал, что у него с головой не все в порядке.

Вот осел! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Это я не про Федора. Я — осел.

Как сразу не догадался? Вел-то он себя странно, не по-нашему… С другой стороны, это и хорошо. По крайней мере, мы теперь можем просчитать, в какую сторону его мозги работают. Я-то предполагал, что он с бабками на юга подастся, но не был в этом уверен. А тут такое дело… Все оказалось просто, как грабли.

— Помнишь, Степа, в «Джентльменах удачи»? Куплю себе костюм с отливом — и в Ялту. Вот и Федор так же думал.

— Мент и вор — как орел и решка, две стороны одной медали. Хороший вор всегда мента поймет.

— А наоборот? — спросила Наталья.

— Наоборот? Это уже сложнее, — ухмыльнулся Цы-гарь. — Изобретаем-то мы, а они только по нашим следам идут, это во-первых. А во-вторых, кто такой мент?

Тот же вор, только трусливый. Мы-то рискуем, на себя все берем, в одиночку, можно сказать, воз тащим. А за ним, за ментом этим поганым, целая толпа таких же, как он. Мент в одиночку будет делать то же самое, что и я, только трусливо.

Гульнуть ему, конечно, хочется, но с оглядочкой, с западлом таким ментовским, бабки заныкает поглубже.

— Например?

— Я, конечно, точно не знаю. В камеру хранения куда-нибудь засунет, чтобы, с одной стороны, никто, кроме него, до них добраться не мог, а с другой — чтобы рядом, под рукой, были. Воображение-то у него убогонькое, как у куркуля, и все представления о жизни еще с совковых времен.

— Тогда в Сочи у него один путь — гостиница «Жемчужина», — с чисто женской логикой предположила Наталья.

— Сам-то я там не был, но про «Жемчужину» слыхал, — кивнул Цыгарь и налил себе еще полстакана. — Ничего, Натаха! — сказал он, с удовольствием опорожнив стакан и закусывая украинским витамином "с". — Нам бы только вычислить, куда он лавэ зашхерил, а остальное — дело техники.

Подняв руки над столиком и шевеля пальцами, он гордо произнес:

— Ни один замок перед этими пальчиками не устоял, я в этом толк знаю.

Вскроем мы тебя, дядя Федя, и пустим по миру с голой жопой!

Глава 24

— Федя! Ты где?.. — Леонид Михайлюк ногой закрыл за собой дверь гостиничного номера и, пройдя в просторный зал люкса, со стуком поставил на столик четыре бутылки пива.

Шум воды в душе затих, и из дверей ванной комнаты вышел полуобнаженный Федор, обернутый ниже пояса широким махровым полотенцем.

— Пивко — это то, что надо, — одобрительно сказал он, плюхаясь на диван возле столика. — А почему так мало?

— Да говняное у них пиво, — скривился Леня, — кислятина.

— Так взял бы импортного, на худой конец. Привыкать надо, мы же теперь при бабках.

— При бабках! — хмуро передразнил его младший брат. — Ты ж мне сам сказал — деньгами не швыряться.

— Ну ты, Леня, тоже загнул. Уж на пиво-то с похмелья мог бы и не скупиться. — Федор откупорил бутылку и приложился к горлышку. Сделав несколько глотков, скривился. — Да… пиво точно дерьмовое. Что, у них тут с водой проблемы?

— А хрен его знает. Воды вроде навалом, море-кругом, а пиво делать так и не научились. — Не та вода. Ладно, все равно трубы горят. — Он за полминуты опорожнил бутылку и принялся за следующую.

— Чем займемся-то? Опять на сегодня новый кабак выбирать будем?

— Пора уже о будущем задумываться, братишка. Не век же нам в этих Сочах куковать. Оно, конечно, все в кайф — выпивка, девчонки, пляж, море. Только мне уже надоело на этих камнях валяться.

Леня пожал плечами:

— А я бы здесь и остался, мне нравится. Первый раз в жизни, можно сказать, человеком себя почувствовал.

— Нет, Леня, так не годится. Недельку-другую еще отдохнем, а там пора и честь знать.

— Что, опять в Москву или домой, в Бахмач, забуримся?

— Как же, поеду я в этот сраный Бахмач! И в Москву нам вертаться не резон, мы там крепко наследили.

— А может, за бугор рванем? — неуверенно сказал Леня.

— Я и сам про это думаю. С хорошими бабками и там жить хорошо, но ведь их отсюда как-то вывезти надо, да и без документов за бугор не попрешь…

— Так у нас же есть документы.

Федор прищурил глаза:

— Вот смотрю я на тебя, Леня, и думаю: ты идиот или только прикидываешься? Куда мы с этими ксивами попрем? Сучку-то нашу в Москве замели, а если она на нас настучала?

— Да мы тут уже который день торчим, и никто нас не трогает, — возразил Леня. — Значит, скорее всего не настучала.

— Ничего это не значит! — выкрикнул Федор. — Если они еще по гостиницам не шарят, то кто даст гарантию, что нас на границе не заметут?

— Ну ладно, не ори ты так, — засопел Леня. — Ты у нас, конечно, самым умным был. Но я тоже не пальцем деланный. Где же мы новые ксивы надыбаем?

— Вот над этим я и думаю, — допивая остатки пива, сказал Федор. — Есть тут у меня один знакомый, я к нему пока опасался идти, да, видно, придется.

Должен, сука, помочь! Я ему однажды такую услугу оказал… Он божился, что по гроб жизни будет мне обязан.

— Здесь живет?

— Живет не живет, не знаю, а работать — работает. Видел я его на набережной, да только подходить не стал.

— Да он, наверное, бабок много затребует?

— В это мире за спасибо ничего не делается; — философски заметил Федор.

— Но это — не вопрос, бабки есть.

— И куда же мы рванем?

— Для начала в Турцию, она тут рядом. На пароход сел, один ночной переход — и ты уже в Трабзоне. Нам главное отсюда выбраться, а там посмотрим.

На перроне сочинского вокзала отдыхающих по традиции, сохранившейся еще с советских времен, встречали толпы местных жителей, промышляющих частным извозом и сдачей квартир.

Четверть часа Цыгарь выбирал подходящий вариант, пока наконец не сговорился с жуликоватого вида старухой, предлагавшей за небольшие деньги целый дом в частном секторе. Мгновенно нашелся частник, готовый подбросить курортников к месту назначения.

Дом оказался довольно запущенной хибарой, правда, утопающей в зелени столь же запущенного сада. Когда Цыгарь возмутился явным несоответствием реальности с обещанными райскими кущами, старуха не моргнув глазом наполовину скинула цену. Наталья отвела Цыгаря в сторону:

— Соглашайся, это то, что нам надо.

— Ладно, по рукам, — возвращаясь к старухе, сказал тот.

Он осмотрел дом, «удобства» во дворе, расплатился за две недели вперед и взял ключи.

Наталья прогулялась по саду, обошла по периметру участок, обнесенный «живым» забором, вернулась в дом.

— Похоже на дачу, — сказала она Степану, растянувшемуся на потертом диване, — где-нибудь у нас в Подмосковье.

— Только зелени здесь больше, — откликнулся Цыгарь. — Никаких соседей не видать — не слыхать и вообще уютно, как в зеленой пещере.

Наталья распаковала вещи, первым делом выложив на старомодный трельяж с помутневшим, засиженным мухами зеркалом многочисленные тюбики, пузырьки, кисточки, ватные шарики, резиновые перчатки, пакетики с красителями для волос и парики.

— Ну, у тебя и причиндалов… — закуривая и пуская в потолок струйку дыма, протянул Цыгарь. — И на фига тебе было тащить всю эту дребедень с собой?

— Без этого в нашем деле никак нельзя. Степа, ты бы мне помог.

— А что надо-то?

— Найди самую большую кастрюлю, набери воды и подогрей на плите.

Надеюсь, газом пользоваться умеешь?

— Умею. Что еще?

— Остальное — не твоя забота.

На набережной было многолюдно. Прогуливались отдыхающие, суетились официанты в небольших уличных кафе, из динамиков доносились звуки популярнейшего хита летнего сезона:

Ай-ай-я-я, убили негра! Ай-ай-я-я ни за что, ни про что…

Здесь же промышляла бригада фотографов. Опытными, наметанными взглядами они безошибочно определяли в толпе новоприбывших и, навязчиво щелкая затворами фотоаппаратов, предлагали им свои услуги. Кто-то, надменно подняв голову, проходил мимо, кто-то клевал на наживку — писал на предложенном конверте свой домашний адрес и платил вперед.

Братья Михайлюки, неторопливо потягивая из банок пиво, шли по набережной. Федор внимательно присматривался к фотографам, Леня все больше поглядывал на полуобнаженных девиц, бесстыдно вилявших бедрами.