Ольга Баскова - Ты будешь только моей Страница 9

Вернувшись в дом, Лукерья посмотрела на настенные часы. Они показывали половину седьмого. Решив приготовить начинку, чтобы скоротать время и не показаться соседям невежливой, она достала из холодильника мясо и грибы. В хозяйственных хлопотах час пролетел незаметно, и старушка стала собираться к соседям. Выйдя во двор и бросив взгляд на дом слева, где жили Фокины, она с огорчением вспомнила: еще вчера вечером те уехали в город к детям. Придется навестить соседей справа, Бобровых. Эта мысль не придала Лукерье радости. Бобровых она не любила, как, впрочем, и многие жители села. За что любить-то?

Бывает так: живут себе люди, вроде никому зла не делают, а не привлекают. Однако иногда бабка совершенно откровенно отвечала самой себе на вопрос, почему ей не нравятся Бобровы. Ей казалось: они слишком много о себе мнят. Правда, не исключено, что имеют на это право: люди образованные, Иван — агроном, Мария — учительница, сынок Рафаил (ну и имечко придумали, его все равно так никто не называет, все Рафик да Рафик) учился в городе в институте, а в селе образованных по пальцам пересчитаешь. Только пусть считают как хотят, а права такого им никто не давал — брезговать людьми. Как именно Бобровы брезговали, местные сплетницы не могли объяснить. При встрече с каждым жителем села они улыбались и здоровались, однако всем казалось: их улыбки неискренни, натянуты. Мария никогда не поддерживала с местными женщинами долгих разговоров: подойдет, постоит немного, скажет пару слов, а потом домой: то мужа кормить надо, то тетради проверять. Ну разве это не пренебрежение к простым людям? У многих, да вот хотя бы у нее, Лукерьи, дети тоже выучились и не ведут себя так. Это во-первых. А во-вторых, никто из села не решается сказать Марии про Рафика, хотя все знают, что после той ужасной истории с девушкой он так и не отошел и лечится, крыша малость поехала.

Постояв еще несколько минут и поругав про себя соседей, старушка твердым шагом направилась к их дому. Вот и забор выстроили не как у людей: большой, каменный, красивая железная дверь со звонком — выпендреж сплошной! Не то что у остальных! Калитки день и ночь распахнуты, в селе все друг друга знают и воров не боятся. Лукерья с силой приложилась пальцем к кнопке звонка. Никто не откликнулся.

«Странно», — сказала себе женщина и позвонила еще. Но в доме не зашевелились. «Аль уехали куда?» — удивилась Лукерья, вспоминая, что не видела Бобровых уже дня три. В раздумьях она оперлась на дверь, которая оказалась незапертой. «Ну вот, потому и не отворяют», — решила старушка и громко крикнула:

— Мария!

Зовя хозяйку, она продвигалась в глубь ухоженного бобровского сада. «Чаевничают, что ли?»

Лукерья дернула за ручку входной двери. Тоже не заперто. Старушка просунула голову в дверной проем и еще раз позвала хозяев. Безрезультатно. «Али в спальне сидят?»

Женщина прошествовала в прихожую и открыла дверь в гостиную. В нос ей ударил тошнотворный сладковатый запах. Иван Бобров лежал на полу в луже крови, раскинув руки, и смотрел на орущую соседку остекленевшими глазами.

Следственная группа из ближайшего города Залесска не заставила себя долго ждать. Вместе с участковым села Степаном Игнатьевичем милиционеры нашли и остальных членов семьи. Мария лежала в спальне, а Рафик — в погребе. По первоначальному заключению экспертизы, все трое были убиты ударом ножа в спину.

Обычно в деревнях и селах местные жители замечают много того, что помогает следствию. В данном случае свидетелей не нашлось.

Глава 14

Происшествие на той дискотеке не вселило в нее пессимизм и не заставило отказаться от намеченной цели. Любая достойная цель трудна, и тем приятнее будет на душе, когда ты ее достигнешь.

Придя на следующее утро в школу, она опять пыталась попасться Алексею на глаза и два раза ловила его рассеянную улыбку. Юрка, подойдя к ней в школьном дворе и больно схватив за руку, злобно сказал:

— А все-таки ты ему не достанешься! Я привык добиваться своего! Лучше тебе понять это сейчас.

— Отвали, козел, и не смей ко мне приближаться! — Она вырвала руку и плюнула Юрке в лицо.

Парень замахнулся на нее, однако она закричала:

— Не смей подходить ко мне ближе чем на километр, а не то я сообщу милиции!

— Смотри — не успеешь! — просипел Юрка и двинулся в школу. Краем глаза она заметила их классную руководительницу Анну Викторовну, созерцавшую ссору и не вмешавшуюся. Она знала почему: та боялась. А вот она не боится. Юрка стоял преградой на пути к ее мечте, а преграды необходимо устранять.

Иногда она задавала себе вопрос: что бы изменилось, если бы не появился Юрка? Алексей все равно ее не замечал, и надо было придумывать новые способы. Как-то вечером, расчесывая свои роскошные волосы, она вспомнила лагерь и их первую и единственную встречу. Тогда Алексей оценил ее красоту. Может быть, создать аналогичную обстановку?

Она решила послать Алексею записку, напечатанную на компьютере, с приглашением подъехать на автобусе № 20 до конечной остановки и выйти к реке. Ей было знакомо это место: летом они нередко ездили туда с мамой. На берегу много больших камней, она сядет на один из них, распустит волосы, он подойдет к ней, как тогда… Идея показалась замечательной. С запиской проблем не возникло, однако написана она была от имени Лены. Этим именем приход Алексея казался гарантированным.

Она приехала туда на полчаса раньше, выбрала самый большой камень, уселась на него и распустила волосы. На минуту ей почудилось, что она снова попала в сказку, и лучше бы в эту сказку никого не пускать, кроме… Вот послышались шаги. Она не обернулась, потому что знала: это он. И действительно, знакомый голос с удивлением произнес:

— Сирена? А ты что тут делаешь?

У нее замерло дыхание, она не знала, что ответить. Алексей улыбнулся:

— Похоже, нам с тобой нравятся одни и те же места. Ты никого здесь не видела?

Она покачала головой. Алексей попрощался и пошел вдоль реки. Из ее глаз покатились слезы. Ее возлюбленный шел искать Лену, а русалки или сирены ему были не нужны.

На следующий день Алексей, к ее немалому удивлению, сам подошел к ней в школе.

— Никогда так больше не делай. — Он вложил в ее руку скомканную записку и, не сказав ни слова, направился в свой класс.

Ей не стало больно. Она не потеряла веру в эту мечту. Его поступок придал ей сил. Может, и хорошо, что ее испытывают Небесные Силы. Потому что для исполнения второй мечты потребуется еще больше сил и умений.

Глава 15

Оперативная группа из Залесска во главе со старшим лейтенантом Николаем Ведерниковым, сидя в конторе участкового Степана Игнатьевича, ломала голову над так неожиданно свалившимся на них преступлением.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но дело пахнет «глухарем», — сказал, прихлебывая чай, Юрий Ряшенцев. — Не преступник, а фантом какой-то! Денег и драгоценностей не взял, следов борьбы экспертизой не обнаружено, жители ничего подозрительного не видели.

— Упаси боже, только фантома нам не хватало! — Николай перекрестился и предложил: — Давайте еще раз допросим соседей. Особенно эту бабку, которая обнаружила тела. Как ее, Лукерья, что ли?

Степан Игнатьевич выглянул в окно, крикнул игравшему неподалеку мальчику и велел немедленно позвать Лукерью Трофимовну Землякову. Женщина не заставила себя долго ждать. Оправившись от первого потрясения и шока и отправив домой приехавших детей (надо сказать, что, узнав о преступлении, те и сами расхотели здесь оставаться), старушка примчалась по зову милиции. Задав ей пару незначащих вопросов, Ведерников отметил про себя: Лукерья разговорчива и горит желанием помочь следствию. Дав характеристику семье Бобровых, она остановилась, ожидая следующего вопроса.

— Вот вы сказали, Лукерья Трофимовна, — Николай придал своему голосу как можно больше уважения: он знал, что такой тон безотказно действует на старушек, — Бобровы — люди не очень гостеприимные, верно?

Землякова закивала головой.

— И тем не менее кого-то они впустили в свой дом? Как это могло случиться?

Старушка пожала плечами:

— Мария и Иван сроду бы никого в дом не впустили. Видите, какой забор отгрохали? Может быть, родню какую да еще нас, соседей. А чужого человека — ни за что. Тут, бывает, курортники ходят, просят то воды им дать, то хлеба, то соли. Я и мои односельчане считаем, что все люди: впустим, дадим, что просят, иногда и больше, а Мария или Иван просьбу выслушают, дверь свою чугунную захлопнут, бросят фразу: мол, подождите, а потом уже через калитку передают. Кстати, воду они наливали в пластиковую бутылку, чтобы не просили еще. А когда и вовсе не открывали. Иногда возвращаюсь домой и вижу: стучатся к ним с детьми маленькими, Мария через занавеску в доме выглядывает, а дверь не отпирает.