Кен Фоллетт - Трое Страница 41

Борг словно прочитал его мысли.

– Нат, не пытайся геройствовать, это глупо. Ты профессионал, а значит, подчиняешься приказам.

Дикштейн покачал головой.

– Забыл, как евреи относятся к людям, которые «просто выполняют приказ»?

– Ну да, ты был в концлагере – и что теперь? Думаешь, это дает тебе право делать все, что в голову взбредет?!

Дикштейн развел руками.

– Ты можешь меня остановить, перекрыть снабжение, отрезать… но тогда ты не получишь уран, потому что я не стану никого посвящать в свой план.

Борг пристально посмотрел на него.

– Ах ты сволочь…

Дикштейн наблюдал за выражением лица шефа. Однажды он стал свидетелем неловкой сцены: Борг поскандалил со своим сыном-подростком, пытаясь объяснить ему, что ходить на марши мира – значит предавать отца, мать, страну и Господа. Дэн спокойно слушал его, замкнувшись в угрюмом молчании, пока Борг не захлебнулся в бессвязной ярости. Мальчик, как и Дикштейн, не позволял на себя давить, а Борг не умел справляться с такими людьми.

Теперь шеф должен побагроветь и завизжать… Внезапно Дикштейн понял, что этого не случится: как ни странно, Борг оставался спокойным, а на его лице проступила злобная усмешка.

– Я подозреваю, что ты спишь с агентом противника.

У Дикштейна перехватило дыхание. Этого он никак не ожидал. Его захлестнуло иррациональное чувство вины, как подростка, застуканного за онанизмом: смущение, стыд и ощущение чего-то непоправимо испорченного. Суза была частью его личной жизни, а Борг вытащил ее наружу, на всеобщее обозрение: гляньте-ка, что Нат вытворяет!

– Нет, – произнес он бесцветным тоном.

– Я напомню тебе основные моменты. Итак: она арабка; у отца проарабские взгляды; благодаря работе девушка путешествует по всему миру и имеет возможность контактировать с агентами; и наконец, Ясиф Хасан, засекший тебя в Люксембурге, – друг семьи.

Дикштейн повернулся к Боргу и с холодной яростью взглянул ему в глаза, чувство вины сменилось негодованием.

– И всё?

– Что значит «и всё»? Да ты бы сам пристрелил любого на основании этих улик!

– Не тех, кого я знаю лично.

– Она уже выведала что-нибудь?

– Нет! – крикнул Дикштейн.

– Ты злишься, потому что допустил ошибку.

Дикштейн отвернулся, глядя на озеро и пытаясь успокоиться: негоже ему поддаваться приступам гнева, как Боргу. Помолчав, он ответил:

– Да, я злюсь, потому что допустил ошибку. Надо было сразу рассказать тебе о ней. Я понимаю, как это выглядит со стороны…

– «Выглядит»?! Ты хочешь сказать, что веришь в ее невиновность?!

– А ты связывался с Каиром? Проверил ее?

Борг фальшиво хохотнул.

– Ты так говоришь, как будто я руковожу египетской разведкой! Я не могу просто взять и позвонить им: ребята, поищите-ка мне досье, а я пока повишу на линии.

– У тебя есть хороший двойной агент в Каире.

– Какой же он хороший, если все про него знают?

– Кончай мозги пудрить! Со времен Шестидневной войны даже в газетах пишут, что у тебя в Египте свои люди. На самом деле ты ее просто не проверил.

Борг примирительно поднял руки.

– Ладно, проверю, но это займет какое-то время. Ты же пока напишешь отчет с детальным изложением своего плана, а исполнять его будут другие.

Дикштейн подумал о Кортоне и Папагопулосе: ни один из них и пальцем не пошевелит ради постороннего человека.

– Нет, Пьер, так не получится, – сказал он спокойно. – Тебе нужен уран, и никто, кроме меня, его не раздобудет.

– А если Каир подтвердит, что она – агент?

– Я уверен: ответ будет отрицательным.

– А если нет?

– Тогда, наверное, ты ее убьешь.

– И не надейся! – Борг выставил указательный палец прямо в лицо Дикштейну и протянул с неприкрытой злобой: – Не-е-ет, милый мой. Если она окажется агентом, ты сам ее убьешь!

Нарочито медленно Дикштейн взял его за запястье и отвел в сторону.

– Да, Пьер, я сам ее убью, – сказал он чуть дрогнувшим голосом.

Глава одиннадцатая

Они сидели в баре аэропорта «Хитроу». Ростов повторил заказ и решил сыграть с Хасаном в открытую. Проблема оставалась все та же: как помешать ему передать информацию двойному агенту в Каире. Они с Хасаном оба возвращались домой для подробного доклада, поэтому решение требовалось принять незамедлительно. Ростов собирался все выложить и воззвать к его профессионализму (ведь тот всерьез считал себя профессионалом). Портить отношения не стоило: сейчас Хасан ему нужен в качестве союзника, а не соперника.

– Читай, – сказал он, передавая Хасану расшифрованное сообщение.

Лондонское посольство, полковнику Ростову из Центра

Дата: 3 сентября 1968 года

Товарищ полковник!

Касательно вашего запроса № г/35–21а о четырех судах, указанных в нашем последнем отчете № р/35-21, имеем сообщить следующее:

Теплоход «Стромберг» водоизмещением 2500 тонн, зарегистрированный в Дании, недавно сменил владельца: некий Андрэ Папагопулос, судовой маклер, приобрел его за 1 500 000 марок от лица «Сэвильской судоходной компании».

Данная компания основана шестого августа этого года в нью-йоркском офисе фирмы «Регистрация корпораций в Либерии» с акционерным капиталом в пятьсот долларов. В качестве акционеров указаны мистер Ли Чанг, юрист из Нью-Йорка, и мистер Роберт Робертс, оставивший свой адрес в офисе мистера Чанга. Согласно стандартной процедуре, фирма «Регистрация корпораций в Либерии» предоставила трех своих сотрудников на роль директоров компании, на следующий день они подали в отставку – опять же в соответствии с заведенными правилами. Вышеупомянутый Папагопулос принял должность президента и исполнительного директора компании.

Кроме того, «Сэвильская судоходная компания» приобрела теплоход «Гил Гамильтон» водоизмещением 1500 тонн за 80 000 фунтов стерлингов.

Наши сотрудники в Нью-Йорке опросили Чанга: тот утверждает, что «мистер Робертс» пришел в его офис прямо с улицы, не оставил никакого адреса и оплатил гонорар наличными. Судя по всему, он англичанин. Подробное описание см. в прилагающемся файле.

Папагопулос нам известен: это богатый бизнесмен международного класса неопределенной национальности. Основной деятельностью является судовое маклерство, его торговые операции небезупречны с точки зрения закона. Адрес неизвестен. Досье содержит материал большей частью гипотетического характера. Есть основания полагать, что Папагопулос заключал сделки с израильской разведкой в 1948 году, однако определенных политических пристрастий не имеет.

Мы продолжаем собирать информацию по всем судам, указанным в списке.

– Как они докопались до всего этого? – спросил Хасан, возвращая шифровку.

Ростов принялся методично рвать листок на мелкие кусочки.

– Все зафиксировано в документах. Акт продажи «Стромберга» зарегистрирован у «Ллойда». Кто-нибудь из нашего консульства в Либерии отыскал записи о «Сэвильской судоходной» в публичных реестрах. Нью-йоркские оперативники нашли адрес Чанга в телефонном справочнике, а на Папагопулоса в Москве уже было заведено досье. Информация находится в общем доступе – кроме досье Папагопулоса, разумеется. Вся хитрость в том, чтобы знать, кому и как задать вопрос, – вот этим и занимаются «белки».

Ростов сложил клочки в большую стеклянную пепельницу и поджег.

– Вашим они тоже не помешали бы, – добавил он.

– Наверное, мы уже работаем над этим.

– А ты возьми и предложи сам – вреда не будет. Может, тебя даже назначат руководить процессом – неплохое подспорье в твоей карьере.

Хасан кивнул.

– Пожалуй.

Подали напитки: водку для Ростова, джин для Хасана. Ростов был доволен: пока что Хасан положительно реагировал на его мягкое зондирование.

– Думаешь, за «Сэвильской судоходной компанией» стоит Дикштейн? – спросил Хасан.

– Да.

– Так что будем делать со «Стромбергом»?

– Ну… – Ростов опорожнил стакан и поставил его на стол. – Я думаю, «Стромберг» ему нужен как точная копия «Копарелли».

– Дороговатый «чертеж» получается.

– Ему ничто не мешает продать его снова. Правда, тут есть еще одна вероятность: он может использовать «Стромберг», чтобы угнать «Копарелли» – правда, пока не вижу, каким образом.

– Ты внедришь своего человека на борт «Стромберга», как Тюрина?

– Нет смысла. Дикштейн наверняка избавится от старого экипажа и наймет израильских матросов. Нужно придумать что-то еще…

– А нам известно, где сейчас «Стромберг»?

– Я послал «белкам» запрос, ответ получу уже в Москве.

Объявили рейс Хасана, он встал.

– Ну, до встречи в Люксембурге?

– Пока не знаю. Я с тобой свяжусь. Слушай, я еще кое-что хотел тебе сказать. Сядь-ка.

Хасан присел.

– Когда мы начинали работать вместе, я относился к тебе враждебно. Сейчас я сожалею об этом, но на то была веская причина. Понимаешь, Каир очень ненадежен. Нам точно известно: в аппарате египетской разведки работают двойные агенты. Я опасался – и до сих пор опасаюсь, – что все твои отчеты сразу отправятся в Тель-Авив, и тогда Дикштейн узнает, как близко мы подобрались, и примет контрмеры.