Ги Кар - Чудовище Страница 7

- Дайте подумать. Я позвоню вечером, часов в одиннадцать.

- Как вам будет угодно...

Минула неделя с тех пор, как старшина сословия поручил защиту Жака Вотье Виктору Дельо. И вот адвокат снова появился во Дворце.

- Ну, - спросил Мюнье, принимая его в своем кабинете, как продвигается дело?

- Я почти готов, - непринужденным тоном ответил Дельо, буквально ошеломив этим своего товарища по студенческим годам.

- Браво! Ты пришел попросить отсрочить процесс?

- Нет. К началу судебного заседания - двадцатому ноября - я буду готов.

- В добрый час! Неужели тебе удалось так быстро разобраться в этом деле? Ну, и что же ты думаешь о своем клиенте?

- Позволь не отвечать...

- Как тебе будет угодно! В общем, ты доволен? Ты больше не сердишься на меня за то, что я взвалил на тебя эту работу?

- С благодарностями пока повременю... А сейчас я хотел бы поговорить со своим соперником на предстоящем процессе.

- С Вуареном? Ты знаешь его?

- Понаслышке...

- Грозный противник! Адвокат при американском посольстве. По-моему, сейчас он должен быть во Дворце: я прикажу, чтобы его нашли...

- Ты оказываешь мне большую услугу! - заметил Дельо. Я все думал, снизойдет ли мой знаменитый коллега до знакомства с жалким адвокатишкой...

Во французском суде помимо государственного обвинителя прокурора - обвинение поддерживает также адвокат, представляющий интересы потерпевшей стороны, - так называемый защитник гражданского истца.

- В любезности Вуарену не откажешь, хоть он и держится высокомерно... Может, он и не слышал о тебе, но я уверен, с уважением отнесется к коллеге, взвалившему на плечи тяжкое бремя защиты этого Вотье. Ваши профессиональные отношения будут отличными, иначе и быть не может... Ага, вот и он... Прошу вас, входите, дорогой друг. Это ваш оппонент в деле Вотье, мой старый добрый товарищ Дельо...

Рукопожатие адвокатов вышло вялым. Вуарен и Дельо являли собой полную противоположность друг другу. Вуарен выглядел прекрасно; будучи двадцатью годами моложе соперника, он любил изъясняться витиевато и упивался собственным красноречием. Внутреннее отличие было куда как существеннее: если Виктор Дельо думал только об интересах клиента, то Андре Вуарен пекся прежде всего о собственной персоне. Защитник интересов гражданского истца решил сразу же расставить все по своим местам:

- Вы, дорогой коллега, по-моему, впервые выступаете в Суде присяжных?

- По правде говоря, да, и не слишком этим горжусь!

- Как я вас понимаю! Перестраиваться всегда так трудно... Вот я, например, дела Исправительного суда предпочитаю уступать коллегам...

- Раз уж мне посчастливилось, дорогой коллега, встретиться с вами, разрешите спросить, скольких свидетелей вы собираетесь представить суду?

- Около дюжины... А вы?

- Едва ли половину... - развел руками Дельо.

- Это меня не удивляет! От ваших предшественников я слышал о трудностях, с которыми они столкнулись.

- Они не слишком старались! - с улыбкой заметил Дельо. - Что ж, дорогой коллега, до встречи на первом заседании суда...

После ухода Виктора Дельо элегантный мэтр Вуарен доверительно сказал старшине сословия:

- Старый чудак! Откуда он взялся? Из провинции?

- Ошибаетесь, мой дорогой... Еще немного, и Дельо станет старейшиной парижской адвокатуры...

- Невероятно! Разрешите узнать, дорогой старшина сословия, почему вы поручили это дело именно ему?

- По трем существенным причинам: во-первых, никто не хотел брать на себя защиту Вотье; во-вторых, я счел справедливым поручить такому человеку, как Дельо, дело, которое может наконец принести ему известность - пока хотя бы среди коллег; в- третьих, ваш противник, по-моему, не лишен таланта...

- В самом деле? - скептически осведомился Вуарен.

- Пусть у него не слишком представительная внешность, однако он, на мой взгляд, обладает качеством, все более и более редким в нашей профессии: он любит свое дело...

Будущему адвокату, Даниелле Жени, до сих пор не выпадала удача присутствовать на процессе в Суде присяжных, поскольку места, выделяемые адвокатуре, всегда распределяются среди элиты. Однако сегодня, двадцатого ноября, в день открытого процесса по делу Вотье, девушке повезло. Получив место на скамье защиты благодаря Виктору Дельо, представившему ее всем во Дворце как свою первую помощницу, она с любопытством рассматривала зал суда и заполнивших его людей. В накинутой на плечи мантии и адвокатской шапочке на темных кудрях Даниелла ощущала себя в своей стихии.

Первым объектом, попавшим под обстрел горящих жадным любопытством глаз девушки, стал, естественно, ее ближайший сосед - ее славный, несравненный Виктор Дельо. Даже такое важное обстоятельство, как сегодняшний процесс, не заставило его изменить свой неказистый облик: на нем была все та же порыжевшая мантия, и очки его по-прежнему то и дело спадали с носа. Меньше всего на свете адвокат обращал внимание на пятьсот пар глаз, нацеленных на него со смешанным выражением изумления и сочувствия: присутствующие спрашивали себя, откуда взялся здесь этот ходячий анахронизм и как он, черт побери, рассчитывает с честью выйти из битвы в таком безнадежном деле. Все внимание Виктора Дельо было сосредоточено на том, чтобы разобрать в гаме голос своего соседа слева, директора Института глухонемых. Сей достойный господин в конце концов не на шутку увлекся "делом Вотье". Он добился, чтобы его назначили главным посредником между обвиняемым и судом. За те три недели, что предшествовали открытию процесса, этот отзывчивый человек постоянно сопровождал Виктора Дельо в Санте и благодаря своему умению помог добиться от узника кое-каких существенных показаний.

Быстро скользнув взглядом по аудитории, в основном состоявшей из элегантно одетых праздных женщин, Даниелла остановилась на сопернике защиты - мэтре Вуарене. Он был почему бы не признаться - весьма импозантен, не то что скромный, незаметный Дельо. Мэтра окружал целый сонм помощников. В противоположность Виктору Дельо он снисходительно поглядывал на публику. Чувствовалось, что мэтр готовится к очередному триумфу.

Наконец в зал суда ввели подсудимого, и при виде его у впечатлительной Даниеллы перехватило дыхание. Она даже не представляла себе, что на свете может быть подобное существо человеческой породы... Чудовищная косматая голова, посаженная на туловище атлета, зверское лицо с бульдожьей челюстью - таков был устрашающий облик гиганта, выросшего у скамьи подсудимых. Стоявшие по бокам жандармы в сравнении с ним выглядели просто недомерками. Девушка инстинктивно вжалась в спинку кресла: представшее перед ней страшилище никак не могло быть тем несчастным, о котором с такой теплотой отзывался Виктор Дельо. Стоило лишь взглянуть на обвиняемого, чтобы почувствовать в нем зверя, монстра, какие редко встречаются на земле. Даниеллу объял ужас. Одна мысль о том, что ее покровителю предстоит защищать такое чудовище, причиняла боль.

Она поспешила перевести взгляд на кучку присяжных, которые в ожидании начала процесса молча рассматривали странного подсудимого, чье неподвижное, будто одеревенелое лицо не выдавало ни малейшего чувства. Понимал ли Жак Вотье, отрезанный от внешнего мира своей тройной ущербностью, какая трагедия разыграется здесь, осознавал ли, что в этой трагедии ему уготована роль жертвы? Окаменевший слепоглухонемой производил на присутствующих поистине угнетающее впечатление.

Но вот в зал вошли члены высокого суда и отвлекли девушку от печальных размышлений. Все находившиеся в зале поднялись, председатель суда Легри и асессоры (2) заняли свои места. Государственное обвинение поддерживал прокурор Бертье, вызывавший у Дельо гораздо более серьезные опасения, нежели Вуарен. Назначенный на этот высокий пост совсем недавно, прокурор, похоже, считал вопросом чести отправить на гильотину каждого, кто имел несчастье попасть в его руки.

Секретарь суда монотонным голосом зачитал обвинительный акт, после чего началась процедура установления личности подсудимого, которая отличалась от обычной только тем, что вопросы председателя суда Легри доводились до слепоглухонемого через переводчика, воспроизводившего их с помощью дактилологической азбуки на пальцах Жака Вотье. Во избежание даже малейшей ошибки, которая могла бы возникнуть при подобном способе общения, суд обязал подсудимого пользоваться для ответа пуансоном и трафаретом по системе Брайля. Как только он давал ответ проколами на специальной бумаге, второй переводчик, хорошо владеющий этим письмом слепых, оглашал его ответ суду.

Ваше имя?

Жак Вотье.

Дата и место рождения?

Пятое марта 1923 года, Париж, улица Кардине.

Имя вашего отца?

Поль Вотье, скончался двадцать третьего сентября 1941 года.

Имя вашей матери?

Симона Вотье, урожденная Арну.

Есть ли у вас братья и сестры?