Джорджетт Хейер - Тупое орудие Страница 20

Ханнасайд невозмутимо выслушал эти сетования. Не считая нужным отвечать на них, он поглядел в листок с записями и сказал:

– Десятого июня мистер Флетчер дал вам письменное указание купить десять тысяч акций «Хакстон Индастриз».

– Это верно, – подтвердил Бадц, глядя на него в некотором замешательстве. – Я этого не отрицаю. С чего бы?

– Эти акции, насколько я понимаю, считались мертвым капиталом, так?

Бадц кивнул.

– Вы купили эти акции, мистер Бадд? Прямота вопроса испугала Бадда. Он с минуту глядел на Ханнасайда, а потом еле слышно сказал:

– Чудной вопрос. У меня было указание, разве нет? Может быть, я этого не одобрял; может быть, мне казалось неразумным помещать капитал в «Хакстсщ Индастриз», но разве мое дело давать советы мистеру Флетчеру?

– Вы купили эти акции?

Бадд не сводил встревоженного взгляда с Ханнасайда и ответил не сразу. Было ясно, что он в растерянности и не может сообразить, что еще открылось в бумагах Флетчера. Он напряженно проговорил:

– Допустим, что не купил. Вы знаете, что такую уйму не купишь в мгновение ока. Да это и показалось бы странным, так ведь? Я же знаю свое дело!

– В то время, когда вы получили указание мистера Флетчера, «Хадсстон Индастриз»

не котировалась?

– Обреченная компания, – кратко ответил Бадд.

– По вашему мнению, эти акции ничего не стоили?

Бадд пожал плечами.

– Вас, без сомнения, удивило указание купить столь большое количество акций?

– Может быть, да. Удивляться – не мое дело. Может быть, мистеру Флетчеру кто-то что-то подсказал.

– Но, по вашему мнению, мистер Флетчер совершил ошибку?[

– Мое мнение тут ни при чем. Если мистеру Флетчеру были нужны эти акции, то меня это не касалось. Я купил их. И вообще, если вы так много знаете, вы увидите, что вокруг «Хакстон Индастриз» началось заметное оживление. Это был я.

– Покупали?

– А что еще мог я делать, хотел бы я знать, – проговорил Бадд почти снисходительно. – Ладно, я буду откровенен с вами, мистер Ханнасайд. Хотя для этого нет никаких оснований, ну ни на грош, только мне нечего скрывать, и я стремлюсь помочь полиции всем, чем могу. Не думаю, чтобы мои дела с мистером Флетчером могли вам помочь, но я здравомыслящий человек и понимаю, что вы захотите узнать про это дельце. Так вот, размолвка между мистером Флетчером и мной произошла именно из-за его указания. Вас поразило как нечто необыкновенное – я думаю, мы можем назвать это необыкновенным, – то, что мистеру Флетчеру понадобилось покупать десять тысяч акций обреченной компании. Меня это поразило точно так же. А кого бы это не поразило? А ну, скажите! Так что я делаю? Я спрашиваю себя, нет ли ошибки в письме. Очень легко стукнуть на машинке лишний нуль, так ведь? И вот я звоню своему клиенту, чтобы проверить. Я спрашиваю, должен ли я купить тысячу акций? Он говорит, да. Он нетерпелив, он хочет знать, почему я усомнился в его указании. Я просто ничего не могу ему сказать. Я начинаю объяснять, он кладет трубку. Ну, так зачем мне вводить вас в заблуждение? Незачем! И я это знаю. Я ошибся. Да, мистер Ханнасайд, я ошибся. В первый раз за двадцать лет я обвиняю себя в неосторожности. Мне больно признавать это. Вам тоже было бы больно. Я должен был получить письменное подтверждение от своего клиента, что ему нужна именно тысяча акций. Этого-то я и не озаботился сделать. Я купил по его поручению тысячу акций мелкими партиями. В результате этого акции поднялись. Тут мой клиент звонит мне. Телеграф отстукал ему новый курс, и он знает: это я. Он звонит, чтобы спросить, выполнил ли я указание. «Я говорю ему, да. Он в восторге. Мы с ним делали дела многие годы, я хорошо исполнял приказы, и теперь он откроет мне тайну. Это его обычные замашки, ничего дурного в нем не было. Ничего! Он говорит мне, что „И. П. С. Консолидейтид“ покупает „Хакстон Индастриз“, так что, если я хочу купить, я должен купить быстро и не привлекая к себе внимания. Bы поняли? Он говорит мне, они дойдут до пятнадцати шиллингов. И это наверняка. Может, даже выше. И что тут происходит? Он говорит в своей обычной шутливой манере, что я, наверно, думал, что он сошел с ума, покупая десять тысяч акций. Он говорит это так ясно, как я говорю сейчас. Десять тысяч. Вы поняли? Десять тысяч, а у меня одна тысяча, а акции поднялись с полукроны до семи с половиной шиллингов. И не собираются падать. Нет, сэр, „Хакстон Индастриз“ так и прут. Так где теперь я? Что мне делать? Осталось только одна вещь. И я ее делаю. Я еду к мистеру Флетчеру. Он меня знает; он на меня полагается: он поверит тому, что я скажу. Я скажу правду. Был он рад? Нет, мистер Ханнасайд. Были бы рады вы? Но он джентльмен. Джентльмен с головы до ног. Он понимает, что это недоразумение. Он огорчен, но он справедлив. Мы расстаемся друзьями. Прости и забудь. Вот истина в двух словах.

Этот искренний монолог не произвел на Ханнасайда желаемого впечатления, и он не стал церемониться:

– Что-то не так. Как это мистер Флетчер, который следил за курсом по телеграфу, может не заметить, что акции повышаются не настолько, насколько повысились бы, если бы вы купили десять тысяч?

После неловкой паузы Бадд, собравшись с силами, выпалил;

– А вы не думаете, суперинтендант, 1 что у мистера Флетчера были дела поважней, что он не все время читал телеграфную ленту? Да, да, маленькое дельце, которое я ему организовывал, было для него мелочью, пустячком!

– Я бы хотел посмотреть ваши книги, – сказал Ханнасайд.

Впервые в довольно елейном голосе Бадда зазвучала резкая нота:

– Я никому не показываю свои книги!

– Неужели? – спросил Ханнасайд, глядя на него из-под нахмуренных бровей.

Мистер Бадд слегка побледнел. Он призвал на помощь слабую улыбку:

– Поймите меня правильно! Будьте справедливы, мистер Ханнасайд! Ни о чем другом я вас не прошу. Будьте справедливы! Если за пределами этого кабинета люди узнают, что я кому-то показывал свои книги, я потеряю половину клиентуры.

– Никто не узнает, – сказал Ханнасайд.

– Ах, если бы я мог быть уверен!

– Можете быть уверены.

– Ну, послушайте, мистер Ханнасайд, я разумный человек, и, если вы покажете мне ордер, я не скажу ни слова. Но у вас нет ордера, и я ничего вам не покажу. Разве я обязан? Но в тот миг, когда вы придете с ордером, вы не встретите никаких возражений.

– Если вы разумный человек, вы постараетесь ни при каких обстоятельствах не наживать себе неприятности, – сказал Ханнасайд. – Я посмотрю ваши книги сейчас.

– Вы не имеете права, – сказал Бадд, упрямо уставясь ему в глаза. – Вы не смеете, приходить в мою контору и командовать. Я этого не потерплю.

– Вы понимаете, в каком, вы положении? – сурово спросил Ханнасайд. – Я даю вам шанс избавиться от подозрения в…

– Я не имею никакого отношения к убийству! Вы это сами знаете, мистер Ханнасайд! Разве я сам не пришел сразу в Скотленд…

– То, что вы пришли в Скотленд-Ярд, не имеет никакого отношения к делу. Вы только что рассказали мне сказку, которой младенец не поверит, и по причинам, известным вам одному, вы отказываетесь подтвердить ее записями в ваших книгах. Мне остается только…

– Нет, нет! – быстро проговорил Бадд. – Давайте не будем спешить! Нам не надо спешить! Я просто смотрел на дело иначе. Больше ничего. Вы зря потратите время, если арестуете меня. Вы ведь не хотите меня арестовать? Я не жестокий человек. Вы же не думаете, что я могу кому-нибудь проломить голову! Конечно, не могу! Просто не могу! То, что я сказал вам, может быть, не совсем полная правда, но я клянусь…

– Не стоит клясться. В чем состоит правда?

Мистер Бадд облизал губы и заерзал в кресле.

– Я ошибся в расчете. Это могло случиться с кем угодно. Я понятия не имел, что «И. П. С.» покупает «Хакстон Индастриз». Я думал, это так, мелкое трепыхание. Человек должен делать для себя все, что может, правда ведь? Вы сами бы так поступили. В этом нет ничего преступного.

– Продолжайте! – сказал Ханнасайд. – Вы думали, акции вновь упадут, так?

– Именно так, – ответил Бадд, оживляясь. – Если бы мистер Флетчер раскрыл мне секрет раньше, ничего бы не произошло. Не могло бы произойти.

– Вместо того чтобы купить десять тысяч акций, как вам было указано, вы решили сыграть в собственную игру.

– Но иногда же надо рискнуть, – взмолился Бадд. – Вы сами знаете, как это бывает! Я не хотел сделать ничего плохого.

Ханнасайд игнорировал это крайне неубедительное заявление.

– Вы купили и продали и снова купили и продали, и вся прибыль осела в ваших карманах. Вы ведь так поступили? Телеграфная лента зарегистрировала изменение курса, но Флетчер не мог знать, чем именно вы занимаетесь. И» он открыл вам секрет – я верю этой части вашего рассказа, – а у вас на руках была всего одна тысяча акций из десяти тысяч, которые вы должны были купить, а цены на них упорно росли. Так было на самом деле?

– Вы… вам самому надо играть на бирже, мистер Ханнасайд, – тоскливо проговорил Бадд. – Удивительно, как вы все раскусили.