Анатолий Безуглов - По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска Страница 63

— А что за приятель?

— Я его и не знаю толком, он старше намного. Помню, что звали его Кириллом.

— А фамилию не знаешь?

— Этого я и раньше не знал.

— Хорошо, сейчас иди и постарайся вспомнить подробности. — Алтаев направил Шалимова в камеру.

Вот оно — признание, а что с ним делать теперь? Алтаев, конечно, знал, что признание не «царица доказательств» и его одного мало, крайне мало. Если есть другие доказательства, то признание, по сути дела, больше нужно самому обвиняемому, чтобы учли — раскаялся, все осознал. А здесь что?

Вдруг Шалимов взял на себя чужое преступление, знал подробности и взял? Хотя вряд ли. Уж очень серьезное наказание за убийство. Такие дела просто так на себя не берут. Да, он, конечно, убил, но чем доказать? Косвенными уликами — трудно, не легче, чем поймать преступника.

— Значит, признался! Что же теперь будет? — спросил Зимин.

— Работать опять будем, Володя, наверное, даже больше, чем раньше. Тогда у нас сроков не было, а теперь будут.

— Теперь мы сообща будем вспоминать уголовный процесс, в частности раздел о прямых и косвенных доказательствах, — сказал Колесников. — Итак, кто что помнит?

— Уголовный процесс — это очень хорошо, — задумчиво проговорил Алтаев. — Вы помните, как в университете теорию косвенных доказательств читали?

— Там-то здорово читали, — Зимин посмотрел на Колесникова. — По делу нужен новый материал.

— Нет нового, не будет теперь уж до конца, — взорвался Колесников. — Теоретики мы! Я сам знаю, что косвенные доказательства — это не прямые.

— Хорошие ты формулировки даешь, Валера: хлеб — это не колбаса. Если у нас нет прямо указывающих на его невиновность или виновность доказательств, надо искать те, которые хоть побочно на это указывали бы. Вот и будем искать, — закончил Алтаев.

— А как? — Валера в первый раз столкнулся с таким делом, и применять теорию косвенных доказательств на практике ему еще не приходилось.

— Закон требует, чтобы косвенные доказательства в совокупности представляли собой цепь улик.

— Сделаем цепь, найдем все улики и свяжем, — храбро сказал Колесников.

— Тут еще одно правило есть, — продолжал Алтаев. — Доказательства должны быть звеньями одной цепи, и если хоть одно звено из цепи выпадет — все! Вся цепь рушится. Да, с прямыми легче: показывает очевидец — видел, как они грабили, да еще потерпевший опознает — одно удовольствие доказывать. Там пусть одно доказательство и выпадет — ничего страшного, а здесь одно к одному должны быть.

— А у нас какая цепь есть? — спросил Зимин.

Алтаев взял бумагу и нарисовал в центре кружок с фамилией «Шалимов», а вокруг него множество пустых маленьких кружочков. Получилось вроде «чертова колеса»: внутри мотор, а по окружности кабинки.

— Нам нужно в эти кабинки косвенные доказательства поместить, да так, чтобы они между собой связаны были и еще на центр, то есть на виновность Шалимова, указывали.

— Что будем помещать? Давай, Игорь! — Колесников загорелся.

— Приметы парня сходятся с приметами Шалимова. Есть? Тогда в кабинку это, — Алтаев написал в одном из кружков «приметы» и поставил стрелку, указывающую острием в центр на Шалимова. — Он был в голубом пиджаке. Косвенное это?

— Совсем уж косвенное, ставь.

— Идем дальше. Найден нож, а Шалимов говорит, что выбросил сапожный нож.

— Это еще рано ставить, — сказал Зимин. — Во-первых, у нас только фотография ножа есть, а во-вторых, нужно будет с Шалимовым съездить, пусть с понятыми покажет, куда нож бросил, а потом мы ему несколько фотографий ножей предъявим, если узнает, вот тогда…

— Согласен! Видишь, сразу начало проясняться, что делать будем. Ставим здесь вопрос, если узнает нож — зачеркнем. Дальше пошли. Бежал из колонии после нашего запроса. Ставим?

— Нужно, — согласился Зимин. — Это хоть косвенно, но показывает: чего-то боялся.

— Знает, где было убийство, — сказал Валера.

— Это многие знают, какое тут доказательство?

— Одно, правильно, не доказательство, а в цепи — будет. Я ставлю.

— Ладно, ставь. Только с ним выезд сделаем, пусть это место сам покажет.

— Видишь, сколько еще работы, а мы в панику бросились: все пропало, ничего не докажешь.

— Ссора была с убитым, — вставил Зимин, — и дворничиха говорит, и Шалимов. Ставь.

Перечислили еще ряд доказательств. Цепь получилась.

— Осталось одно, самое главное звено: день убийства. Он не знает, а нам это нужно. Если Шалимов вспомнит, что убил 18 марта 1969 года, то цепь замкнется.

— Не назовет он день убийства: не помнит, — сказал Алтаев.

— Стоп! — закричал Колесников. — Шалимов же сказал, что выпил, потому что у соседа были именины. Соседа звали Кириллом. Если у этого Кирилла именины 18 марта, то все — цепь замкнулась.

— А если нет? — спросил Зимин.

— Если нет, тогда все рушится, вся цепь, — ответил Игорь. — Такой улики не будет, все остальные будут выглядеть как за уши притянутые. Звони, Валера, узнай, когда там у Кирилла именины бывают.

Колесников порывисто снял трубку и растерянно обернулся:

— А куда звонить? В справочной не скажут, в церковь звонить?

— В церковь.

— А ты телефон знаешь? И в какую? — ехидничал Колесников.

— Пойдем в библиотеку, энциклопедию посмотрим.

— Поздно, библиотека уже закрыта, да и не энциклопедию смотреть надо, а святцы. Ладно, завтра посмотрим.

На следующий день все трое явились в библиотеку задолго до открытия. Стояли, нетерпеливо ожидая появления библиотекаря Елены Николаевны. Поскорее хотелось узнать, какого же числа бывают именины у Кирилла.

Елена Николаевна с удивлением посмотрела на них:

— Именины Кирилла? Это надо искать день святого Кирилла. Атеистическая литература на четвертой полке в правом ряду, посмотрите.

Стали смотреть, но ничего не нашли. Было много антирелигиозных брошюр на различные темы. Зимин нашел книжку про адвентистов седьмого дня, плюнул и пошел к полкам Большой Советской Энциклопедии. Подошли сюда и Игорь с Валерием. Перевернули почти все тома, почерпнули массу полезных сведений, но того, что им нужно было, не нашли.

— У бабки какой-нибудь спросить, что ли? — сказал Зимин.

— Что тебе это даст? Нам нужно официальное свидетельство, — ответил Алтаев. — Придется идти к начальству, возьму отношение и поеду в Совет по делам религий. А вы проведите опознание ножа и выезд на место происшествия.

Колесников вызвал Шалимова, а Зимин пошел за понятыми. Предъявили четыре фотографии ножей, одним из них было совершено убийство. Его-то и опознал Шалимов. Потом поехали на место происшествия. Николай рассказал все, как было. Его рассказ совпал с показаниями очевидцев.

К концу дня вернулся Алтаев из Совета по делам религий.

— Нож узнал? — спросил он.

— Узнал, узнал! Ты рассказывай, что там?

— Ничего. Посоветовали зайти в любую церковь, — сказал Игорь, — и посмотреть календарь, который выпускает Московская епархия.

— А тебя не турнут из церкви? За оскорбление чувств верующих. Они ведь не любят, когда к ним атеисты приходят.

— А зачем мне верующих оскорблять? У меня дело есть: должны впустить. Раз в Совете рекомендовали, значит, можно.

На работу Алтаев пришел в черном вечернем костюме, в белой рубашке, в строгий галстук была воткнута великолепная золотая рапира — предмет зависти всего отдела.

— Ты смотри, как вырядился? — удивился Колесников. — А вообще, правильно, пусть знают милицию. Ты меня возьми с собой, я что-то давно в церковь не ходил…

Игорь решил пойти в небольшую церквушку, которая затерялась в тиши арбатских переулков. Как-то они вместе с Галей гуляли там, и она сказала, что от этой церквушки веет стариной и уютом. Вокруг уже выросло несколько высотных домов, и церковь походила теперь на театральную декорацию: так странно выглядела юна в окружении этих современных зданий.

Подъехав к церкви, Игорь вышел из машины. (Колганов дал для представительности черную «Волгу».)

— Мне бы с кем-нибудь из руководства поговорить, — сказал Алтаев вышедшей навстречу старушке и смутился от казенности получившейся фразы. И сразу же добавил: — Батюшка принимает сегодня? Или, может, в другое время?

Игорь, помня напутствие Колганова, был предельно вежлив. «Смотри, Алтаев, — поучал его полковник, — не нагруби! Лучше переборщи с вежливостью, а то шум будет, скажут, в религиозные дела вмешиваемся».

— Пожалуйста, батюшка всегда принимает, даже ночью, если дело есть. — Старушка повела Алтаева за собой.

Батюшка, высокий, плотный, еще не старый мужчина, удивился и даже немного растерялся, увидев удостоверение Алтаева, но когда понял, чего от него хочет инспектор уголовного розыска, тут же вынул церковный календарь, нашел март и стал вслух перечислять: