Татьяна Сахарова - Бисер для трех поросят Страница 14

— Вы слышите меня? Остановите! — мне пришлось немного повысить голос.

Вместо того чтобы повиноваться, водитель неожиданно принялся меня допрашивать:

— Скажите, у вас такие приступы часто бывают?

— Часто, — зачем-то брякнула я, — не беспокойтесь, они сами собой проходят. Апч-хи-и-и…

— И вы не носите с собой никаких медикаментов?

— Нет.

— Тогда вам непременно нужно в больницу. С этим шутить нельзя!

— Мне лучше знать, что мне нужно! — разозлилась я. Не иначе как работяга решил записать себя в добровольные спасатели. Но если б я и согласилась прокатиться в приличном автомобиле до приемного покоя ближайшей больницы, то в вонючем салоне «Жигулей» меня вот-вот стошнит. — Остановите немедленно!

Вероятно, последний мой вопль был вполне убедительным. Во всяком случае, водитель чертыхнулся и затормозил. Я потянула ручку двери, но выбраться на свободу собственными силами не удалось. Дверной замок заклинило.

— Помогите! — требовательно скомандовала я.

Работяга недовольно посмотрел на меня и выбрался из машины. Оказавшись на улице, он зачем-то огляделся по сторонам, после чего потопал к тетке, которая торговала мороженым, укрывшись в тени большого цветастого зонтика. Моему возмущению не было предела. Этот тип оставил, меня наслаждаться в салоне миазмами, а сам отправился лопать мороженое на свежем воздухе. Как, спрашивается, земля носит таких уродов?

Но, вопреки моим ожиданиям, мужик не стал наслаждаться мороженым. Он купил одну порцию, вернулся назад к машине и рывком открыл заевшую дверцу. А когда я собралась было выпрыгнуть из удушливого плена, работяга нежданно-негаданно преградил мне дорогу и протянул мороженое.

— Ешьте! — Его голос носил приказной тон.

— Чего? — не поверила я в подобную наглость.

— Ешьте, я вам говорю!

У меня в голове пронеслась известная фраза из старого кинофильма, ставшая крылатой: «Пытка апельсинами продолжалась два часа». Неужели этот мужик собрался пытать меня мороженым? Я попробовала вежливо отказаться от угощения:

— Спасибо, но мне не хочется. Можно я пойду?

— Никуда вы не пойдете, пока не съедите это мороженое! — зловеще проговорил он.

У меня задрожали поджилки. Ну, конечно! Как я сразу не догадалась? Этот субъект — псих! Поэтому он, грязный и небритый, вломился в дорогой ресторан. По этой причине предложил свою помощь, в то время как нормальные мужчины озадаченно переминались с ноги на ногу. Вот почему он не хотел останавливаться, когда я просила. И теперь вознамерился принудительно напичкать меня мороженым. Ну, точно — псих… А с психами лучше не спорить. Возможно, если я буду выполнять его указания, он меня отпустит целой и невредимой. Я осторожно приняла брикетик из его рук и разорвала цветастую обертку. Откусив маленький кусочек, поморщилась — угощение было фруктовым и сладким до невозможности. Мне ни за что не затолкать в себя целую порцию. Я с мольбой глянула на своего мучителя.

— Ну? — Он по-прежнему загораживал собой путь к свободе. — Нельзя ли побыстрей. Надеюсь, вы не собираетесь есть мороженое целый час? Я тороплюсь.

Что тут было ответить? Сам заставляет меня давиться приторной мерзостью, и сам же при этом недоволен. Псих, да и только! С перепугу я отхватила зубами здоровенный кусок фруктовой массы. От холода судорогой свело скулы и зубы, а к горлу снова подкатила тошнота.

— Можно я потом доем? — чуть не плача, заскулила я.

— Ладно, — вдруг смилостивился полоумный водитель. — Выходи.

Он посторонился, а я юркнула наружу буквально у него под мышкой. Но едва ноги почувствовали под собой почву, их пронизала острая боль, и они сами собой подкосились. Чтобы не грохнуться на асфальт, я инстинктивно уцепилась за первую попавшуюся опору. Угадайте-ка, на чем я повисла? Правильно! Я грушей повисла на шее у психа. Причем мороженое, естественно, выскользнуло из моих рук, и липкая подтаявшая гадость оказалась зажата между нами.

От неожиданности мужик едва не потерял равновесие, но все же на ногах устоял и даже сделал попытку подхватить мое обмякшее тело. При этом он непроизвольно выдохнул. Зловонная волна перегара ударила мне прямо в лицо, и это оказалось последней каплей… Сначала вонь в салоне автомобиля, затем тошнотворное мороженое, и в довершение перегар… Я отшатнулась в сторону, и меня вырвало прямо под фонарным столбом под осуждающие взгляды случайных прохожих. Могу себе представить картинку со стороны: пьяные мужик с бабой, перепачканные блевотиной (никто ведь не знает, что по одежде у нас размазалось фруктовое мороженое), выясняют отношения посреди бела дня прямо в центре города.

Было бы удивительно, если б подобная сцена не привлекла внимание служителя правопорядка. Он вырос совершенно внезапно, будто из-под земли.

— Ваши документы! — громко обратился постовой к водителю-психопату.

Тот лихорадочно извлек из внутреннего кармана какое-то удостоверение и, взволнованно размахивая руками, что-то быстро заговорил милиционеру. К тому времени рвотные позывы у меня, к счастью, закончились. Но зато стало понятно, почему у меня подкосились ноги. Женька чересчур рьяно приложилась каблуком к моим ступням, растертым позавчера новыми туфлями. Бедные ноги опухли и нестерпимо болели при каждом шаге. И еще этот мужик с перегаром… Пожалуй, мне стоит попросить помощи у доблестной милиции.

Но прежде чем я успела об этом подумать, милиционер и псих подхватили меня под белы рученьки и в мгновение ока затолкали на заднее сиденье все того же треклятого «жигуленка». Водитель в два прыжка обогнул машину и рванул с места что есть мочи, не обращая внимания на отчаянное пыхтение мотора.

Все ясно: психи в нашем городе спелись! Иначе поведение постового объяснить нельзя. С его помощью полоумный работяга похитил меня и теперь везет в неизвестном направлении с недобрыми намерениями. От безысходности я тихонько заревела.

— Очень плохо? — озабоченно осведомился тиран. При этом он без зазрения совести пересек двойную разделительную, совершая обгон по полосе встречного движения. Возможно, псих просто решил поиграть в камикадзе, и для этого ему понадобилась спутница. А тут как раз Женька подсуетилась.

— Плохо-о-о… — подтвердила я его предположение, шмыгнув носом для убедительности.

— Потерпи. Я тебя сейчас мигом в больницу доставлю. И глазом моргнуть не успеешь.

— Не надо меня в больницу-у-у…

— Надо! — отрезал он.

И автомобиль наконец затормозил у центральных ворот Первой городской больницы.

Позору моему не было предела. То есть мой позор был совершенно беспредельным. То есть если у позора вообще бывают хоть какие-то пределы, то это не мой случай. Мы сидели в больничном кафе. Я, умываясь слезами, рассказывала о Женькиной безумной затее с потерей сознания и о потенциальном принце с золотым «Ролексом». Бывший псих, а ныне вполне здравомыслящий человек Федя жевал плюшку и ехидно хихикал.

Что уж сейчас с его хихиканья? Полчаса назад здесь, в больнице, надо мною потешался весь медицинский персонал. Когда Федя втянул меня, едва живую от страха, в приемный покой и заголосил, что это сахарная кома, медсестры кинулись на подмогу, намереваясь взять анализ крови. Но я вырвалась и с криком: «Уберите от меня психопата!» почесала по больничным коридорам, поочередно хромая на обе ушибленные ноги. Отлавливали меня всем миром, а поймав, потратили уйму времени на выяснение причин моей неадекватности.

Оказалось, что Федя, доставивший меня в больницу, неплохо подкован по медицинской части. В отличие от меня, ему было знакомо чудное слово «гипогликемия», которым Женька в недобрый час обозвала мой «приступ». Эта самая гипогликемия означает резкое падение уровня сахара в крови, и больные нуждаются в срочном медицинском вмешательстве. Поскольку на полпути я потребовала, чтобы меня высадили, добрый человек Федя для очистки совести решил накормить бедняжку сладким мороженым с целью повышения содержания сахара в крови. Но тут, при выходе из машины, мои ноги сами собой подкосились, и меня стошнило. Федя, конечно же, не мог знать, что ноги оттоптала Женька, а вырвало от его же зловонного перегара. Поэтому он интерпретировал ухудшение моего самочувствия по-своему. Произошла чудовищная ошибка, подумал он. У больной сахар в крови был не понижен, а, наоборот, повышен. Такие колебания иногда случаются у людей, страдающих сахарным диабетом. Сладкое мороженое только усугубило ситуацию, и бедная администраторша уже ступила одной ногой в могилу. Именно это Федя и объяснил милиционеру, который принял живое участие в моем спасении и помог запихнуть «умирающую» в машину. Затем, рискуя собственной жизнью, Федя изображал из себя Шумахера, рассекая на убитом «жигуленке» плотный автомобильный поток.

Пока мой спаситель с аппетитом поглощал в больничном кафе плюшки, я каялась во всех своих прегрешениях. Этого в принципе можно было и не делать. В конце концов, Женька могла перепутать диагноз, а придумать иную причину моего обморока не составило бы труда. Но весь ужас пережитого вдруг выплеснулся из меня сплошным словесным потоком чистосердечных признаний.