Татьяна Эльдарова - Свояченица Страница 9

Юрка! Как же она могла забыть! Женщине, скукожившейся в ней, стало неуютно, пришлось потесниться и уступить место матери. Анна залезла в сумку, достала записку сына и прочла её опекуну детей.

Алексей предложил сначала заехать на его квартиру в Москву - помыться, переодеться, но она умоляюще вскинула на него глаза и попросила:

- Лёш, давай поедем сейчас!

- Ладно, - смилостивился он, - но тогда нам придется проведать Двойника, как ему отдыхается у моего одноногого Рустама.

- Это далеко отсюда? - новая проволочка тревожила мать. Ей не терпелось встретиться с сыном.

Алексей объяснил ей спокойным менторским тоном, как неразумной ученице, что это - необходимо, что они должны привести себя в порядок, дабы не привлекать внимания окружающих к своим персонам. Кроме того, он устал. Ей тоже необходим отдых, чтобы выдержать новую многочасовую дорогу. Путь предстоит неблизкий.

Видок у зятя действительно был - отменный: как у языческого шамана или у доисторической печатной машинки с запавшими клавишами - не знаю, с чем ещё сравнить. Видимо Анна и сама выглядела немногим лучше.

* * *

Они тряслись по проселочной дороге где-то уже с полчаса. Анне вспомнилось, как выезжали они с детьми в такие же вот солнечные летние дни купаться в Серебряный Бор. Так же мчались навстречу деревья, так же слепило глаза, так же слегка укачивало (Аню всегда укачивало. С детства. Даже в троллейбусе). Но она стойко переносила тошноту, зато едва успевала подставлять Петьке с Манькой заранее приготовленные целлофановые пакеты.

Анна увлеклась воспоминаниями, зеленовато-серый глаз, видимый Алексею в зеркальце заднего обзора, потеплел, чуть улыбнулся и тут же невольно прищурился от боли: "ниву" здорово тряхнуло на ухабе.

Алексей резко затормозил:

- Что с тобой?

- Нет, ничего. Спина чуть-чуть... - почему-то смутилась Анна, пошевелила плечами и опять сморщилась.

- Разоблачайся! - приказал Алексей и спрыгнул на землю.

Аня ойкнула, вылезая из машины, повернулась к нему спиной. На даче в панике она не сообразила, что в сумке лежит запасная футболка, и теперь на ней была надета какая-то его старая рубашка, которую она нацепила взамен своей одёжи. (та, что была на ней в гараже, насквозь промокла после двух ведер ледяной воды, когда Аню реанимировал Очкастый.)

Добродушно усмехнувшись, зять поменял тон:

- Давай-давай. Боишься, сглажу?

Она приспустила рубашку на три сантиметра, но её нечесанная грива закрывала шею и плечи. Алексей забрал основную гущу волос, поднял их и даже присвистнул, увидев след от удара.

- В том санатории, откуда я вчера выписалась (неужели только вчера?), мне и почище доставалось.

- Мыветераны, мучатнасраны? - поинтересовался зять, а потом посетовал, осторожно ощупывая кости: - до твоего скелета фиг доберешься. Вот в институте у наших дохлых натурщиц аж позвонки наружу выходили.

- Доктор, скажите, я буду жить?.. - проговорила Аня скорчившись, жалобно-тонким беспомощным голоском.

- И не надейтесь, больной!

Она одернула рубашку и вдруг расхохоталась. Истерично, отчаянно, зло, до икоты, до слёз.

- А вот - буду! Им назло! И ребят найдем! Поехали, Лёха! - Анна полезла в машину, повторяя как заведенная, - Я - буду жить, а вы - нет! Поехали, шеф! - и повторила на самой высокой ноте, почти торжествующе. - Мы есть, а их уже нет!

- За что боролись... - сплюнул Алексей в раскрытое окно и, обеспокоено поглядывая на свояченицу, осторожно двинулся с места.

* * *

- Рустам! Открывай! - Алексей посигналил.

Ворота раскрылись. Навстречу, едва заметно прихрамывая, вышел моложавый седобородый огромного роста человек. Вид у него был устрашающий, впору маленьких детей на ночь пугать. Поглядев на друга и его спутницу, глубоко посаженные темные глаза Рустама округлились и он восхищенно зацокал, качая головой:

- Ты откуда такой красивый? - и протянул руку Анне, представившись.

Он радушно предложил пройти в скромный домишко, где внутри всё сверкало чистотой, а на круглом столике у окна красовался телефон.

Ладная молодая хозяйка, едва взглянув на них, схватила Аню за руку и повела её на задний двор. Она не задавала никаких вопросов, спросила только, как зовут гостью. На аналогичный вопрос (Ане хотелось завязать беседу с таинственной Галиной - Женой Рустама) лишь улыбнулась в ответ и поставила Анну за развивающийся на ветру занавес из белоснежно-цветастого постельного белья.

Пока гостья стояла столбом посреди гордо разгуливающих горластых петухов и мелко семенящих кур, Жена Рустама тут же притащила огромную жестяную лохань. Она набухала туда ведер пять холодной воды и пару ведер кипятка. Помогла стащить одежду. Так же, как Рустам, зацокала языком, увидев Анину спину.

Анне было страшно неловко, но Жена Рустама, не обращая внимания на протесты гостьи, быстро и ловко вымыла её всю, с головы до ног. Снова поцокала, нащупав в волосах огромную шишку, которая появилась на затылке, когда Анна упала со ступенек в детском лагере (обладательница уже и забыла о ней). Потом безымянная женщина принесла какую-то мазь и аккуратно втерла в больные места.

Когда они снова вошли в дом, Алексей уже сидел за столом с хозяином, тоже посвежевший и успевший вымыться. Его почти вдвое обертывал шелковый халат друга, а на голове красовалась тюбетейка. Он вдруг сильно изменился, даже помолодел: сбритые остатки обгоревшей бороды обнажили неестественно белую кожу. Резко выделялся шрам на подбородке.

Хозяйка незаметно сновала по дому туда-сюда и вот уже на столе, как на скатерти-самобранке, появилась разная деревенская еда: свежие огурцы, помидоры, лук, яйца, картошка, всяческая душистая зелень, кувшин с молоком и домашние лепешки. В довершение (или украшение) - бутылка коньяка.

За трапезой, в которой Жена Рустама так и не приняла участия, было сказано мало слов. Гости - ели, мужчины - пили, Анна гадала, где Рустам мог запрятать Двойника. После завтрака Алексей с другом вышли из комнаты, а хозяйка постелила Ане на низком широком диване, вновь намазала её шишки и ушибы, легко прикасаясь к больным местам. Под лёгким массажем Анна незаметно уснула.

Сколько она проспала - трудно сказать, но опять душил кошмар. Она видела лужу крови, вытекающую из горла Бориса тонкой струйкой. Потом струйка окрепла, превратилась в ручей, вот это уже не ручей, а бурная горная река, летящая водопадом в озеро. Анну сталкивает в это озеро Алёна, а там Кто-то хватает и тащит на дно. Кто это? Кол?.. Его близнец?.. Очкастый?.. Нет, кто-то другой. Какая разница?.. Ей теперь всё равно. Но в очередной раз вынырнув из склизкой, тёмно-свекольной массы, она успевает заметить, как на разные берега озера пытаются вскарабкаться четыре детских фигурки. Дети повернулись к ней спиной, они хотят зацепиться за ветки деревьев, растущих вокруг. Одно дерево, ствол которого похож на человеческое тело... согнулось, протянуло к ней руки, заговорило человеческим голосом... Ноги её по-прежнему цепко держит Кто-то... Дети повернули к ней головы, увидели... И тут на их месте стали бить чистые фонтаны воды. Она по-прежнему тонет, но нет - не тонет, просто растворяется в хрустальной воде...

- Анна!.. Анечка!.. Аня!..

К Анне с трудом возвратилось ощущение реальности. Над ней склонился Алексей, трясет её за плечо изо всех сил. Хлопочет невысокая женщина. "Ах, да - это Жена Рустама. Кто такой Рустам? Где это? Здесь? Нет! Не хочу! Хочу туда, к ним..."

Анна забывает всё, вновь проваливается... И тут же, как ожег, пощечина, за ней - другая. Они прогоняют её сон лучше, чем мыло, попавшее в глаза.

Алексей увидел, что Анна вернулась, попросил хозяйку принести воды. Та молча поставила кувшин и тут же удалилась.

- Очень больно? - спросил он виновато, потом погладил красную щеку свояченицы.

Анна уткнула голову в подушку и горько, по-детски, обиженно заплакала. Тогда он поднял её, уткнул к себе в плечо, стал утешать. Говорил, как с маленькой:

- Анюта, помнишь, в фильме "Чародеи" Абдулов стены лбом прошибал, пока не увидел цель? Так вот, я знаю: тебе досталось. Досталось крепко. Но забудь обо всём, сейчас - никакого прошлого, никакой жалости к себе! Сейчас важно одно: наша цель. И она оправдывает все средства, - продолжал он, отрывая её от себя и умывая зареванное Анино лицо. - Не мы начали боевые действия, и не нам с тобой подсчитывать, какой урон понесла противная сторона. Наше дело - объединить силы (это Юрка), освободить пленных (это остальные) и, если удастся - собрать подкрепление.

По мере того, как Алексей говорил, силы к женщине возвращались. Тогда он потер в раздумьи голый подбородок и завершил свою сентенцию:

- Когда будет надо, я тебя пожалею! - и вылил остатки воды ей на голову.

Аня завизжала, рассмеялась, потом тряхнула мокрой головой и коротко бросила:

- Тогда - чего ждем? Я готова. Поехали...

Они тепло простились с хозяевами. Рустам обхватил и пожал своими волосатыми ручищами утонувшую в огромных ладонях руку Анны и пообещал, глядя ей в глаза: