Ольга Завелевич - Бриллиантовый шепот Страница 7

Заворочалась на своей полке жена. «Еще не хватало, чтобы она проснулась», – раздраженно подумал Зотов. К счастью, Наталья Васильевна устала и спала крепко. За день она утомилась от бесед. Окружающие утомились от нее еще больше. Особенно досталось бедняге офицеру. Он был уже в курсе всех светских сплетен Москвы, знал какие выдающиеся люди посещали дом Зотовых, имена всех поклонников Нэты.

«Надо тоже лечь. Все равно я ничего не могу сделать. Авось одумается и сам приедет в Ригу. Денег у него немного есть, парень уже большой, все-таки не шестилетний ребенок». Иван Николаевич посмотрел на спящую Лизу, вздохнул и растянулся на полке, придерживая на груди заветный мешочек. Перестук колес усыпил его, но сон был тревожным. Во сне он пытался остановить, вернуть сына, но лицо Николая расплывалось, ускользало, а вместо него появлялась ненавистная физиономия со шрамом между бровями и угрожающий, липкий взгляд.

Гудки паровоза, дикий скрежет тормозов, крики свалившихся с полок людей слились в невообразимую какофонию. К этому прибавились выстрелы и разрывы. Поезд остановился. С обеих сторон в вагон ворвались орущие и стреляющие люди. Пассажиры, кто мог, попадали на пол. Нападавшие, не переставая стрелять в воздух, заорали на разные голоса: «Деньги, золото – доставай!» Перепуганные пассажиры повиновались. Женщины снимали недорогие украшения, обручальные кольца, вынимали из ушей серьги. Мужчины выкладывали деньги. Молодая женщина в черном траурном платье, сидевшая недалеко от Зотовых, попыталась сохранить обручальное кольцо – видимо все, что у нее осталось на память о муже, но бандит, ухмыляясь, приставил револьвер к голове ее сынишки. Перепуганная женщина протянула ему кольцо.

– Так-то, ишь награбили народные денежки! Делиться надо! – изрек он.

Иван Николаевич поспешно достал из портмоне все наличные деньги, снял обручальное кольцо и велел жене снять все украшения. Нэта от ужаса даже молчала и не пыталась спорить. Бандит сгреб все в кучу, сунул себе в карман, повернулся и собрался перейти к следующей жертве, но тут он заметил в расстегнутом вороте рубашки Зотова золотую цепочку нательного креста. Бандит резко рванул рубашку на ювелире и на груди увидел черный мешочек.

Маленькая Лиза, о которой все забыли, прижимала к себе куклу и молча смотрела на весь этот кошмар с верхней полки. Она даже не могла кричать: онемела от страха. Все действие внизу разворачивалось молниеносно, но запечатлелось в памяти ребенка на всю жизнь: вот бородатый, грязный человек тянет к себе черный мешочек, папа машет руками и хочет бежать. Раздается треск и папа падает. Мешочек разрывается, и из него выкатываются два блестящих камушка. Ювелир хватает их, откуда-то появляется Кока, снова треск, папа держит Коку… Мачеха рядом с отцом. Бородатый человек ползает по полу и воет:

– Где?..

Вокруг все красное и стоит ужасающий гам.

Сколько времени это продолжалось, Лиза не знала. Она пришла в себя на руках у молодой женщины в трауре. Та вытирала ей лицо мокрым платочком и тихонько встряхивала. Лиза открыла глаза. Бородатых людей уже не было. Пассажиры поднимались с пола и слезали с верхних полок, собирали разбросанные вещи. Женщины плакали, прижимая к себе детей.

Вдруг девочка услышала голос отца:

– А Лиза? Где Лиза?

Женщина взяла Лизу за руку и подвела к отцу. Иван Николаевич лежал на полке, накрытый пальто, прижимая к себе Коку. Он шевельнул губами.

– Что? – не поняла Лиза и наклонилась ближе.

– У попа была собака…

Женщина подхватила Лизу и вернулась с ней на свое место. Поезд медленно тронулся. Через десять минут Зотов умер, не выпуская из рук мертвого Коку. Спустя четверть часа у Натальи Васильевны начались боли, пошла кровь горлом, и еще через час Лиза осталась круглой сиротой.

Глава 8

Отца и мачеху похоронили на сельском кладбище, в нескольких часах езды от Риги. Небольшая группа людей, соседей по вагону, проводила их в последний путь. Лиза, трясясь в ознобе, вцепилась в руку женщины в трауре. С неба сыпал дождь, вперемешку с ледяной крупой, под ногами чавкала жидкая грязь. Кто-то из провожающих заметил, что малышка едва передвигает ноги, и хотел взять ее на руки, но Лиза вырвалась и с плачем прижалась к женщине, та обняла девочку и что-то ласково зашептала ей. Постепенно ребенок успокоился, и печальная процессия продолжила путь.

Однорукий офицер, который ушел в деревню раньше, прислал мужика с телегой, разыскал старенького священника и кладбищенского сторожа. Священник согласился сразу, сторожа пришлось долго уговаривать открыть ворота кладбища и похоронить погибших. Наконец, получив немалую мзду, сторож согласился и вместе с полупьяным приятелем начал копать тяжелую, вязкую глину. К моменту, когда печальная процессия достигла кладбища, все уже было готово.

Лиза плохо помнила все это. В памяти остались лишь однорукий офицер, распоряжающийся всем, двое странных людей с лопатами, еще кто-то с окладистой бородой. Вопрос:

– А с собакой что делать?… Не выпустил из рук… Любил видно…

– Да выброси ты ее…

– Не-а, зарою здесь, за оградой, все – божья тварь.

Долго шли под дождем, смешанным со снегом, обратно к поезду. Офицер подхватил Лизу на руки, она положила голову ему на плечо и уснула. Рядом с ними шла женщина в трауре. Они долго молчали, потом женщина произнесла:

– Бедная малышка! В одночасье остаться сиротой! Вот горе! Что с ней делать, ума не приложу. Сама еду с сынишкой в неизвестность, подруга обещала приютить на время. Но сдать такую кроху в детдом? Не могу, рука не поднимается. Возьму с собой. Надеюсь, подруга не выгонит.

– Я думаю, – ответил офицер, – что мы должны попытаться разыскать в Риге родных, к которым они направлялись. Будем надеяться, они примут девочку. Если я правильно понял покойную Зотову, Лиза их родная племянница.

– Это было бы замечательно, но как вы собираетесь это сделать?

– Ох, если бы я знал, что мне пригодятся сведения, которыми меня три часа подряд пичкала Наталья Васильевна, уверяю вас, я бы слушал более внимательно. Однако, как ни странно, название улицы задержалось у меня в голове. Номер дома не помню. Кажется, она говорила, что это маленький домишко на окраине Риги, значит, улица не должна быть длинной. Скажите, ваша подруга живет в городе, она вас встретит?

– Нет, от Риги мне надо еще добираться до нее часа два.

– Тогда я предлагаю вам следующее: я отвезу вас с детьми в гостиницу, обустрою там, а сам отправлюсь на поиски родных Лизы. Думаю, за день я управлюсь. Потом мы отдадим девочку родным, и я отвезу вас к вашей подруге.

– Очень хороший план, – одобрила женщина, – так и поступим.

Они вернулись к поезду. После снега с дождем на улице даже общий вагон выглядел привлекательно. Женщина заботливо уложила спящую Лизу, укрыла сверху теплым одеялом, одолженным кем-то из соседей. Ее сынишка исподлобья хмуро рассматривал незнакомую девочку, о которой так заботилась его мать, но ничего не говорил. Поезд тронулся. Все молчали, подавленные ночным нападением и гибелью людей.

Через несколько часов в окнах замелькали пригороды Риги и пассажиры оживились. Пережитый ужас постепенно изглаживался из памяти, надо было жить настоящим. Рига встретила их холодным, но ясным днем, дождя не было, на вокзале царили чистота и порядок, бегали носильщики, работал буфет, люди были спокойны и приветливы, и беглецам из революционной Москвы казалось, что они попали прямиком в рай. Пассажиры оживились, заулыбались, начали хлопотливо вытаскивать вещи из вагона.

Офицер кликнул носильщика, велел ему взять вещи Зотовых и женщины, подхватил свой чемодан, и они все вместе вышли на привокзальную площадь. Этот человек, по-видимому, не раз бывал в Риге. Наняв извозчика, он назвал ему гостиницу, и вскоре измученные люди уже расположились в удобном, недорогом номере. Устроив женщину с детьми, офицер ушел.

Лиза постепенно приходила в себя от потрясения. Она немного поела, устроилась у окна вместе с мальчиком, разглядывая незнакомую улицу и тихонько обсуждая с новым знакомым увиденное.

Наступил вечер. Пошел дождь, и улица опустела. Тишина нарушалась лишь тиканьем часов, да отдаленными звуками музыки, доносившимися из ресторана. Внезапно в коридоре послышался шум, голоса, в дверь постучали.

– Войдите, – произнесла женщина.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла женская фигура, вся залитая дождем, за ней угадывались силуэты еще двух человек. Гостья откинула капюшон.

– Тетя Катя! – радостно закричала Лиза.

– Солнышко мое! Ты меня узнала! – запричитала женщина.

Лиза повисла на шее у Екатерины Алексеевны. Вошедший следом мужчина представился:

– Дмитрий Антонович Нежин, дядя Лизы. А это моя жена, Екатерина Алексеевна.

– Очень приятно. Елена Михайловна.

– Елена Михайловна, дорогая, то, что вы для нас сделали совместно с Олегом Викторовичем, – он кивнул на улыбающегося офицера и хотел продолжить, но почему-то замолк, посмотрел на жену и племянницу, закашлялся и сбивчиво забормотал: – я хочу сказать… Бог вас вознаградит. Мы будем всю жизнь за вас молиться.