Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2 Страница 65

Поначалу голос Слэйтера звучал немного взволнованно и даже напряженно, но когда я ответил ботанику, что рад появившейся у него возможности заняться моим садом, мужчина успокоился. Я понял, что у Ларса произошло нечто важное, и предложил ему приехать ко мне сейчас, не откладывая. Судя по радостному ответу садовника, можно было сделать вывод, что, по-видимому, будущая работа над дизайном моего сада-смысл всей его жизни и вожделенная вершина его мечтаний.

Ботаник приехал минут через двадцать. Выглядел он на этот раз не так элегантно, как обычно, и имел вид биржевого брокера, чуть было не потерявшего миллион своего клиента. Хотя глаза его лихорадочно поблескивали: то ли от накануне выпитого алкоголя, то ли от предвкушения выпивки.

После приветствия мы прошли на террасу, и уже там Ларс спросил меня о возможной прослушки, услышав отрицательный ответ, он заметно успокоился и достаточно кратко, но точно и вполне аргументировано рассказал нам о тяжелой судьбе садовника, совмещающего свою творческую работу по облагораживанию местного ландшафта с не менее творческой деятельностью шпиона и шантажиста, которая на поверку оказалась далекой от его благородных устремлений и, кроме того, опасной для жизни! Об угрозе для своей жизни Слэйтер вещал нам особенно возбужденно и красноречиво, впрочем виски, по-видимому, немало поспособствовали его словоохотливости. Выслушав нашего испуганного гостя, мне пришлось сделать ему весьма сомнительный комплимент о высокой степени наивности естествоиспытателей вообще и дизайнеров в частности. Не стал я скрывать, что решение задачи по спасению драгоценной жизни художника ландшафтов не представляется мне легким, во всяком случае, в ближайшее время. Что же касается работ по улучшению моей скромной усадьбы – ее мы решили отложить до лучших времен… в том случае, конечно, если Ларс будет в состоянии в недалеком будущем заниматься этой мирной и созидательной деятельностью. По моей просьбе ботаник расшифровал свою переписку с Ниагарой, и мне было лестно услышать частичное подтверждение своих догадок. Действительно, дизайнер переписывался с Жюльетт Домье. Лилия мертвой лошади-это мадам Виар, лживые часы-убийство Мишель, петух-Серж, лягушка-Адель, земляные черви-амбиции в отношении компании «Старлингтон энд Парк», трюфеля-дневник профессора, мышеловка-Полин, лев-Стюарт, он же-смердящий рог осьминога, Эйфелева башня-Элизабет, лягушатник-ее компания, зарянка-Джулия, Кейт-свинья, мутинус собачий-мэр города, кукольные глазки-Энн, гидрона-Линда. И тогда их переписка выглядит более-менее понятной:

Непентес (Ларс): Ты думаешь, что Оливии не нужны записи профессора?

Ниагара (Жюльетт): Мать хочет раскрыть убийство Мишель. Она бы могла претендовать на часть своего наследства или акции, но не будет рисковать благополучием Сержа и Адель.

Ларс: А не могла ли Элизабет участвовать во всем этом?

Жюльетт: Думаю, ей по-фигу, важно, чтобы ее компания развивалась. А не могла ли Полин стащить дневник профессора?

Ларс: Не знаю, а может, Стюарт? Он проявляет интерес к Джулии, будто та собирается шпионить в его пользу. Мог ей наобещать чего-нибудь.

Жюльетт: А его сестричка Кейт?

Ларс: Она обрабатывает мэра и ничего не сделает во вред Кристиану.

Жюльетт: А у Энн такие же отношения с Линдой…»

Собственно, обычные домыслы, только облаченные в «шпионскую обертку». Честно говоря, это так по-детски… Но я не стал говорить об этом вслух.

Нам удалось убедить Слэйтера, что мы найдем оптимальный выход из создавшейся ситуации и позвоним ему утром. Проводив гостя до калитки, я возвратился на террасу для выполнения своего обещания.

Появление Ларса, вернее, его рассказ заставил нас забыть о голоде, но сейчас он настойчиво напомнил о себе. Решив, что, возможно, какие-то идеи нас посетят за легким перекусом и не очень тяжелой выпивкой (во всяком случае, я на это уповал), мы приготовили несколько сандвичей. За едой и выпивкой наше обсуждение пошло веселей, а, присовокупив к реальным фактам фантастические картинки, созданные моим воображением и фантазией Фрэнка, – даже смешно. Но одна, возможно, не самая лучшая, однако хотя бы более-менее реалистичная идея все же пришла в голову Тодескини. Поразмыслив, мы решили вполне резонно, что никаких серьезных действий противник Слэйтера предпринимать не будет, по крайней мере, до получения от него второй, конкретной, анонимки. Хотя, в этом случае, наша логика могла и не совпадать с планами «охотника» за головой садовника. Тогда нам показалось, что небольшая встряска, вернее, провокация может стать катализатором многих процессов, которые могут касаться нашего расследования, и не его одного. Взвесив все «за» и «против», мы решили, что на данный момент такой выход вполне приемлем.

Разошлись мы за полночь, и как впоследствии оказалось, что не всем моим надеждам суждено было осуществиться: ни еда, ни алкоголь не оказались легкими, хотя в процессе их употребления мне казалось, что я себя достаточно тормозил.

…Давно уже раннее утро не казалось мне таким солнечным и оптимистичным. Быстро приняв душ и проделав все остальные гигиенические процедуры, я спустился в гостиную, но, как и предполагалось, составить мне компанию никто не спешил, что, в общем-то, меня не расстроило, так как нередко мне предпочтителен именно такой завтрак.

Выпив чашку чая и съев бутерброд, я вышел прогуляться. Было прохладно, но активность раннего солнца давала понять, что к полудню станет теплее. Собственно говоря, в этот день меня переполняла та радость бытия, которая-как я думал все это последнее время-ко мне уже больше не вернется. Но, к счастью, я ошибся.

Я прошелся к озеру и присел на влажную скамейку. Совсем недавно, в аналогичной ситуации, я ощущал дискомфорт от таких посиделок, а сегодня мне было даже приятно. Что значит внутренний настрой! Удивительно, но и мои воспоминания о Лоре, профессоре да и многом другом были окрашены светлой грустью. Мое хорошее настроение не смогли испортить даже вдруг непонятно откуда появившиеся тучки.

Спустя несколько минут приятного созерцания природы я позвонил Ларсу и сказал ему, что все необходимое для садовых работ уже заказано и спросил, может ли он подойти ко мне часов в шесть, чтобы оговорить некоторые детали. Слэйтер все понял, ответив мне согласием.

Домой я возвратился часам к одиннадцати, застав Фрэнка за мытьем посуды. Клео, судя по ее довольному и сытому виду, уже позавтракала. Устроившись на кухонном стуле, она внимательно наблюдала за протеканием нелегкого санитарно-гигиенического процесса, который Тодескини делал вполне споро. Поболтав с ними, я прошел в гостиную и, включив свой ноутбук и телевизор, уселся в кресло.

Следующие несколько часов я занимался разными делами: просмотрел свою электронную почту и ответил на некоторые письма, уточнил некоторые детали, касающиеся нужных мне людей (конечно же, вся моя исследовательская работа относилась к нашему расследованию), смотрел телевизор, пил кофе и даже пообедал. Тодескини все это время просидел за своим ноутбуком, правда, пару раз он тоже поднимался, чтобы поесть и посетить туалет.

А в полдень позвонил Макс и обрадовал меня тем, что его поиски тоже дали положительный результат, а когда он мне сказал имя и фамилию человека, украсившего своим волосом тупую рожу силиконового аллигатора и сплюнувшего использованную жевательную резинку в фантик вскоре после моих «похорон», я, можно сказать, получил оргазм…

В половине четвертого переодевшись, мы вышли из дома и направились к дому священника.

Глава 9

В ризнице тикали круглые настенные часы. Было почти час дня; служба закончилась более получаса назад. Преподобный Джейсон Коварт, убрав в шкаф облачение для службы и оставшись в добротном твидовым костюме, стал похож на Ричарда Чемберлена в роли учителя деревенской школы, если бы такой персонаж был в его фильмографии. Викарий поспешно вышел из ризницы и пошел по утоптанной тропинке к себе домой.

Полуденное солнце все же решило выглянуть из рваных обрывков туч; его лучи освещали мраморные могильные плиты и редкую пожелтевшую траву. Но преподобного Джейсона сегодня радовала бы любая погода: он все же увидится сегодня с Марком, и тогда душа профессора Биггса обретет упокоение на небесах. Собственно говоря, Джейсон Коварт не только верил, но и знал: все будет по воле Господа. Времени до прихода гостей у него было достаточно, он успевал попить чая, немного поесть и повозиться в саду. Миссис Джоан Китон, экономка священника, уходила после трех часов, но он и не хотел, чтобы женщина присутствовала при встрече гостей.

…Возвратившись из сада удовлетворенной сегодняшней работы, мужчина принял душ и облачился в светло-серый шерстяной костюм и голубую рубашку, эти цвета как никакие другие подчеркивали глубину его глаз и благородную седину висков.