Ирина Волкова - Я, Хмелевская и труп Страница 17

Кроме того, известно, что спецслужбы Соединенных Штатов периодически сотрудничали с поставщиками наркотиков в Юго-Восточной Азии и в Южной Америке. На деньги от продажи наркотиков они финансировали поставку оружия проводившим проамериканскую политику повстанческим армиям и бандформированиям, а также провоцировали антиправительственные выступления в странах третьего мира в тех случаях, когда правительство США не могло это сделать официальными путями.

Теперь поговорим о справедливости и борьбе за правое дело. Возьмем для примера крошечный эпизод из истории соседствующей с твоей родиной Панамы. Когда генерал Торрихос, захватив власть, стал правителем Панамы, американцы попросили его принять у себя беглого иранского шаха. Но просто оказать услугу генерал не мог. Ее нужно было оказать в такой форме, чтобы американцы заплатили за нее сторицей. И тогда по приказу Торрихоса военная служба безопасности наводнила университеты своими агентами – «возмутителями спокойствия», и с их подачи студенты начали бунтовать против присутствия шаха в Панаме и выходить на марши протеста, нисколько не сомневаясь, что инициатива принадлежит им самим.

Итак, студенты строили баррикады, переворачивали и поджигали автомобили, а полицейские, твердо убежденные в том, что они защищают закон и порядок, героически обламывали бока студентов резиновыми дубинками. И те и другие считали себя борцами за правое дело. Во имя этого правого дела они калечили других людей, хотя и полицейские, и студенты просто плясали под дудку Торрихоса, набивавшего цену за услугу, оказанную американцам.

В восемнадцать лет я была идеалисткой и тоже считала, что нужно бороться за то, чтобы очистить этот мир от несправедливости. Но с тех пор я изучила историю и поняла, что в течение нескольких тысячелетий своего существования человечество только и делало, что боролось за справедливость и изничтожало преступные элементы. Вся эта борьба давала не больший эффект, чем попытка изобрести вечный двигатель, хотя ее последствия были гораздо более разрушительными и повлекли за собой огромное количество человеческих жертв. Про то, что происходит в нашей стране, я вообще лучше помолчу, но криминально-политические игры, которые разыгрываются здесь, гораздо серьезнее невинных уловок генерала Торрихоса или провокаций ЦРУ. Так что всерьез бороться с преступностью может или плохо информированный человек, по своему мировоззрению приближающийся к студентам или полицейским Торрихоса, или человек, получающий за это зарплату. Лично я ни с кем бороться не собираюсь. Я писатель, а не агент ФБР. Так что, если ты из колумбийской мафии, можешь не беспокоиться. Я никоим образом не собираюсь лезть в твои личные дела, но, если бы ты смог дать мне какую-либо интересную чисто умозрительную информацию без конкретных имен и привязок, которую я смогла бы использовать для написания детектива, я была бы тебе очень признательна.

– Я уже говорил тебе, что не имею отношения к колумбийской мафии, – развел руками Луис. – Сейчас я об этом даже жалею. Будь я мафиози, ты бы непременно окружила мою личность романтическим ореолом. Поверь, я знаю женщин. А так я самый обычный бизнесмен, никаких криминально-политических игр, никакой тайны, никакой романтики…

– Для бизнесмена ты слишком хорошо обращаешься с оружием, – заметила я. – И по крышам ты лазаешь тоже слишком хорошо для бизнесмена.

– Я вырос в Колумбии, – сказал Луис. – Там каждый мальчишка знает, как держать в руках оружие. И вообще я спортом занимаюсь, так что насчет крыши тоже все ясно. Мне непонятно только одно: если ты не собираешься бороться с преступностью, то зачем тебе нужно расследовать преступления?

– Как зачем? – удивилась я. – Чтобы написать детектив в стиле Хмелевской.

– Но чтобы написать детектив, не обязательно расследовать убийство, – заметил колумбиец. – Ты можешь просто все выдумать.

– Ты хоть представляешь, что такое работа писателя? – возмутилась я. – Целый день сидеть на заднице и как дятел долбить по клавиатуре, впихивая в компьютер плоды своего воспаленного, лишенного живых впечатлений воображения.

– Тебя послушать, так хуже не придумаешь, – сочувственно кивнул Луис.

– Хуже всего обстоит дело с женщинами-писателями, – продолжала я. – В своих книгах, как правило, написанных от первого лица, они обычно воплощают в жизнь все свои нереализованные мечты. Они делают своих героинь сверхсексуальными или страшно интеллектуальными, богатыми или неприступными, способными без ущерба для себя набить морду десятку телохранителей или при помощи непонятно откуда возникших телепатических способностей угробить целую мафиозную группировку. Подменять реальную жизнь таким суррогатом примерно то же самое, что целыми днями мастурбировать вместо того, чтобы заниматься сексом с любимым человеком.

Мелей задрала морду к потолку и издала протяжный стон. И хотя я прекрасно понимала, что она всего лишь просит бутерброд с паштетом, мне показалось, что она соглашается со мной.

Луис погладил терьера по голове и засунул в раскрытую пасть кусочек бутерброда.

– Детективы Хмелевской нравятся читателям не потому, что они обладают выдающимися художественными достоинствами, – воодушевившись неожиданной поддержкой со стороны любимого зверя, излагала я, – а потому, что она их пишет, основываясь на реальном жизненном опыте, на реальной любви и на реальных приключениях. Именно поэтому я просто из принципа постараюсь найти убийцу этого типа из Ижевска. Даже если ничего не получится, по крайней мере, я интересно проведу время.

Луис поднялся с места и, подойдя ко мне, взял мои руки в свои.

– Работа бизнесмена – это примерно то же самое, – лаская меня взглядом, произнес он. – Мне тоже приходится целыми днями сидеть на заднице, изучая никому не нужные бумажки и размышляя о прибылях, бухгалтерских отчетах и котировках акций. Так что я вполне созрел для того, чтобы окунуться в реальную жизнь и вместе с тобой немедленно отправиться на поиски преступников.

– Тебе не кажется, что два часа ночи не слишком удобное время для ловли преступников? – возразила я.

– А для любви? – спросил Луис. – Она же тебе тоже нужна для детектива.

Он притянул меня к себе и обнял. Мы снова поцеловались, и на этот раз шурикен нам не помешал. Я предусмотрительно оставила его на холодильнике.

– Ты еще не показывала мне спальню, – заметил Луис. – Она такая же просторная, как кухня?

– Подожди! – оттолкнув колумбийца, я вырвалась из его объятий.

– В чем дело? – удивился он. – Я что-то не то сказал?

Я наморщила переносицу, припоминая.

– Кажется, в книгах Хмелевской не было сексуальных сцен, – неуверенно сказала я.

– Скажи мне, где она живет, и я убью ее, – скрипнул зубами Луис.

– Все-таки ты похож на мафиози, – восхитилась я. – Когда ты произносишь: «я убью ее», ты выглядишь очень мужественным и опасным.

– Настоящий латинский мачо[6], – усмехнулся Луис. – То, что нужно для детектива. Так что мы решим с сексуальными сценами?

Он снова обнял меня.

– Плевать мне на детектив. Да здравствует реальная жизнь, – еще успела провозгласить я до того, как колумбиец закрыл мне рот поцелуем.

Я проснулась с ощущением переполняющего меня счастья. Пытаясь припомнить, что со мной произошло в эту волшебную ночь, я повернулась на другой бок и обнаружила на постели розу и записку.

«Ты так сладко спала, что не хотелось тебя будить. С несказанным сожалением вынужден отправиться на работу. Как только освобожусь, помогу тебе ловить преступников. Луис», – прочитала я.

Только тут мне вспомнилось все до конца. Если принято считать, что у негров музыка «в крови», то у латиносов «в крови» чувственность и сексуальность. Даже если бы я сейчас узнала, что Луис – глава Медельинского картеля, мне было бы все равно. В конце концов, мне нет дела до того, где он работает. Впрочем, в глубине души я лелеяла надежду, что если он и замешан в чем-то незаконном, то это хотя бы не имеет отношения к убийствам. Убийцы, насильники и маньяки мне никогда не нравились.

Я поставила в магнитофон кассету с мелодиями бразильской самбы и, приплясывая, принялась готовить себе завтрак. Запоздалые укоры совести напомнили мне, что со всеми этими латинскими приключениями я так и не начала писать книгу, и не то, что не начала, а даже толком не придумала, о чем писать. Впрочем, дело за малым: нужно всего лишь раскрыть тайну смертей Росарио и Захара, и если, "как подсказывает мне интуиция, эти убийства действительно связаны между собой, можно считать, что книга у меня в кармане. После божественной ночи, проведенной в объятиях Луиса, мне казалось, что для меня нет ничего невозможного.

Для начала решила снова навестить Лельку и разузнать все что возможно о ее убитом постояльце. Затем нужно сходить в ресторан «Харакири» и попытаться узнать, с кем там встречался Захар, если он вообще там с кем-то встречался.