Сергей Петросян - Путешествие дилетанта Страница 8

Жара стояла невыносимая. От раскаленного каменистого грунта поднималось зыбкое марево. Пьер с Альбертом отошли под навес. Один из охранников, бросив автомат в пыль, сидел на корточках перед кипящим на костре котелком. Пьер присел рядом и заглянул в булькающую посудину – оттуда торчала костистая лапа.

– Алик, – спросил он, – кого это они варят?

Альберт присел рядом и пригляделся:

– Игуану. Их тут до черта. Лупят по ним из автоматов, а потом из ошметков кошеварят.

– А чего народу на площадке нет?

– Сбежали. Тут постреливают, вот народ и бежит. Ничего – на следующей неделе заключенных обещали пригнать. И кубинские военные строители в марте прилетят. С бульдозеристами только проблема – инструктор из Трактороэкспорта уже троих обучил – все сбежали.

На обратном пути Егорыч напряженно молчал – сказывалось тяжелое похмелье и часы, проведенные на жаре. Когда проезжали деревеньку километрах в тридцати от Манагуа, увидев вывеску CervezaToña (пиво Тонья), он неожиданно хлопнул ладонью по торпеде: «Стоп! Мужики, мы сегодня хорошо потрудились – с меня пиво». Пьер бросил осторожный взгляд в зеркало заднего вида на Альберта – тот брезгливо поморщился и пожал плечами: «А куда мы денемся».

Выгружали спящего после пяти кружек пива Егорыча втроем с бородатым охранником. Неожиданно шеф проснулся, огляделся и, нетвердым шагом, но самостоятельно двинулся к своей комнате, бросив Пьеру через плечо:

– Машину помой.

– Приплыли… – подумал Пьер.

* * *

Следующие несколько дней прошли в однообразном режиме – разбор документов, перевод телексов из Москвы, переговоры с местными строителями. Удалось созвониться с Осипом, которого Пьер встретил в аэропорту. Тот умудрился простудиться в такую жару и несколько дней провел в советском военном госпитале в Чинандеге. «Лафа, – рассказывал он, – целый день валяюсь, книг куча, рано вставать не надо, медсестры молоденькие…»

– А сегодня, господа, зарплата, – ласково объявил в один из дней Егорыч. – Студент, проставляться будешь. И машину помой – к начальству едем.

Пьер уже как-то смирился с ролью шофера при Егорыче, но не любил, когда ему об этом напоминали.

Зарплату выдавали в Экономической Миссии СССР, которая находилась рядом с посольством, в пригородном районе Лас Колинас. Это был дипломатический район, въехать туда можно было только через блокпост, а периметр круглосуточно охранялся автоматчиками. Зато дети и жены дипломатов могли спокойно гулять, посещать спортзал и теннисные корты, плавать в бассейне. На территорию Миссии, окруженную высоким бетонным забором, можно было попасть через железную калитку, подробно представившись в интерком. За стеной стояли уютные коттеджи сотрудников миссии, со спортивной площадки доносились удары по мячу и возгласы болельщиков.

К окошечку кассы стояла небольшая очередь. Пьер назвал свою фамилию.

– У вас паспорт не сдан, – услышал он в ответ, – денег не получите!

– Куда не сдан? – не понял Пьер. – Почему не получу?

– Пройдите в бухгалтерию, – услышал он в ответ.

– Где же вы ходите? – строго спросил бухгалтер. – Неделю, как прилетели, и до сих пор ходите с паспортом! Телефона вашего в справочнике нет, где вас искать?

Выяснилось, что паспорт гражданину СССР нужен только для пересечения границы, а прибыв на место, он должен сдать его от греха подальше, чтобы не было соблазнов смотаться в соседнюю страну, открыть счет в иностранном банке, да и мало ли чего может натворить человек, имеющий паспорт… Главный документ гражданина немедленно перекочевал в сейф бухгалтерии, а взамен Пьеру выдали сомнительного вида бумагу с фотографией, печатью и текстом по-испански, мол, паспорт владельца находится в консульском отделе СССР «на оформлении».

– Идите теперь в кассу. И не забудьте заехать в Посольство – встать на физкультурный учет.

– Какой учет?

– Физкультурный, вам сказано!

Оказывается, согласно неведомому циркуляру, за границей комсомольцев надо было именовать «физкультурниками», а членов КПСС – «членами профсоюза». Соответственно платились и взносы – «физкультурные» или «профсоюзные».

Пьер получил деньги и внимательно рассмотрел зеленые бумажки, которые до этого видел только в кино в руках отрицательных персонажей. Доллары…

– Поехали в посольство, – легонько подтолкнул его шеф, – мне надо взносы профсоюзные платить.

– Вот, – потряс он пятидолларовыми купюрами, – каждый месяц целые джинсы им отвожу!

Пьер подумал, и решил на «физкультурный учет» пока не становиться.

* * *

Довольно быстро начали приходить письма из дома, так как они не пересылались с обычной почтой, а прилетали по понедельникам с рейсом Аэрофлота на адрес советского посольства. Оставалось только заехать и забрать их со стола в коридоре экономической миссии. Писали все: сестры, дядя, тетя, даже родители умудрились переслать письмо из Индии. Кэт прислала только свою фотографию с пририсованной слезой в полщеки – это было в ее стиле.

Сложнее было с Мели – Пьер знал ее адрес в Германии, но как быть с обратным? Он пытался выяснить адрес Дома приемов у Альберта, но тот только пожал плечами. Пришлось заняться этим вопросом вплотную. Выяснилось, что почтовых адресов в классическом понимании в Манагуа не существует. То есть были какие-то кадастровые номера участков под застройку, но никто ими не пользовался. Обычно адрес доставки выглядел так: «Два с половиной квартала вниз от места „где было деревце“. Донья Хуарес». Пьер начал выяснять, что за «деревце». Оказалось, что «деревце» («Arbolito» ) – название универмага. А когда он там был? До землетрясения 1972 года. Что значит «вниз»? Выяснилось, что все направления в Манагуа обозначаются словами: «к морю» – на запад; «к озеру» – на восток; «вверх» – к аэропорту, т. е. на юг; «вниз» – к кладбищу, т. е. на север. Итак, адрес писался следующим образом: «Манагуа. Район Болонья-1. Полтора квартала вниз от площади Испании. Дом приемов INE». Это по-русски. А по-испански – все то же самое, только в обратном порядке. Пьер описал свои первые впечатления от страны (без военных подробностей) приложил пару открыток с вулканами и отправил письмо в Германию.

Другим оперативным и на удивление дешевым видом связи, оказался телефон. Национализированная телефонная компания давно не корректировала цены на международные звонки и, с учетом роста «черного» курса доллара, связь оказалась почти бесплатной. Но был нюанс – звонить с номера Дома приемов на общем собрании обитателей было признано некорректным, т. к. счета приходили на INE, а злоупотреблять гостеприимством не хотелось. Приходилось по ночам (из-за разницы во времени) ездить на переговорный пункт, который находился в центральном здании почты в конце кварталов, разрушенных землетрясением.

* * *

В один из вечеров, когда Егорыч находился в очередном «пикé», Альберт предложил пройтись до переговорного пункта пешком, чтобы проветриться после дня, проведенного в офисе. Переговорив с родней, Пьер стоял на улице, ждал Альберта, курил и трепался «за жизнь» с охранником почты, угостив его «Космосом», привезенным из Ленинграда. Внезапно яркая вспышка осветила окрестности. Охранник и Пьер синхронно повернули головы – над холмом, на котором располагался район Болонья-1, поднимался на фоне ночного неба огненный столб.

– Альбе-е-ерт! – заорал Пьер. Альберт, спотыкаясь, уже бежал от здания почты. Все, стоявшие на улице, уставились на пламя на холме.

– Почти у нашего дома! Там же Егорыч! – сжимая кулаки, простонал Альберт. Пламя на холме стало угасать, но в это время новая вспышка осветила окрестности, а спустя несколько секунд гул взрыва накрыл окрестности. Не сговариваясь, ребята рванули по направлению к дому. Когда они подбегали к Болонье, район уже был оцеплен. «Компаньерос совьетикос!» – заорали Альберт с Пьером на патрулей, размахивая «филькиными грамотами», выданными вместо паспортов. Те расступились – с советскими здесь предпочитали не связываться. Бежать уже не было сил – пошли быстрым шагом. Пьер поднял взгляд – прямо над головой на фоне черного неба светился тонкий ярко-красный луч.

– Альберт, – показал рукой Пьер, – тут что – лазерное оружие применяют?

Шедший рядом Альберт посмотрел вверх, неожиданно схватил Пьера за руку и рывком швырнул его на середину улицы. В тот же момент раскаленный провод упал на то место, где они только что стояли.

«Замыкание – вот провод и расплавился, – понял Пьер, – хорошо, что на голову не прилетело!» По улице бегали испуганные люди с фонарями, что-то кричали друг другу. Охранника возле Дома приемов не было видно, оконные стекла были выбиты. Огромная дыра темнела в стене комнаты Егорыча.

– Альберт! – раздалось вдруг со стороны бассейна. – Альберт, я чуть не погиб!