Ольга Баскова - Ты будешь только моей Страница 8

Сванидзе увидел незваных гостей и пошел навстречу, приветливо улыбаясь. Однако улыбка сошла с его лица, как только он узнал, с чем гости пожаловали.

Представившись хозяину дачи, Скворцов спросил:

— Скажите, Тевос Бадурович, вы являетесь владельцем светло-голубой «Волги» восьмидесятого года выпуска за номером 199-55 ПО?

— Я. А в чем дело? — Мужчина с тревогой посмотрел на оперативников.

— Вы в курсе, что два дня назад на улице Советской был совершен наезд на женщину? — начал Прохоров. — Водитель с места происшествия скрылся, а пострадавшая скончалась на месте.

— Бедная женщина! — Тевос Бадурович всем видом изобразил сочувствие. — Нет, я не в курсе. Газеты, по-моему, об этом не писали. Скрылся с места происшествия, говорите? И бывают же такие подонки! — Он вздохнул: — Но вы, конечно, пришли сюда не для того, чтобы рассказать мне эту историю?

— Конечно! — Скворцов был рад: наконец-то разговор сам собой направился в нужное русло. — Мы подозреваем, что за рулем машины находились вы.

Лицо мужчины побагровело, губы сжались, однако он взял себя в руки и спокойно спросил:

— Разве в нашем городе подобная машина имеется только у меня?

— У вас имелись основания причинить пострадавшей вред! — звонко сказал Прохоров.

— Правда? А кто она такая? — Сванидзе пришел в себя и попытался иронизировать.

— Михайлова Дарья Ивановна, — ответил Петр.

— Вам, молодой человек, это покажется странным, но я впервые слышу о такой даме. Почему же я должен был желать ее смерти? — не унимался грузин.

Стажер хотел все подробно объяснить подозреваемому, но Скворцов опередил его:

— Не лучше ли проехать с нами? Там мы вам все подробно объясним.

Тевос Бадурович пожал плечами и отправился в коттедж собираться.

— Я категорически не согласен с вашими подчиненными! — втолковывал Сванидзе следователю и полковнику Кравченко, — и еще раз заявляю: я не был знаком с убитой. Вам нужно лучше искать.

— А где вы были во время наезда? — поинтересовался Игорь Владимирович.

— А когда совершили наезд? — спросил Тевос Бадурович и, узнав время, с облегчением вздохнул:

— На это время, друзья, у меня имеется стопроцентное алиби: сидел на даче с внуками. Дочь попросила отвезти их туда и побыть с ними: она страшно переживала трагедию с мужем и не хотела, чтобы все видели дети. Так что я чист. Соседи могут подтвердить.

— Где находилась ваша машина? — спросил Мамонтов.

— На участке я сделал импровизированный гараж в виде шалаша. Помнится, в тот день она там и стояла, — развел руками Тевос Бадурович.

— И никто не мог ее украсть?

— Помилуйте, это можно было сделать только в мое отсутствие, а я находился там все время. Да спросите соседей, — не унимался Сванидзе.

Все находящиеся в кабинете чуяли: перед ними не убийца. Но как не хотелось расставаться с такой красивой версией, как не хотелось продолжать копать неизвестно в каком направлении!

— А все-таки пострадавшую вы знали, — заметил Скворцов. — Об этом сообщила любовница вашего покойного зятя, которой вы неоднократно угрожали.

— Не отрицаю, — спокойно отозвался Сванидзе, — с этим кобелем, моим покойным зятьком, надо было что-то делать, но я не хочу сказать: лишать жизни. Я видел: он задумал сбежать от Наны, отдавшей ему здоровье и молодость, к этой шлюшке. Естественно, как любой отец, видя страдания дочери, я обязан был отреагировать. Хорошо, что у этой проститутки, его секретарши, есть слабое место — муж. Боясь потерять его, она беспрекословно выполняла все мои поручения. Однако убивать отца моих внуков! Мы не в горах, молодые люди!

Поговорив с Тевосом Бадуровичем и уже не сомневаясь в его невиновности, оперативники на всякий случай проверили его алиби и убедились, что он сказал правду. На его автомобиле не имелось никаких следов аварии, а они неизбежно должны были остаться при сильном ударе. Вызванный пятилетний свидетель заявил, что машина Сванидзе не того цвета, чем окончательно добил сыщиков. Приходилось начинать сначала и все же выполнить работу, от которой Скворцов хотел освободиться: искать нужную машину. Для этого нужно было проверить все автомобили с подходящим номером и цветом, и люди в управлении схватились за голову.

Однако им неожиданно повезло. На следующий день после разговора со Сванидзе в управление явился учитель известной в городе гимназии Иван Павлович Санько и поведал печальную историю: его десятилетний сын в его отсутствие залез в припаркованную возле подъезда машину (отец оставил дверцу открытой, потому что они всей семьей намеревались ехать к теще, и он на секунду поднялся в квартиру — помочь жене вынести сумки), повернул ключ зажигания, проделал манипуляции, которые изучил, наблюдая за отцом, и автомобиль поехал. Мальчишка знал, где педали тормоза и газа, но от неожиданности вместо тормоза стал жать на газ, и это кончилось печально. Сбив тетю Дашу, паршивец ухитрился поцарапать машину о груду кирпичей в проходном дворе, явившуюся преградой новым несчастным случаям и остановившую автомобиль, после чего непутевый сын отправился к родителям и рассказал им все, за исключением наезда. О наезде взрослые догадались сами, однако боялись в этом признаться даже самим себе. Наконец отец не выдержал, прижал сына к стенке и выудил признание. Учительская честность все же взяла верх — и вот перед сыщиками нет больше тайны гибели Дарьи Михайловой. Осталось лишь нераскрытое дело об убийстве Поленова, которое все-таки повисло «глухарем».

Утром Киселев зашел в кабинет к Ларисе, рисовавшей на листе бумаги крестики и нолики. Выражения лиц обоих сыщиков выглядели кислыми.

— С одной стороны, радуешься, что человек невиновен, — сказала Кулакова, наливая Павлу чай, — а с другой…

Она не договорила, но оперативник понял ее без слов: убийцей мог быть маньяк. Только этого им не хватало!

Глава 13

Бабка Лукерья, жительница села Озерное, находящегося в двадцати километрах от Приреченска, встала в то утро рано. Сегодня она ожидала приезда из города сына с невесткой и внуками и хотела испечь свой фирменный пирог с мясом и грибами. Подойдя к умывальнику, расположенному во дворе, чтобы ополоснуть лицо холодной водой, старушка с наслаждением вдохнула свежий ароматный воздух и посмотрела в сторону озера, окруженного живописным лесом. Село Озерное, жительницей которого она являлась вот уже лет пятьдесят, с недавних пор превратилось в курортную зону именно благодаря водоему. Один его берег заняли коммерсанты и, понастроив частные пансионаты и дома отдыха, перекрыли туда доступ обыкновенным людям. Правда, коренные жители не очень-то переживали. В их распоряжении остался второй берег, который они и посещали с огромным удовольствием. Да и не только они. В выходные дни возле воды яблоку было негде упасть: приезжали из трех соседних городов, ставили палатки и наслаждались купанием. «Хорошие у нас места, — подумала женщина. — Вот если бы мои родные могли бы это оценить и остаться здесь!»

Лукерья прекрасно понимала: в их селе, пусть даже курортном, сыну и невестке, людям образованным, никак не найти работы. Да и внучкам лучше учиться в городской школе. А искупаться в озере для них не проблема; благо имеется машина и крыша над головой, все-таки приезжают в гости не к чужой тете, могут жить сколько хотят и кушать не ресторанную бурду, а вкусненькое, домашнее. Вспомнив о еде, старушка всплеснула руками. Конечно, как она могла забыть? Проклятый склероз! Муки-то на пирог не хватит! И как это ее угораздило? А все старческая болезнь, нужно попросить сыночка или невестку, чтобы привезли из города какое-нибудь лекарство от напасти. Ведь совсем недавно пекла лепешки, пригласив на чай свою подругу бабку Анну, и еще тогда подумала, что надо бы пополнить запас. Лукерья заметалась, как пойманная птица. Сельский магазин в выходные не работал, и страждущим приходилось ходить за три километра в другое село. Следовать их примеру старушка не собиралась. По выходным с транспортом туго, в ту сторону редко кто едет, а пешком ей уже не под силу. Придется занимать у соседей.

Вернувшись в дом, Лукерья посмотрела на настенные часы. Они показывали половину седьмого. Решив приготовить начинку, чтобы скоротать время и не показаться соседям невежливой, она достала из холодильника мясо и грибы. В хозяйственных хлопотах час пролетел незаметно, и старушка стала собираться к соседям. Выйдя во двор и бросив взгляд на дом слева, где жили Фокины, она с огорчением вспомнила: еще вчера вечером те уехали в город к детям. Придется навестить соседей справа, Бобровых. Эта мысль не придала Лукерье радости. Бобровых она не любила, как, впрочем, и многие жители села. За что любить-то?