Дмитрий Стрешнев - Крутой секс Страница 61

45

Если вы думаете, что мы отныне не увидим Костика, то вы ошибаетесь.

Пережив большое нервное напряжение, он ощущал себя неважно, когда вышел на плохо слушающихся ногах в предбанник ресторана. Там он увидел вывеску «Бар» и решил, что надо немного подлечить нервы.

В баре, кроме бармена, никого не было. Да и с чего бы там кому-то быть, если свои пришли по более серьезному поводу, а у чужих возможности посетить этот бар в этот вечер, как сказал бы Зашибец, категорически не было.

Костик ознакомился с прейскурантом и неприятно удивился:

— Ну и цены!

— А что — разве где-то даром наливают? — поинтересовался бармен.

— Бывает, — сказал Костик.

— Ну? — сказал бармен. — Хоть один случай.

— Пожалуйста, — пожал Костик плечами. — Однажды захожу в Университет дружбы народов — там сидят два негра и пьют коньяк. Я предложил им меня угостить. Они сказали: «Назови полное имя генерала Мобуту». Я сказал: «Мобуту Сесе Секо Куку Нгбенду Ва За Банга». Мне тут же налили полный стакан.

Бармен посмотрел на Костика с уважением и смягчился:

— Ладно. Заказывай, а я добавлю к заказу двадцать граммов сверху от фирмы.

Костик с благодарностью принял рюмку. Как в конце концов выяснилось, своей жизнью можно управлять: стать владельцем бесплатной тачки и даже получить лишний глоток дорогого вкусного напитка.

— Что-то ты вошел смурной, а сейчас вроде посвежел, — сказал бармен. — Выпиваешь-то с горя или по какой другой причине?

— Мой знакомый доктор Витя Пондрячин, — вместо ответа сказал Костик, — как-то пришел ко мне страшно удрученный и сказал: «У меня умерла половина отделения». Пришлось пить с ним всю ночь, чтобы успокоить. Под утро я все же решился и спросил, сколько больных было в отделении. Он ответил: «Двое».

Внезапно недра ресторана всколыхнул грозный звук, похожий на рев взбудораженного стадиона.

— Что это? спросил Костик бармена.

— Не знаю, — отозвался тот, — Буза какая-то. Дело обычное. Ты чего-то боишься?

— Никогда не знаешь, что вдруг может случться, — сказал Костик. — Одному моему знакомому, например, набили морду в кафе, которое называлось «Приятная встреча».

Своей жизнью можно управлять, если не игнорировать некоторые важные сигналы внешнего мира. Костик, хоть и не всегда, но все же старался придерживаться этого правила. Он быстро допил улучшающий настроение напиток и попрощался с гостеприимным барменом. Когда он выходил из ресторана, то понял, что беспокоящий его шум доносился из главного зала. В шуме порой слышались отдельные невнятные крики. Костику показалось, что он разобрал имя Потерянного и некоторые традиционные слова.

Снаружи на город уже опустились сумерки, и все вокруг наполнилось блеском огней. Крутя на пальце брелок с ключами и довольно улыбаясь, Костик направился туда, где находилась большеглазая «хонда», ставшая его призом и собственностью. Улыбка продержалась на Костиковых губах до ближайшего угла, повернув за который, он нос к носу столкнулся с Севой, Катей и профессором. Это, скажу я вам, было столь же неприятно и неожиданно, как если бы вы высадились на Марсе и вдруг обнаружили надпись: «Не копать. Кабель.».

На секунду Костик растерялся и потерял умение управлять жизнью.

— Катя, подержи чемоданы, — попросил Сева.

Костик едва успел спрятать брелок с ключами в нагрудный карман, как Севины руки впились ему в воротник. Костик попробовал сопротивляться, но получилось плохо. И немудрено, поскольку Сева почти каждый день делал зарядку и подтягивался на домашнем турнике.

— Ты что-то не очень рад встрече, а? — сказал он.

— Ребята, отпустите меня! — проникновенно сказал Костик.

— Смотри, как запел! — заметил Сева. — Прежде ты по телефону с нами не так вежливо разговаривал!

— Это верно, — вздохнул Костик. — Бывает, что время все меняет. Когда я встречался с одной замужней женщиной, она сначала называла своего супруга «мой козел», а когда поняла, что я не собираюсь на ней жениться, стала называть его «мой благоверный». Но вы все-таки отпустите меня. Мне сегодня раз в тысячу лет повезло.

— Повезло? В чем? — удивился Сева.

— Понимаете, — вместо прямого ответа попытался объяснить Костик, — сегодня мне кое-что удалось. А ведь в жизни наступает время, когда вдруг начинаешь понимать, что тебе никогда уже не забраться выше, и что все эти шикарные виллы всегда будут где-то, а длинноногие девчушки с глазами ласковых кошек — с кем-то, а с тобой — только на обложках журналов.

— Да уж, — сказал Сева, — я давно заметил: чем сильнее хочешь разбогатеть, тем хуже получается. Поэтому разумно ли мерять счастье исключительно материальным благополучием? А уж навязывать другим эту ложную идею-фикус — вообще свинство! Я правильно выражаюсь, профессор?

— Почти, — сказал Потапов, который решил не портить серьезный разговор филологическими придирками.

— Вот! Наука подтверждает, что мы имеем право на месть! — торжествующе сказал Сева.

— Правду говорит китайская поговорка: если не хочешь нажить врагов, не делай людям добра, — смиренно заметил Костик.

— Какое еще добро! — возмутился Сева. — Ты нас обманул! Ты говорил нам одно, другим — другое, и все тебе верили!

— Если вы умные люди, то поймете, что я делал это для того, чтобы вам помочь. Когда Никита Хрущев был с визитом на Кубе, он рассказал Фиделю Кастро анекдот. Анекдот был такой тупой, что переводчик решил спасти репутацию главы государства и рассказал другой — тот, который первым пришел ему в голову, и очень неприличный. Кастро жутко хохотал и в ответ решил тоже рассказать анекдот. Его анекдот оказался еще тупее хрущевского, поэтому переводчик рассказал Никите Сергеевичу все тот же, свой. Так оба руководителя и ржали над одним и тем же анекдотом, рассказанным переводчиком, думая, что это они такие остроумные.

— Вот за такие выверты ты у нас сейчас и получишь, — сказал Сева. — Профессор! Я подержу, а вы его ударьте.

— Что ты говоришь, Сева! — возмутилась Катя. — Неужели вы с Аркадием Марксовичем опуститесь до такого унижения как рукоприкладство!

— В данном случае это не унижение, а удовольствие. Ударьте его, профессор!

— Куда? — испуганно спросил Потапов.

— Ну… дайте ему по лицу.

Профессор размахнулся, но опустил руку.

— Не понимаю, как это получается у других…

— Тогда ударьте его в солнечное сплетение, — разрешил Сева.

Вместо этого профессор неуклюже ткнул Костика кулаком в грудь. Одна из стоящих неподалеку машин тут же мяукнула и мигнула фарами. Профессор отпрыгнул от Костика, словно прикоснулся к змее.

— Ну-ка, Аркадий Марксович, еще раз! — скомандовал Сева.

Профессор снова ткнул Костика, и та же машина снова отозвалась.

— Минутку! — Сева ловко вытащил у Костика из кармана ключи с брелоком-сигнализацией.

— О! Вот почему она отзывается! Откуда у тебя такая машина? Впрочем, все ясно. Мы видели, как ты эти ключи получил от бандита. Ты заработал эту машину обманом на наших трудностях. Поэтому мы тоже имеем на нее право. Смотрите, профессор: на этой иномарке мы доедем до моих «жигулей»!

— Предупреждаю, что вы совершаете угон! — занервничал Костик. — То есть — уголовное преступление.

— Не волнуйся, — сказал Сева. — Дуй к тому дому, где мы с тобой в первый раз встретились, и там найдешь свое сокровище. Двери оставим незапертыми, а ключи будут под водительским ковриком.

Костик почувствовал себя, словно сунул карточку в банкомат, а вместо денег тот показал ему надпись: «Может лучше потанцуем на всю сумму?»

— Я поеду с вами! Могу исполнить роль шофера.

— Нет уж, — отрезал Сева, — Избавь нас наконец от своего общества.

— Хорошо, я пошел ловить такси. Жду вас в назначенном месте. Только не задерживайтесь!

— Мчаться сломя голову ради тебя не будем. Но и ползти не будем, как какой-нибудь мобилдуй… или мухожуй… Поздравьте меня, профессор, мне кажется, я чувствую себя настоящим норлом!

Сева открыл багажник «хонды», чтобы положить туда чемоданчики, и увидел внутри две канистры.

— Ого! Можно не то что до Зашибца, до Парижа доехать!

Тут у него зазвонил телефон.

— Алло! — сказал Сева. — Надо же, Роман Степанович! А мы только-только вас вспоминали!

— Извините, что с вами до сих пор не связался, — отозвался Зашибец. — Дела замучили. Вдобавок мне сообщили, что появились какие-то странные люди — вывески портят, — произнес он с непонятной многозначительной иронией.

— Правильно делают, что портят — сказал Сева. — Некоторые вывески нужно уничтожать. Иду я как-то, вижу — написано очень-очень затейливой вязью: «Магазин Изюм ». Захожу, говорю: «Дайте изюму». «Нет у нас изюма», — отвечают. Выхожу — читаю снова внимательно: «Магазин Уют ».