Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) Страница 2

Красные огни удаляются, грохот колес затихает.

Комиссар ничего не повредил. Он встает. Попутчик лежит метрах в пятидесяти от него. Похоже, что он пострадал сильнее, потому что только сейчас начинает с большим трудом подниматься на ноги.

Совершенно нелепая ситуация. Мегрэ не понимает, какая сила заставила его выпрыгнуть из поезда, в котором его вещи продолжают мчаться к городку Виллефранш в Дордони. Он ведь даже не представляет, где очутился!

По сторонам видны деревья – похоже, это большой лес. За кустами едва заметна светлая полоса дороги.

Но почему мужчина не шевелится? Можно только различить, что он стоит на коленях. Может быть, он увидел своего спасителя? Или покалечился?

– Эй, вы!.. – кричит Мегрэ, пытаясь нащупать револьвер в кармане куртки.

Он не успевает достать его. Ослепительная красная вспышка. И он ощущает удар в плечо еще раньше, чем слышит выстрел.

Все продолжалось доли секунды. Человек вскакивает на ноги, бежит через заросли, пересекает дорогу и исчезает в темноте. Мегрэ разражается проклятиями. У него на глазах выступили слезы, но не от боли, а от удивления, бешенства, растерянности. Все произошло так быстро! И теперь он оказался в таком жалком положении!

Он роняет револьвер и наклоняется за ним. Его лицо искажает гримаса боли из-за раны в плече.

Вернее, дело несколько в другом: он ощущает, как при каждом биении сердца струйка крови вытекает из перебитой артерии.

Он не решается гнаться за мужчиной. Он вообще не осмеливается шевельнуться. И он даже не в состоянии подобрать свой револьвер.

Влажные виски, горло перехвачено судорогой. Его рука поднимается к плечу и наталкивается на что-то липкое. Он сжимает плечо и старается нащупать артерию, чтобы остановить кровотечение.

Сознание Мегрэ затуманивается, и ему кажется, что поезд остановился в километре от него и стоит, стоит очень долго. Это тревожит его, и он напряженно вслушивается в наступившую тишину.

Чем может помочь ему остановка поезда? Тишина пугает, словно внезапно возникшая вокруг него пустота.

Наконец стук колес возобновляется. Вдали, между стволами деревьев, мелькает красный огонек.

Потом он исчезает.

Мегрэ стоит, держась за плечо левой рукой. Да, он ранен в правое плечо! Пытаясь пошевелить правой рукой, он слегка поднимает ее, но рука тут же падает, став вдруг невероятно тяжелой.

Со стороны леса не доносится ни звука. Похоже, что мужчина затаился в кустах и даже не пытается скрыться. Но если Мегрэ выйдет на дорогу, не начнет ли тот стрелять, стараясь прикончить его?

– Идиот, несчастный идиот! – бормочет Мегрэ, чувствуя себя совершенно беспомощным.

Но что заставило его спрыгнуть с поезда? Утром Ледюк, старый приятель, будет ждать гостя на вокзале в Виллефранш. Его служанка наверняка уже приготовила что-нибудь вкусное из лосося.

Мегрэ идет вперед. Вернее, едва передвигается. Через каждые три шага останавливается, трогается дальше, снова останавливается.

Впереди он различает только дорогу, которая кажется чуть более светлой, чем ночь; она пыльная, как летом. Кровь продолжает стекать по плечу, хотя уже не так сильно, как вначале. Зажав рану, Мегрэ почти остановил кровотечение, и рука теперь стала неприятно липкой.

За свою жизнь он уже был ранен трижды. Но сегодняшнее ранение особенно сильно действовало на него. Ему временами казалось, что он уже находится на операционном столе. И он предпочел бы стерпеть любую, даже самую сильную боль, только бы не чувствовать, как из него вместе с кровью медленно вытекает жизнь.

Так глупо погибнуть здесь ночью, в полном одиночестве, даже не имея представления, где находишься! К тому же он оказался без вещей, которые поезд увозит все дальше и дальше от него!

Но будет еще хуже, если мужчина начнет стрелять! Наклонившись вперед, Мегрэ шагает как можно быстрее, несмотря на головокружение. Он замечает табличку дорожного указателя. Луна освещает только конец надписи: 3,5 км.

Что там, через три с половиной километра? Какой-нибудь город? Или деревня?

Впереди раздается мычание коровы. Небо слегка посветлело. Ясно, в той стороне восток! Скоро наступит рассвет!

Похоже, что незнакомец скрылся и не подкарауливает его. Вероятно, он не захотел добивать раненого. Мегрэ прикидывает, что у него хватит сил минуты на три-четыре, и старается шагать равномерно, словно в строю, считая шаги, чтобы ни о чем не думать.

Корова, замычавшая впереди, наверняка находится на ферме. Фермеры обычно встают очень рано… Значит…

Он чувствует, как струйки крови текут по правому боку под рубашкой. Они уже просочились под ремень на поясе.

Кажется, впереди виден свет. Но теперь он очутился на вспаханном поле, и идти стало гораздо труднее. Ноги вязнут в рыхлой земле. Он натыкается на оставленный в поле трактор.

– Эй, кто-нибудь!.. Помогите!.. Скорее!..

Это «скорее» вырвалось у него от отчаяния. Он прислоняется к трактору. Поскользнувшись, опускается на землю. Слышно, как неподалеку открывается дверь, виден фонарь, покачивающийся в чьей-то руке.

– Скорее!

Только бы этот человек, который идет к нему и приближается все быстрее, догадался, что нужно остановить кровь! Левая рука Мегрэ разжимается и бессильно падает на землю рядом с ним.

– Раз… два… Раз… два…

И с каждым словом из раны вытекает очередная струйка крови…

Смутные образы, чередующиеся с пустотой. На каждом из них – отпечаток ужаса, порожденного кошмаром.

Четкий ритм… Стук лошадиных копыт… Солома под головой вместо подушки. Справа – вершины деревьев, уплывающие назад…

До сознания Мегрэ доходит: его везут в повозке. Уже совсем рассвело. Повозка медленно катится по дороге, обсаженной платанами…

У него открыты глаза, но он старается не шевелиться… В поле его зрения попадает мужчина. Он неторопливо шагает, помахивая кнутом.

Это что, кошмар? Мегрэ не разглядел лица человека в поезде. Тот запечатлелся у него в памяти как неясный силуэт в лакированных туфлях и носках из серой шерсти…

Почему же ему кажется, что везущий его фермер – это человек из поезда?

Он видит лицо в морщинах, пушистые светлые усы, густые брови… Бледные глаза смотрят прямо вперед. Мужчина не обращает внимания на раненого.

Где он?.. Куда его везут?..

Пошевелив рукой, комиссар ощущает нечто странное на груди. Похоже, это тугая повязка. Потом мысли начали путаться в его голове как раз в тот момент, когда яркий луч солнца внезапно ослепил его, упав на лицо.

Затем сбоку появились дома, белые фасады домов… Широкая улица, залитая светом… Шум голосов сзади, как будто за повозкой следует толпа… Но он не различает отдельных слов… От тряски ему становится плохо…

Наконец тряска прекращается… Теперь повозка плавно покачивается; он никогда раньше не испытывал подобного ощущения…

Его укладывают на носилки… Виден идущий перед ним человек в белом халате… Позади захлопывается железная калитка, за которой шумит толпа… Кто-то пробегает мимо…

– Несите его прямо в операционную!

Он не может повернуть голову. Не может думать. Может только смотреть.

Процессия пересекает парк с расположенными тут и там небольшими зданиями из белого кирпича. На скамейках сидят люди в одинаковой серой одежде. У одного перевязана голова, у другого – нога… Суетятся санитарки…

В его вялом сознании, несмотря на все усилия, никак не может сложиться слово «больница».

Куда пропал фермер, похожий на человека из поезда?.. Резкая боль… Его поднимают по лестнице… Как больно…

Когда Мегрэ снова очнулся, он увидел мужчину, который моет руки и строго поглядывает на него.

Его словно что-то толкнуло в грудь… У мужчины небольшая бородка и густые брови! Кажется, он похож на фермера… Кроме того, он напоминает и человека из поезда!..

Мегрэ открыл рот, но не смог произнести ни слова. Мужчина с бородкой спокойно сказал:

– Положите его в третью палату. С ним никого не должно быть, потому что полиция…

При чем тут полиция? Что он имеет в виду?..

Потом люди в белых халатах снова несли его через парк. Такого яркого солнечного света комиссар, казалось, никогда не видел: слепящий, жизнерадостный, словно освещающий даже самые потаенные закоулки!..

Его уложили в постель. Вокруг белые стены. И жара, почти такая же сильная, как в поезде.

Откуда-то доносится голос:

– Комиссар спрашивает, когда он сможет…

Но ведь комиссар – это он, не так ли? А он ничего не спрашивал! Все это очень странно!

Особенно удивительным кажется поразительное сходство фермера с врачом и человеком из поезда!

Но разве у человека из поезда была бородка? А усы? А густые брови?

– Разожмите ему зубы… Хорошо… Так, хватит…