Наталья Солнцева - Иллюзии красного Страница 72

– Может, он пьет много?

– Что вы! Какое там! У него здоровье хилое. То есть пить-то он пьет, но не столько, чтоб с ума сойти от водки. Вы что, думаете, у него белая горячка? Не-е-т… Выпивает он как все, запоями не страдает.

– Кто ж тогда его так испугал? – Влад почувствовал, что сейчас узнает нечто важное, то, что поможет ему пролить свет на события последних дней.

– Вы знаете… – Женщина нервно оглянулась, хотя в кабинете хозяина, где они разговаривали, никого больше не было. – Пантелеймон Аркадьевич очень мне доверяет. Мы с ним давно вместе работаем. Когда-то он был заведующим отделом ювелирного магазина, а я старшим продавцом. С тех пор наша взаимная симпатия только крепла. И здесь я часто за него работаю, если он в отъезде или так что-нибудь…заболеет, например, как сегодня. Поэтому он со мной может поговорить о том, что его волнует. Должен же человек душу облегчить?

– Еще как должен, – подумал Влад, а вслух сказал, – Это очень редкое душевное качество – уметь выслушать ближнего. Людям так не хватает искреннего участия. От этой нашей черствости все инфаркты и инсульты происходят.

– Да, да, как вы правы, как правы! – Рита закивала головой, теребя толстую золотую цепочку на шее, – подарок Пантелеймона Аркадьевича на день рождения, который они отмечали вместе в ресторане, как раз перед этим ужасным несчастьем с Ником.

– А когда вас готова выслушать прекрасная женщина, это вдвойне приятно! – проникновенным голосом сказал Влад, наклоняясь ближе к собеседнице. Он вдруг подумал, что она может ничего больше не рассказать, и решил срочно принять меры. Впрочем, они явно оказались излишними. Просто он не знал Риту: когда она начинала говорить о чем-то, остановить ее было очень трудно, практически невозможно.

– Ах, эти дети, с ними столько хлопот!

Она покраснела от удовольствия, что такой импозантный мужчина оказывает ей внимание. Какой он вежливый! «Импозантный» – это была высшая оценка, которую мог заслужить мужчина у этой тертой жизнью столичной дамочки. Влад мог поставить себе «пять с плюсом».

– Боже, вы представляете себе? Ника пришлось отвезти в психбольницу!

– Неужели до этого дошло? – притворно удивился Влад. – Но почему? Он что, представляет опасность для окружающих?

– Насчет окружающих не могу сказать… Хотя, нет. Бедняжка настолько перепуган, что сам себя боится! Вообразите, что взрослый парень прячется под кроватью или запирается в ванной, и никакими силами невозможно его оттуда вызволить – кричит не своим голосом, цепляется за все, что попало. Пантелеймон Аркадьевич испугался, что в таком состоянии он может причинить себе вред, вот и вызвал скорую помощь.

– А что врачи говорят?

– Боже, что сейчас знают врачи? Они сами спрашивали у Пантелеймона Аркадьевича, что с его сыном. А тот откуда знает? Он в полнейшем недоумении! В полнейшем! Кто бы мог подумать?! Приличный мальчик, приличная семья…

Что-то в интонации женщины показалось Владу неестественным, как будто в стройном и благозвучном аккорде появилась резкая, фальшивая нота. Похоже, хозяин ломбарда знает о том, что произошло с его сыном, гораздо больше, чем сообщил врачам. В таком случае эта яркая, модная дама в слишком короткой юбке тоже имеет более обширную информацию.

– Но что говорит сам Николай? Кто-нибудь спрашивал его, что случилось? Чего он так боится?

– Конечно, спрашивали! И Пантелеймон Аркадьевич, и врачи – все спрашивали. Только никто ничего не смог добиться. Молчит, и все! Как будто в рот воды набрал. Зубы сцепил, так, что аж желваки вздулись на скулах, – это для того, чтобы ни слова не проронить, – трясется, как в лихорадке, и молчит. Но только я вот что думаю, – Рита сказала это почти шепотом, – месть мертвецов – вот что это такое!

– Не может быть! Мертвецов? Вы уверены? Каких мертвецов? И за что они могли бы мстить сыну Пантелеймона Аркадьевича?

– Как за что? Он же нарушил их покой! А вы знаете, как они этого не любят?!

– Чертовщина, – подумал Влад. – Что она несет? У них тут что, все – кандидаты в психушку?

Видимо, что-то такое отразилась на его лице – недоверие или сомнение в глазах, потому что Рита тут же принялась горячо убеждать его в своей правоте, приводя массу доказательств.

– Я вижу, вы не верите. Никто не верит. А я точно знаю – это мертвецы. Ник копал могилы. Понимаете? Открывал гробы! Что-то там доставал…

У Влада от изумления брови поползли вверх. Что за чепуха! Копать гробы? Кто сейчас этим занимается? Тоже мне еще, грабители египетских пирамид!.. Там хоть брать было что – имело смысл копать. А в обычных могилах что искать? Золотые коронки разве что?

– Не понимаю, – непроизвольно вырвалось у него. – Зачем? Что он там собирался найти?

– Кто ж знает? Может, у него давно «крыша поехала»? Только раньше это незаметно было, а после мертвецов… сами понимаете.

Но Влад решительно ничего не понимал. Час от часу не легче! Мало того, что убили Евгения, пропал Алешка, три женщины фактически остались на его попечении, так тут еще и мертвецы какие-то… Он почувствовал, что голова у него идет кругом.

– Так он что же, на кладбище могилы раскапывал? – Влад подумал, что нужно обязательно поговорить с Николаем. Возможно, удастся узнать у парня то, что он не рассказал отцу и врачам.

– Вроде нет. Они с другом ездили куда-то, искали старые склепы, заброшенные захоронения. Надеялись найти там драгоценности… или что-то еще. – Рита задумалась. – Старые ордена… Мало ли? Откуда мне знать? А теперь мертвецы за Ником охотятся, требуют вернуть украденное.

– Так он и в самом деле что-то нашел?

– Наверное. – Рита пожала плечами. – Хотя никто ничего не видел. Так, Пантелеймон Аркадьевич говорил, что в больнице ему санитарка рассказала, будто Ник в бреду то про кольца какие-то бормотал, то… про серьгу, которая его преследует. В основном про серьгу… И знаете что странно? Серьги ведь парное украшение! А он все про одну…

Влада аж пот прошиб. Он почувствовал, как во рту мгновенно пересохло, и сердце забилось где-то в горле. Вот оно что! Серьга! Ах, какая удача! Умница Валерия, правильно догадалась – с серьгой не все так просто.

– Да, история… – с трудом сохраняя самообладание, произнес Влад. – А как Пантелеймон Аркадьевич, сильно переживает?

– Ну, как же! Ведь это его сын родной, притом единственный. Господи, вот горе –то!

– Простите, а в какую больницу отвезли Николая? Хочу проведать его. Жалко парня.

Влад, скрывая нетерпение, записал адрес больницы, вежливо распрощался и, провожаемый томным Ритиным взглядом, вышел из кабинета. Ему хотелось как можно скорее увидеть Ника.

ГЛАВА 26

…Сумерки быстро сгущались, и Сервий уже почти не видел фигуру человека в плаще. Ему удавалось не упускать серую тень из виду только благодаря некому странному потоку леденящего холода, который, словно невидимый хвост тянулся за то показывающейся, то растворяющейся в тумане фигурой…

Гладиатору стало не по себе, хотя он не хотел в этом признаваться. Неприятный озноб сковал тело, ледяной молнией пробегая по позвоночнику. Он на мгновение остановился, глубоко вдохнул несколько раз, поднял голову и посмотрел на небо – серое и низкое, оно чуть моросило мелким дождем, оставляющим на его дорогом белоснежном плаще грязные пятна.

– Великий Зевс! Что за грязный дождь? Впервые вижу подобное…

Сервий оглянулся вокруг – холмистая местность, затянутая зловещим туманом, серо-розовым в закатном свете края неба у горизонта, готового вот-вот погаснуть, произвела на него тягостное впечатление. Угрюмые и мрачные пустынные возвышенности, простирающиеся в разные стороны и уходящие в бесконечность, казались очарованным миром Ушедших Душ, Пустыней Забвения… Звуки как будто замерли, все остановилось, кроме непрерывной грязной пелены дождя. Фигура в плаще исчезла.

Гладиатор в бешенстве оглядывался – ни одного дерева, только чахлые кусты да выгоревшая от зноя трава. Спрятаться негде. Так куда же запропастилась проклятая тень? Сам не зная, зачем, он выхватил меч из ножен и начал кружить по тому месту, где в последний раз видел серый плащ. Стремительно заливающая пространство темнота делала его задачу все более трудной. Но Сервий не привык отступать. Он никогда не отступал. Иногда, во время боя, он делал вид, что его силы на исходе, и когда противник вполне верил в это и терял бдительность, молниеносный клинок Сервия отсекал его глупую и доверчивую голову.

– Никогда не соглашайся с поражением, – говорил ему старый воин, обучавший его искусству владения мечом, – ибо только после того, как ты согласишься, что проиграл, или можешь проиграть, ты действительно проиграешь. Поражение всегда происходит сначала в твоем сердце, а потом уже в бою. Только в такой последовательности. Ты – единственный в этом необозримом мире, способный победить себя. Больше никто. Ты сам создаешь свое поражение, – никто, даже сама смерть не может сделать этого.